Компартия Дании, от которой ныне мало что осталось, выступила за сплочение левых сил на платформе «Единого списка красно-зеленых». Вместе с ней выступила партия «Левые социалисты» и другие левые организации, которые на протяжении 80-х годов потеряли прежнюю поддержку. На этом завершился десятилетний спор об истинном марксизме на крайнем левом фланге. На выборах 21 сентября 1994 г. партия «Единый список» завоевала шесть депутатских мандатов.
На пути в Европейский союз
Попытка реализовать идею Единого внутреннего рынка придала ЕЭС такую высокую динамику, которой не наблюдалось с начала 60-х годов. Однако уже к концу 1992—1993 гг., когда намечалась практическая реализация проекта, стало ясно, что полностью осуществлен он быть не может. Трудности для ЕЭС заключались в том, чтобы не отставать от своих главных конкурентов на мировой арене — США и Японии. Внутреннее социальное и политическое напряжение постоянно увеличивалось, но особенно остро стала ощущаться такая проблема, как угроза окружающей среде в различных своих проявлениях. Решение ее требовало координации политики между странами — членами ЕЭС. Наконец, многие европейские политики неоднозначно относились к объединенной Германии, которая в долгосрочной перспективе представлялась им намного сильнее, чем она была до сих пор. Чтобы как-то контролировать этого исполина, желательно было установить более тесные связи между странами, стремящимися такой контроль осуществлять.
Идея создания союза отнюдь не умерла вопреки заявлению Поуля Шлютера в 1986 г. Напротив, она быстро развивалась. В декабре 1991 г. страны — члены ЕЭС завершили переговоры по Договору о заключении Европейского союза, более известного как Маастрихтский договор, который по сравнению с Актом 1986 г. предполагал дальнейшее расширение областей сотрудничества между странами ЕЭС, а также устанавливал для него более четкие рамки.
Речь шла прежде всего о создании Экономического и валютного союза (ЭВС), который должен был способствовать налаживанию сотрудничества в области экономической политики между странами — членами ЕЭС для обеспечения стабильности цен, сбалансированности финансов общественного сектора, постоянно низкого уровня кредитного процента, а также стабилизации валютных курсов. Предполагалось, что создание ЭВС будет осуществлено в три этапа, на последнем из которых появится общая валюта, регулируемая Европейским центральным банком, и произойти это должно не позднее 1999 г. В данной связи следовало ввести обязательное сотрудничество в области государственных бюджетов стран-участниц.
Кроме того, Маастрихтский договор предусматривал сотрудничество стран еще в нескольких новых областях, таких, как: визовая политика, образование, культура, здравоохранение, защита потребителей, промышленность и помощь развивающимся странам, а также всестороннее сотрудничество в правовой сфере. Политика в области окружающей среды и различные аспекты регулирования рынка труда особо отмечались как области, в которых принцип принятия решений на основе получения большинства голосов при голосовании должен прийти на смену принципу единогласных решений. Кроме того, Европейский парламент получит большее влияние, чем до сих пор.
Наконец, что не менее важно, в договоре в качестве цели указывалась задача расширения до сих пор крайне ограниченной практики согласования оборонной политики и политики безопасности, включая также некоторые аспекты внешней политики.
Название «Европейские сообщества» было переименовано в «Европейский союз» (ЕС). Для этого странам — членам ЕЭС следовало лишь одобрить Маастрихтский договор. Это, однако, оказалось труднее, чем ожидалось, так как в нескольких странах-участницах, в том числе в Дании, настроения, направленные против Союза, оказались весьма сильными.
В Дании сопротивление Договору было велико, несмотря на то что свое присоединение к ЭВС на третьем этапе Дания фактически обусловила проведением всенародного референдума, и к тому же она не была обязана участвовать в военном сотрудничестве до того, как правительство примет такое решение на правительственной конференции 1996 г. Многие датчане воспринимали выраженный в Договоре курс на создание Союза буквально и не прислушивались к доводам об отсутствии там конкретных и обязательных решений, приводимых его сторонниками. Преобладающее большинство депутатов фолькетинга были «за» присоединение к Договору, включая социал-демократов и радикалов. Между тем в 1986 г. они выступили против Единого европейского акта; нынешний же Маастрихтский договор при той же направленности шел гораздо дальше. Зато Партия прогресса и СНП заявили, что являются противниками Договора.
