Только на линии боевого охранения группа была обстреляна и потеряла одного бойца убитым и трех ранеными. В том числе сам Карпов был ранен в лицо, ногу и руку. По приказанию т. Карпова бойцы похоронили в скалах убитого товарища, сняв с него оружие. Вынеся раненых, группа отошла на линию обороны своих частей. Тов. Карпов участвовал в трех операциях по разведке глубокого тыла противника и всегда отличался храбростью и отвагой. Исходя из вышеизложенного, считаю возможным представить товарища Карпова к правительственной награде и ходатайствовать о награждении его орденом Красная Звезда.
Начальник первого отделения разведотдела Северного флота майор Люден".
Заключение вышестоящих начальников: "...имеет три ранения и вновь рвется в операцию в тыл противника. Достоин награждения орденом Красного Знамени. Начальник разведотдела Северного флота капитан 3-го ранга Визгин".
Наверху наградного листа надпись: "Орденом Красного Знамени. Постановление Военного совета Северного флота".
Под этим - карандашом: "убит".
Под этим - снова карандашом, другим почерком: "личное дело выслано на пенсию".
И еще одна подробность, еще одна черточка войны, которую, наверное, следует добавить. В 1970 году я получил от родных Карпова письмо, из которого узнал, что его убитый брат, не родной, а двоюродный, но с которым они вместе росли как родные братья, на самом деле остался жив. Карпов, узнав о его мнимой гибели, пошел служить в разведку, а его брата, считавшегося погибшим, вынесли из боя и доставили в госпиталь. Ранение в позвоночник парализовало ему ноги, но у него после войны хватило воли окончить механико-математический факультет МГУ и стать ученым.
Поистине иногда даже трудно себе представить все те неожиданные повороты в людских судьбах, на которые так щедра война.
* * *
...Кроме Карпова, я познакомился с разведчиком старшиной Мотовилиным и довольно много записал с его слов. Но для газеты это сделать не успел - все осталось только в блокноте.
Мотовилин представлял собой интересный тип парня, не больно-то дисциплинированного в прошлом. Он нашел себя во время войны именно в качестве разведчика - смелого, решительного, великолепного ходока и вообще человека, словно специально приспособленного ко всяким жизненным случайностям, связанным с работой разведчика.
При этом было любопытно, что он, с увлечением отдаваясь своей работе, был совершенно лишен честолюбия. Не думал о командирском звании, не хотел учиться на командира и не собирался оставаться после войны в армии. Его интересовали охота, рыболовство, и в его собственном отношении к работе разведчика было, пожалуй, больше от охотника, чем от солдата...
В дневнике о Мотовилине сказано коротко. Но во фронтовом блокноте сохранилась запись его рассказа, дающая более точное представление и о характере этого человека, и о характере его работы: "...В начале июля нас перебросили в Западную Лицу, на тральщике. Нас провожал майор Добротин. Высадились на берег, распрощались, расцеловались - и пошли. Я и Никитин.
Первый день шли незаметно. На второй день нас искали самолеты - как взберемся на сопку, так они бреющим... Потом нас обстреляли из пулемета. Мы скрылись в скалах, вышли левее. Там нас опять обстреляли. Кругом укрепления, продукты уже уходят. Вернулись на четвертый день. Вышли на берег и подали сигналы. Нас сняли с берега, и мы сразу легли спать, еще пока шли в Полярное.
Через несколько дней нам дали новое задание. На этот раз шли командой в двадцать два человека, во главе со старшим лейтенантом Лебедевым.
Когда высадились, он сказал: "Мотовилин будет моим первым заместителем. А если что - отвечает за отряд".
По дороге была одна подозрительная сопка. Я с двумя товарищами забрался на нее. Там было все тихо, но оттуда мы увидели три телефонные линии. Сделали привал. Заметили дорогу, по ней пошла машина. А на карте дорога нанесена не была.
Лебедев говорит: кто полезет на столб? Я говорю - я. Я зазубрил кинжал и стал перепиливать им провода, как ножовкой.
Потом мы подорвали линию - свалили шесть столбов и пошли дальше...
В третий поход пошли этим же самым отрядом, туда же, но высадились в другом месте в сильный туман. Прошли до знакомой сопки, кругом туман. Сделали привал у озерка - сидим, едим. Вдруг видим - на сопке человек. Потом туман опять все закрыл, и мы подошли к самой сопке.
В нескольких метрах блиндаж, около него дремлет часовой. Лебедев говорит: "Возьмем, ребята, сопку". - "Возьмем".
Через овраг переползли вплотную к сопке, из палатки выбежал ефрейтор. Леонов выстрелил в него. Я кричу: "Забрасывай палатку гранатами!" Забросали.
Немец тоже кинул в нас гранату - Рябова ранило в ногу, расшибло у него винтовку, а с меня сбило каску.
Нас стали обстреливать из минометов с соседних сопок.
Лебедев говорит: "Мотовилин, руководи отходом, а я буду прикрывать".
Мы стали отходить. Рябова несли на руках. Его ранило смертельно, в голову. Мы потеряли трех убитыми, а когда отходили - еще двух.
Отходить было тяжело. Мы вернулись к месту высадки раньше назначенного времени. Пока ждали бот, нашли домик. В нем нашли брошенную соль. Ну что ж, теперь дело за мясом. Застрелили оленя и жарили на палочках шашлык.
Бот подошел и так и забрал нас с недожаренным оленем. Вернулись в Полярное, оттуда в Мурманск. Отдохнули, правда, мало, всего двенадцать часов. Переспали - и обратно в четвертый поход.
Пошли отрядом в 80 - 90 человек, под командованием Добро-тина. Был в отряде и Лебедев.
Дошли до той сопки, где были в прошлый раз. Пошли дальше...
Обратно из этого похода я, по приказанию майора, вел людей кратчайшим путем. Перевалили через сопку - нашли свежеразбитый самолет "юнкерс", кругом горелое место, а вчера был дождь, значит, сегодня сбит.
Вышли к губе, к месту высадки. Слышим, там кукуют кукушки. Сначала было странно - место голое, откуда птицы? Подумали, что скорее всего это финны. Ждали бота целых двенадцать часов.
Пробыли несколько дней в Полярном и пошли в пятый поход. Высадились с мотобота около брошенных домиков. Видим, у берега в рыбачьих сетях запутался олень - скала голая, а он на ней танцует. Я взял нож и разрезал сеть. Олень выскочил на волю, был он голодный и худой.
Я шел в партии из семи человек во главе со старшим лейтенантом Клименко. Мы должны были пройти на тридцать километров вглубь и соединиться с остальным отрядом у мыса Пикшуева. Подходя к берегу, услышали, что там уже начался бой.
Маленькую сопку мы заняли, но главная сопка еще держалась. А мы все лезли вперед на сопку. Мне уже осталось всего несколько шагов, как вдруг меня ударило по ноге. Дальше я пополз. Сопку заняли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
