– Я взорвал остров, слышишь? – хрипел старый пилот. – Ты что делаешь, щенок?
– Я иду к берегу. Слушай, там есть какой-нибудь пруд на побережье?
– Навалом! Тут же пляжи, тут и бассейны. А что тебе?
– Увидишь.
Через час полета бомбардировщик нарушил границы соседнего государства и с редкой точностью сбросил в бассейн отеля «Пента» бомбовый груз, который приземлился с большущим шумом в виде толстого мужчины и тут же был выловлен двумя пьяными охранниками отеля, которые отдыхали в шезлонгах у бассейна и были теперь мокрые с головы до ног (взрывная волна).
«Что, однако, за идиоты работают в соседней стране, – думали тамошние разведчики, получив в свои руки такой подарок судьбы (где пойманный шпион, там премии и награды), – диверсанта сбрасывают в полном обмундировании, с документами и орденами, однако без парашюта, это раз. И тут же, буквально на голову ему же, сбрасывают чемодан с бомбочкой, полный бред. Но без взрывателя, что тоже необъяснимо».
Во всяком случае, пьяные охранники из отеля «Пента» прославились на всю страну, их снимали в мокром виде вместе с обалдевшим, тоже мокрым, шпионом, а также отдельно от него, назавтра их совместные портреты были опубликованы на первых страницах газет и т. д.
Происходил большой переполох. Пограничники гордились своим шпионом, как грибники белым грибом.
А старый бомбардировщик тем временем тихо-мирно вернулся на аэродром без начальника.
Вскоре из соседнего государства последовал запрос о шпионе, майоре Н., а в его доме при обыске нашли множество бомб и ножей, причем на чердаке были свалены пустые чемоданы, ранее украденные из багажного отделения аэропорта. Мама шпиона и вся его семья тут же поклялись, что все это принадлежит только ему: такое у мужчины было хобби, воровать.
Они здраво рассуждали: если уж он сидит в тюрьме, пусть сидит.
А молодой бывший пилот, вернувшись к себе в свою трехэтажную будку, сладко заснул, потому что, когда все удается, люди очень устают и хорошо спят.
Во сне ему снился сад, и он летал среди цветов острова на маленьком самолете типа «стрекоза», и запахи сада баюкали его всю ночь.
Утром же, проснувшись, он обнаружил у себя в саду новые диковинные цветы – видимо, за эту ночь проросли все семена, зерна и бобы, подаренные ему товарищами.
Из-за ограды выглядывали удивленные соседи, все бабочки округи порхали над крошечным садом летчика, и вообще обстановка сильно напоминала сон, потому что этот клочок земли нестерпимо благоухал.
Мало того, молоденькая дочка соседей, существо, похожее то ли на подснежник, то ли на цветок земляники, – эта девушка помахала ему из-за ограды рукой, покраснела и спросила, не хочет ли сосед выпить с ними чашку чая, а то папа с мамой интересуются насчет семян, отводков и корней.
Разумеется, он тут же откликнулся на это приглашение прекрасной соседки.
Надо ли говорить, что там, где обычно кончается сказка, начинается счастливая жизнь…
Матушка-капуста
У одной женщины была девочка, очень маленькая, звали ее Капля, Капочка. Девочка была очень маленькая и никак не росла. Мать ходила с ней по врачам, но покажет им девочку, а они не берутся лечить: нет – и всё! Даже ничего не спрашивали.
Тогда мама решила для начала Капельку не показывать, уселась у одного врача в кабинете и спрашивает:
– Как быть, если ребенок плохо растет?
А врач отвечает, как полагается врачу:
– А что с ребенком? Какова история болезни? Как этот ребенок родился? Как ел?
И так далее.
– Ребенок этот не родился, – отвечала несчастная мать, – я нашла его в капусте, в ранней капусте. Я сняла верхний лист, а там лежит девочка-капусточка, капочка, капля. Я ее взяла и воспитываю, а она совсем не растет, уже два года.
– Покажите ребенка, – говорит врач.
Мама Капочки достала из нагрудного кармана коробочку, из коробочки половинку фасолинки (выдолбленную), а в этой половинке уже сидела, терла глаза кулачками малюсенькая девочка.
Мама также достала из сумки лупу, и в эту лупу доктор стал разглядывать Капочку.
– Чудесная девочка… – бормотал доктор. – Хорошо упитана, молодец, мамаша… Встань, девочка. Так. Молодец.
Капочка вылезла из половинки фасолины и прошлась взад-вперед.
– Ну что же, – сказал доктор. – Я вам скажу: девочка чудесная, но ей не здесь надо жить. Не знаю где. Здесь ей никто не компания. Не то место.
