Вепперс остался смотреть на маленького чужака с разинутым ртом и провел в такой позе не меньше двух ударов сердца, прежде чем его посетила мысль, а не будет ли достойнее хлопнуться перед инопланетником в обморок.
— Ну что, доброго гребаного дня! — воскликнул Демейзен и обернулся к Ледедже. На его губах играла усмешка, постепенно преобразившаяся в широкую ухмылку.
Она посмотрела на него.
— Есть у меня такое чувство, что вести, которые ты считаешь великолепными, вряд ли покажутся такими уж добрыми кому-то еще.
— Какие-то психи строят целую кучу кораблей на Цунгариальском Диске! — провозгласил Демейзен, откидываясь в кресле. Глядя на единственный экран модуля, он продолжал улыбаться.
— И разве ж это хорошие новости?
— Нет. Это блядская катастрофа, — всплеснул руками Демейзен. — Помяни мое слово: отольются кошкам мышкины слезки.
— Так чего ты лыбишься?
— Так я не могу иначе! Для меня это естественно... Ну ладно, вообще-то могу, — сказал аватар и снова обернулся к ней. На сей раз лицо его выражало такую тоску, что ей немедленно захотелось подойти к нему, крепко обнять закованными в доспехи руками, похлопать по спине и заверить: все будет в порядке! И хотя Ледедже тут же сообразила, как легко ею манипулируют, она разозлилась не только на Демейзена, но и на саму себя. Аватар между тем отбросил деланную грусть и расцвел в прежней счастливой улыбке. — Я мог бы им помочь, — признал он, — я всего лишь не хочу этого делать. — Он снова всплеснул руками. — Да ладно тебе! Этот аватар, естественно, распознает мое эмоциональное состояние и отображает его в себе, если только я прямо не запрещаю ему это. А что бы ты предпочла? Чтобы я тебе лгал?
— Если впереди катастрофа, — начала Ледедже, пытаясь вложить в голос побольше льда и не заразиться очевидным энтузиазмом аватара, — чему ты так радуешься?
— Начнем с того, что не я ее вызвал! Она не имеет ко мне никакого отношения. А это всегда можно считать бонусом. Но ты пойми, мне с каждой минутой становится все очевидней, что назревает большая драка. Очень скоро начнется именно такая заварушка, для которых я и построен! Я не собираюсь тут распускать перья. Я просто радуюсь возможности вести себя так, как я хочу, солнышко мое, и это все! Я просто сгораю от нетерпения!
— Мы говорим о серьезном столкновении? — уточнила она.
— Да, да, да! — Радостное возбуждение Демейзена достигло предельной точки. Он снова всплеснул руками. Ей показалось, что ему понравился этот переоткрытый на ходу жест.
— Но погибнут люди.
— Люди? Ха, погибнут целые корабли!
Она ответила ему красноречивым взглядом.
— Ледедже, — начал аватар, вытянув в ее сторону закованную в доспехокостюм руку. — Я — военный корабль. Такова моя природа. Меня так задумали и таким построили. Близится моя минута славы, и я не пойму, отчего тебе непостижима обуявшая меня радость. Мне было предначертано провести весь срок активной службы в самой середке безвидной пустоты, тыча метафорическими кулаками в столь же метафорические боксерские груши. Изредка я мог бы приглушить кипение бурлящего котелка разношерстных цивилизаций одним своим появлением — может быть, в компании друзей, но это не обязательно. Принуждать к миру, расписывая угрозы кромешного ада, который бы завертелся в случае, если бы кто-то вызвал к новой жизни давно похороненную идею войны как продолжения политики иными средствами! И вот чью-то безрассудную жопу обуяло такое желание смерти, что нам всерьез угрожает именно такая свистопляска! А у меня появился реальный шанс прославиться, деточка, как же ты этого не поймешь?!!
Когда аватар произносил слово «прославиться», его брови поползли вверх, голос подскочил сразу на пару тонов и стал значительно громче. Даже сквозь армированные перчатки она почувствовала его крепкое рукопожатие, завершившее вдохновенный монолог.
Ледедже в обеих своих жизнях ни разу никого не видела таким счастливым.
— А что же будет со мной? — тихо спросила она.
— Ты вернешься домой, — ответил аватар. Он покосился на экран, в центре которого по-прежнему висела огромная черная снежинка-многоножка. — Я мог бы отправить тебя туда сию же минуту, в челноке, а сам бы занялся неотложными делами. Но беда в том, девочка моя, что эти говнюки, кем бы они на поверку ни оказались, могут принять тебя за боеголовку или какой-нибудь другой снаряд, а то и выпалить по тебе просто для тренировки систем селекции целей. Так что, боюсь, тебе придется подождать, пока я с ними не разберусь. — Аватар одарил ее странным, долгим взглядом. — К сожалению, это опасная работенка. Так что не убегай далеко. — Демейзен глубоко вздохнул. — Ты боишься умереть, Ледедже Юбрек?
