древесины и слушал, как бьется собственное сердце. Прерывисто, с паузами, то ускоряясь, то вновь замедляя свой шаг.
— Господин Эгобар! — раздался знакомый, чуть шипелявый голос. — Я так рад, что смог вас отыскать! Великая Княжна уже начала переживать! Сперва вы были в какой-то тьме, где я никак не мог проложить к вам тропу, а затем двигались очень быстро… я не умею прокладывать тропы на поезда, а теперь… Господин Эгобар? С вами все в порядке?
Ардан посмотрел на Тополя. Тот сменил зеленый осенний китель на черный, длинный зимний, но белоснежные перчатки и красные ботинки остались при нем. Как и оловянные ордена с медалями, широкий пояс, алый воротник и золотые эполеты. Разве что штаны оказались чуть измяты, что портило безупречный внешний вид воина из дружины Хвоста и Лапки.
— Господин Эгобар… вы плачете?
Ардан пожал плечами. Он, если честно, не знал — плачет он или нет. А проверять не хотелось. Не было сил поднять руки.
Он просто сидел и смотрел в одну точку. В ту самую, где сходились тени от пляшущего на поленьях, беззаботного рыжего мальчишки, коим представало пламя камина.
Ардан различил звук коротких шагов, а затем что-то теплое и мягкое опустилось рядом с ним и прижалось к боку.
— Больно, господин?
— Очень, — не стал лукавить Ардан.
— Хотите рассказать?
— Нет… да… не знаю, Тополь… не знаю.
Ардан сидел рядом с говорящим котом в доме своих родных. Так глупо… там, всего двумя этажами выше, его родной брат и мать, единоутробная сестра и отчим. И ни с кем из них он мог обсудить того, что прочел.
Брату знать не стоит. Матушка… это сделало бы ей больно, а последнее, чего желал Ардан, причинить боль и без того настрадавшейся Шайи. А Келли и Кене — им ни к чему.
Борис и Лена… они не друзья. Так — хорошие знакомые, но не более. Тесс… Арди вообще не понимал, какое место в его жизни занимает Тесс. Вот и получалось, что во всем мире не существовало того, с кем Ардан мог бы поделиться мыслями и разделить эту боль. Такую сильную и жгучую, что становилось тяжело дышать.
Никого, кроме лесного кота, полукровки Вил в дурацком кителе и с ненастоящими медалями.
— Что случилось? — спросил, через некоторое время, кот.
— Я получил ответы, — спустя несколько секунд размышлений, ответил Ардан. — на вопросы, которые очень долго себе задавал. А теперь не знаю, хотел ли на самом деле услышать на них ответы. Или мне так только казалось. Может было лучше оставаться в неведении.
— Неведение всегда проще, господин, но не всегда лучше, — похлопал его лапой Тополь. — Поверьте старому дружиннику.
— Да… ты прав… наверное ты прав, Тополь.
Они еще несколько минут посидели в тишине.
— Что будете делать теперь?
Ардан снова пожал плечами.
— Не знаю, — в который раз повторил он. — Если останусь здесь, то, может, стану, однажды инженером, а если вернусь в Метрополию… не знаю, что меня ждет в Метрополии, но просто и легко — не будет точно.
— Это вас пугает?
— До дрожи.
— Понятно… — протянул Тополь и, неожиданно, вскочил на ноги… лапы и картинно поклонился. — Не ведаю, как принято у двуногих, но мы, в такие моменты, ищем поддержки у наших друзей, господин. А я, как раз, являюсь связным между вами и вашим другом — Великой Княжной. А что за друг, если не готов разделить боль и трудности с близким.
Ардан едва не поперхнулся.
— Рассказать маленькой девоч…
Его перебил щелчок каблучка, ударившего о пол.
— Не маленькой девочке, господин Эгобар, а вашему другу, — настоятельно поправил Тополь. — Запертому, с детства, в клетке. Которая, однажды, взвалит на себя все, что ей оставят в наследство её не самые простые родители.
« Я бы хотел сказать, что понимаю твои чувства, внук, но это будет ложью. На сотни километров вокруг не найдется того, кто бы понял тебя, Арди. Да может и дальше — тоже.»
Ардан невольно вспомнил слова, некогда сказанные ему дедушкой. Тот оказался прав. На всю предгорную губернию не отыскалось того, кто смог бы понять метания души Ардана.
И, чтобы найти такого человека, пришлось добраться до самой Метрополии.
Наверное, если бы Ардан отдохнул, все хорошо обдумал, то уже на следующий день и в мыслях бы не держал идею изложить свои метания в письме не просто тринадцатилетнему ребенку, а еще и наследнице престола.
Но… сейчас он находился не в лучшем своем состоянии, чтобы сохранять возможность трезво мыслить. И потому он написал письмо.
Написал и вручил Тополю.
— Я вернусь совсем скоро, господин Эгобар, — с поклоном произнес кот и, щелкнув каблуками, растворился во тьме.
А Ардан, отвернувшись к окну, так и смотрел на бьющую о стены метель, разметавшую хлопья снега.
Теперь он знал, кто он. Теперь он знал, почему его отец сделал то, что сделал. Знал почему они так… остро общались с дедушкой. И, наверное, и сам дедушка поступил так, как поступил, по той же самой причине, что и отец.
Гектор и Арор. Такие разные, а под конец, практически одинаковые.
В истории Ардана не осталось недомолвок. Только, как сказала тогда Тесс на крыше, нечто невообразимое, произошедшее однажды и заставившее встать на определенную тропу.
Арди пока не встал.
Лишь топтался на перепутье и смотрел на развилку. С одной стороны его ждала понятная, простая и широкая дорога посреди пшеничного поля. А с другой кривая, ухабистая тропинка, теряющаяся в темном лесу.
И, словно как и в прериях, с одной ему приветливо махал Март, а с другой хищно улыбался Йонатан.
Наверное, Арди встал перед выбором еще тогда. После нападения банды Шанти’Ра. Только сам не понимал этого.
— Ваше письмо, господин Эгобар, — возникший из мрака Тополь протянул небольшую записку.
На ней ровным, идеальным почерком было выведено:
« Вы для меня навсегда Ард Эгобар, мой первый друг. Остальное для меня не имеет никакого значения.»
Ардан сжал записку и глубоко вздохнул.
Не стоило себя обманывать.
Он ведь уже сделал этот клятый выбор.
Еще тогда.
В прериях.
— Что-то передать Великой Княжне?
— Да, Тополь, — твердо кивнул Ардан. — передай ей, что я скоро вернусь в столицу.
Глава 51
— Ты
