Остальные двое ее словно не замечали.
— Ты должен уяснить себе, — разглагольствовал Дант, — цыпочки — они как скрепки для бумаги…
Кэт не стала задерживаться, чтоб услышать конец фразы.
ГЛАВА 33
— Позвони ты!
Кэт подвинула телефон обратно к Гарри.
— Я не могу! — оттолкнул его Гарри и вылил весь чайник себе в кружку. — Кто я такой? Его любовник? Отец?
— Но они же поймут, что я не Лаура! В любом случае, я не представляю, с кем мне надо поговорить! Не имею ни малейшего представления о его сотрудниках!
Гарри взглянул на большие часы над раковиной. Половина девятого.
— Кэт, кто-то должен предупредить их, что он не придет сегодня. Может, позвонить его друзьям?
Они оба посмотрели на Майка. Растянувшись, он лежал на диване, покрытый старым одеялом Гарри с изображением «феррари». Храп его напоминал дыхание больного ангиной бегемота. Кэт ни за что не призналась бы Гарри, что это самое одеяло чуть было не попало в некое литературное произведение. Там ему предназначалась роль любимой вещички инфантильного торговца недвижимостью.
— Слушай, он даже проснуться не сможет до обеда, не то, что справляться с обязанностями фондового менеджера.
Кэт сверкнула на Гарри глазами. Это ужасно напоминало супружеские препирательства.
— Гарри, ты не представляешь, что мне придется пережить сегодня! Иначе ты бы не просил меня возиться…
Его глаза округлились.
Кэт спохватилась, что он и не должен представлять, что ее ждет сегодня.
— Ладно. Давай сюда твой дурацкий телефон.
Гарри передал его на противоположный конец стола. Кэт выискивала в записной книжке Майка знакомые фамилии.
Прежде всего, она решила позвонить в его офис. После пятого звонка, когда она уже хотела оставить сообщение на автоответчике, ей ответил женский голос:
— Отдел инвестиций. Вы звоните на телефон Майка Крэга.
— Э, привет.
Кэт изо всех сил пыталась изобразить Лауру.
Гарри прыснул в кружку, и она пихнула его под столом ногой.
— Это Лаура Крэг. Я хотела сказать, что у Майка снова расстройство желудка. Боюсь, он не сможет прийти на работу сегодня.
— Хорошо, — с сомнением проговорила женщина. — Простите, вы сказали, что вы Лаура?
— Да, — солгала Кэт. — Миссис Крэг. Уверена, что завтра ему станет лучше!
— Лаура, разве вы не звонили десять минут назад?
— Правда? — Кэт вздрогнула. — Боже, я совсем потеряла голову, наверное, схожу с ума. Не обращайте внимания. Всего доброго!
Кэт повесила трубку и взглянула на Гарри:
— Ничего себе. Как хорошо она его знает. Заранее звонит ему на работу, предупреждает, что он заболел. И это когда она почти бросила его!
— Она не бросит его, — твердо сказал Гарри и взял со стола ключи. — Подвезти тебя до офиса?
Праздничное настроение Элейн еще не улетучилось. Она даже купила коробку ирисок и оставила ее на кухне. Гарри полчаса разогревал свой «ровер», и к тому времени, как Кэт пришла на работу, сбросила с плеча сумку и пошла сделать кофе, в коробке осталось всего две конфетки. Джо стояла над ними и пыталась решить, какая из них больше. Увидев Кэт, она сунула одну ириску в рот, а другую сжала в руке — «для Паулы», ее помощницы. Та только что вернулась из двухнедельной поездки в Га[47] и, по мнению Кэт, предпочла бы пригоршню антидепрессантов крошечному плевочку пережженного сахара.
«Классическое начало дня в „Эклипс”», — подумала Кэт, забирая почту Элейн на пути из кухни. Она открыла верхний ящик стола, чтобы вынуть ежедневник, и увидела, что Изабель припасла для нее пять больших ирисок. Сунув одну в рот, Кэт занялась сообщениями на автоответчике.
Первое было от Лауры. Она кратко сообщала, что уже позвонила Майку на работу и предупредила, что он приболел.
Второе из отдела кадров — напоминание, что нужно написать заявление на отпуск.
Третье — от Крессиды.
Кэт сжала зубы. Ириска прилипла к недавно поставленной пломбе.
«Я знаю, что ты в этом замешана, — четко произнес голос Крессиды, — и буду продолжать звонить, пока ты мне не объяснишь, почему Дант так со мной поступил». Щелк.
«Дант? Дант? — сердито думала Кэт. — Все сделала я. Это моя идея!» Тут ее охватила дрожь ужаса. Мимо прошла Элейн. На ней был ее лучший костюм. Она напевала нечто, отдаленно напоминающее «La Isla Bonita».
Телефон зазвонил. Рука Кэт замерла над ним.
Может, Джайлс хочет сообщить время прибытия.
Может, Гарри хочет пригласить ее на ужин.
Может, Дант хочет сообщить, что вертолет Красного Креста доставляет Кресс домой.
Может…
Кэт отодрала ириску от зуба и подняла трубку.
— Что ж, по крайней мере, ты отвечаешь на звонки.
— Это же часть моей работы, Кресс.
Сердце Кэт сильнее забилось в груди. «Раньше начнешь, раньше кончишь», — говаривала ее мама. Теперь она произносит эту фразу на множестве иностранных языков.
— Ты представляешь, что вы сделали со мной?
— А ты представляешь, что бы ты сделала с Гарри? И с Дантом?
Кэт заставила свой голос звучать грубо, хотя инстинкт подсказывал ей попросить за все прощения и запереться в туалете до конца рабочего дня. Она не любила ссор. Особенно со знакомыми людьми. Обычно в таких случаях они превращаются в каких-то неизвестных личностей. Вот как Кресс сейчас. Это не та девушка, с которой Кэт пила в барах красное вино. Это не та девушка, с которой она была рада поделиться своими секретами. Нет, та. И в этом все дело.
Кэт огляделась по сторонам. Никого. В офисе было необычайно тихо.
— Что вы знаете о творчестве и вдохновении?
Кресс, похоже, отвечала на свой вопрос, не услышав слов Кэт. Видимо, она придерживается стратегии общения, которая предполагает игнорирование фраз собеседника. «Этот метод Кресс всегда применяет с успехом, — вспомнила Кэт. — Почему же отказываться от него теперь?»
— Вы с Дантом… да вы просто изнасиловали меня! А я обычно не бросаюсь такими словами!
— Кресс, объясни мне, что конкретно я и / или Дант сделали тебе?
«Установим тяжесть преступления сразу», — решила Кэт, яростно чертя круги на странице ежедневника.
— Вы украли мой труд и высмеяли его! — завопила Кресс в трубку.
Кэт содрогнулась и возблагодарила всемилостивого Господа, упрятавшего Кресс подальше отсюда, в больницу, во Францию.
— Ты убедила меня, что хочешь помочь, и надула меня! Выставила полной дурой в глазах миллионов людей! Я поверила тебе… Я подумала, что ты действительно хочешь помочь! А Дант! Боже всемогущий! Это погубило наши отношения. С этого момента у меня нет брата! Как будто он покончил с собой. Ты не можешь понять, что это значит… Ты и понятия не имеешь, каково мне сейчас. У меня нет слов передать, каково мне сейчас. Если бы ты имела хоть малейшее представление, насколько важна была для меня эта книга…