— Я как-то раз уже умерла, — сказала она.
Он развел руками и воззрился на нее с искренним интересом.
— И как там, на том свете?
— Я хлебала говно ложками.
— Хороший ответ, — сказал он и, поудобнее расположившись в командном кресле челнока, переключил все внимание на экран. — Давай-ка выпалим в одного из них, просто чтобы проверить. Спишем это на прискорбную ошибку, если что. Только от них зависит, не превратится ли она во вредную привычку.
Ледедже увидела, как кресло само собой подстроило форму по очертаниям тела аватара, выдвинув многочисленные подножки, подлокотники, подголовники и массажные опоры для спины. Затем что-то задвигалось вокруг нее самой и под ней. Она сообразила, что ее собственное кресло выкинуло такую же серию фокусов, плотнее прильнув к ней. Между гелекостюмом и внешними доспехами возникла еще одна защитная прокладка. Ее что-то мяло и тискало, она завозилась, подалась назад, устраиваясь так, чтобы придирчивое кресло осталось довольно соответствием ее позы новоизбранному контуру.
— А теперь пустим пенку, — возвестил Демейзен.
— Что? — переспросила она, и на ее лицо тут же опустился шлемовизор. В челноке стало темно, однако обзорная система визора в каком-то смысле компенсировала отсутствие видимых источников света. Синтезированное по данным сенсоров изображение представляло собой довольно точную картинку кипящей и пузырившейся, словно бы раскаленной докрасна, жидкости, наполнявшей пространство, где она прожила крайние двадцать дней; темно-красная приливная волна быстро докатилась до ножек кресла и поползла вверх, захлестнув ее облаченное в доспехи тело. Вскоре пена покрыла все вокруг, в том числе и стекло визора, и на краткий миг она осталась в полной темноте, да так неожиданно, что почти ослепла, а потом аватар заговорил снова:
— Что бы ты предпочла? Вид космоса вокруг нас или какую-нибудь заставку, чтобы скоротать время?
Внезапно визор показал ту же картинку, которая прежде была выведена на экран модуля, но повернутую под непривычным углом. В центре по-прежнему застыла черная восьминогая снежинка, но выглядела она как-то неправильно.
— Ты бы это, спросил моего согласия, прежде чем обездвиживать, — сказала Ледедже. — Я недолюбливаю неподвижность и замкнутые пространства.
— Я забыл, прости. Костюм может просто отключить тебя на все время ... короче, пока все не закончится.
— Нет уж, спасибо.
— Тогда подумай как следует: вид реального пространства и веселухи в нем или что-то другое: что-нибудь совсем для расслабухи, комедия со смыслом, пиршество для острого, как лезвие бритвы, ума, буйно веселящий фарс, захватывающая драма о человеческих отношениях, исторический эпик, учебная документалка, бродилка на природе, чистое искусство, порнуха, ужасы, спорт, новости?
— Вид из реального пространства, пожалуйста.
— Сделаю все, что в моих силах. Но все может закончиться слишком быстро, чтобы ты успела рассмотреть зрелище в подробностях — если вообще что-то произойдет. Но приготовь себя к разочарованию от бездарно слитого финала. Есть некоторые шансы разрешить назревающий конфликт мирным путем. Эти недоноски в последний момент, как правило, обсираются.
— Если ты так пытаешься скрыть свои истинные чувства, то получается это у тебя на редкость скверно, — сказала она кораблю. — Остается надеяться, что твои приемы космического боя тоньше и эффективнее.
Аватар рассмеялся.
И вдруг ее с головой накрыла тишина. Она слышала, как где-то очень далеко бьется ее сердце. Потом послышался шум, подобный задержанному в груди вдоху, и голос аватара тихо произнес:
— Та-а-ак...
Черная снежинка на экране перед ее глазами ослепительно вспыхнула.
И однажды она отыскала неглубокую долину, уставленную железными клетками, которые постоянно орошал кислотный дождь, усиливая терзания заточенных внутри мучеников. Каждый день демоны вытаскивали их из клеток и, не слушая криков и стонов, волокли к скошенным плитам, по которым свежая кровь стекала в булькающий поток. Не сворачиваясь, вязкая жидкость вяло текла по дну долины, пока не вливалась в головной бассейн, расположенный чуть выше маленькой мельницы.