Результаты всенародного референдума 2 июня 1992 г. оказались неожиданными. Из 83,1% избирателей, которые подали свои голоса, 50,7% проголосовали «против» Договора и 49,3% — «за». Таким образом Дания отвергла Маастрихтский договор.
Датское «нет» стало шоком для всего ЕЭС, и политику сотрудничества поразил один из самых тяжелых кризисов в ее истории. С одной стороны, у стран, задающих тон в ЕЭС, было сильно стремление спасти этот важный Договор; однако, если бы его все-таки приняли вопреки согласию единственной страны-участницы, это означало бы решительный разрыв с имеющейся до сих пор практикой. С другой стороны, датское «нет» усиливало соответствующее сопротивление Договору в других странах. Например, во Франции, где Договор тоже был вынесен на референдум, его одобрило лишь незначительное большинство голосов.
Летом 1992 г. Социалистическая народная партия изменила свой курс и провела переговоры с социал-демократами и радикалами относительно соглашения, известного как Национальный компромисс 22 октября 1992 г. Этот документ гласил: Дания сможет присоединиться к Маастрихтскому договору, если в ходе новых переговоров будет зафиксировано, что датское участие в Союзе не отменяет национального гражданства; что Дания не участвует в третьей фазе ЭВС и таким образом не вводит единую валюту; что Дания не участвует в общей оборонной политике или оборонном альянсе Западного союза и, наконец, что Дания участвует в правовом сотрудничестве лишь на межгосударственной основе, то есть сотрудничество будет осуществляться между суверенными государствами. Двадцать седьмого октября правительственные партии — консерваторы и либеральная партия «Венстре», а также партия «Демократы центра» и Христианская народная партия присоединились к компромиссу. Из партий, представленных в фолькетинге, только Партия прогресса не присоединилась к этому компромиссному соглашению. Правительство провело переговоры на последующей встрече в верхах в Эдинбурге 12 декабря 1992 г. относительно особого соглашения об участии Дании в Союзе на основе национального компромисса, и эта исключительно датская версия союзного договора была вынесена на всенародный референдум 18 мая 1993 г.
Эдинбургский договор получил в Дании одобрение при голосовании в ходе всенародного референдума 18 мая 1993 г. «За» было подано 56,7% голосов «против» — 43,3%. После того как западногерманский конституционный суд на своем заседании дал зеленый свет, Европейский союз в ноябре 1993 г. пустился в плавание. С тех пор больше не употребляется название «Европейские сообщества», вместо этого говорят «Европейский союз». Но вместе с тем потерпело крах представление о ЕЭС/ЕС как конечной исторической цели самой «европейской идеи», которую политическая и интеллектуальная элита стран ЕЭС так давно хотела реализовать. После Маастрихта все с болью осознали уязвимость сотрудничества, и благодарить за это надо упрямых датчан.
После правительственной конференции, которая закончилась весной 1997 г., новый договор, получивший известность как Амстердамский договор, был представлен 2 октября 1997 г. Хотя он и не содержал много нового по сравнению с Маастрихтским и Эдинбурским договорами, Амстердамский договор явился предметом обсуждения в ходе новой горячей дискуссии и вызвал неоднозначное отношение. На протяжении 90-х годов сопротивление союзническим процессам среди сторонников буржуазных партий выросло, даже внутри таких бастионов, которые всегда были сторонниками объединения, как либеральная партия «Венстре» и Консервативная партия. Сопротивление основывалось на раздражении, вызываемом деятельностью бюрократии ЕС, а также сомнениями в экономических преимуществах членства в Евросоюзе, не говоря уже об озабоченности возможностью сохранения в будущем национальных особенностей датчан после отказа от суверенитета, который, без всякого сомнения, должен был последовать. Те национальные чувства, которые все европейские исследователи и политики всего лишь несколько лет назад объявили устаревшими, мертвыми и выброшенными прочь, на протяжении 90-х годов стали быстро расти и набирать силу по всей Европе, включая Данию.