Мать отвечала:
– Да она и сама рассказывает, что видит сны, как будто бы она жила на далекой звезде. Она говорит, там все были с крылышками, летали по лугам, она тоже, она пила росу и ела пыльцу, и у них был кто-то, какой-то старшой, который готовил их, что некоторым придется уйти, и они все со страхом ждали, когда начнут таять крылышки, – тогда старшой вел их на высокую гору пешком, там открывался вход в пещеру и ступени вниз, и все провожали того, у кого растаяли крылья, и он уходил вниз и становился все меньше и меньше, пока не превращался чуть ли не в каплю…
Девочка на столе кивнула.
– И моя красавица тоже однажды должна была уйти вниз, она плакала, спустилась по лестнице, и тут ее сон кончился, она проснулась у меня на кухонном столе в капустном листке…
– Так, – сказал доктор. – А у вас, что было в жизни у вас? Какова ваша история болезни?
– У меня, – сказала женщина, – что у меня! Я люблю ее больше своей жизни, страшно думать, что она снова уйдет туда… А история такая, что меня покинул муж, а должен был быть ребенок, но я не родила его… Мне было тяжело… Я пошла к врачу, меня направили в больницу, и там моего ребеночка убили у меня в животе. Теперь я молюсь о нем… Может быть, он там, в стране снов?
– Хорошо, – сказал врач, – я все понял. Вот вам записка, отнесете ее к одному человеку… Он монах, живет в лесу, он очень странный человек, и не всегда его можно найти. Вдруг он поможет, кто знает.
Женщина опять уложила свою Капельку в колыбельку из фасоли, потом в коробочку, потом в кармашек, забрала лупу и ушла – прямо сразу к отшельнику в лес.
Она нашла его сидящим на камне у шоссе. Она показала ему записочку и потом на нагрудный карман – без слов.
– Надо отдать ее обратно, где взяли, – сказал монах. – И не смотреть больше.
– Обратно куда? В магазин?
– Дура! Где ее взяли-то?
– В капустном поле. Я и не знаю, где оно.
– Дура! – сказал монах. – Умела грешить, умей и спасаться.
– Где оно?
– Всё, – сказал монах. – И не смотреть.
Женщина заплакала, поклонилась, перекрестилась, поцеловала у монаха край его грязной, вонючей и рваной телогрейки и пошла. Когда она через минуту обернулась, она не увидела ни монаха, ни камня, на котором он сидел, – только клочок тумана.
Женщина испугалась и побежала. Наступал вечер, а она все бежала через поля, и вдруг она увидела капустное поле – совсем еще маленькие капустные бутончики сидели рядами на земле…
Моросил дождь, надвигалась тьма, и женщина стояла, держась за нагрудный кармашек, и думала, что не сможет оставить свою девочку здесь одну, в холоде и тумане. Девочка ведь испугается и будет плакать!
Женщина тогда вырыла руками огромный ком земли вместе с капустным ростком, завернула его в свою нижнюю рубашку и потащила эту тяжесть в город, к себе домой.
Еле дойдя до дому, шатаясь от усталости, она уместила принесенный ком земли в самую большую кастрюлю и поставила эту кастрюлю с капустной рассадой на окно. Чтобы не видеть росток, она задернула занавеску; но потом подумала, что поливать-то рассаду необходимо! А чтобы поливать, придется видеть капусту!
И женщина перенесла капусту на балкон, в нормальные полевые условия: дождь – так дождь, ветер – так ветер, птицы – так птицы… Если бы ребеночек жил и рос внутри ее тела, как все дети, он был бы защищен от холода и всего остального – но нет, маленькой Капочке невозможно было спрятаться в ее теле, ей оставался для защиты только капустный листок.
Раздвинув молоденькие, крепкие лепестки капустного цветка, мать положила туда свою девочку – Капелька даже не проснулась, она вообще очень любила спать и была на редкость послушным, веселым и неприхотливым ребенком.
Капустные листки были твердые, голые и холодные, они тут же сомкнулись над Капочкой…
Мать тихо отступила с балкона, закрыла туда дверь и стала одиноко жить, как и раньше: уходила на работу, приходила с работы, варила себе еду – и ни разу не посмотрела в окно, что там с капустой.
Проходило лето, женщина плакала и молилась. Чтобы хотя бы слышать, как там на балконе, она спала под самой дверью на полу. Если не было дождя, она боялась, что капуста завянет, если шел дождь, она боялась, что капуста сопреет, но мать все время даже запрещала себе думать, что и как там Капочка ест и как она плачет, сидя в зеленой западне, без единого маминого слова, без тепла…
Иногда, особенно по ночам, когда шел проливной дождь и гремела молния, женщина просто рвалась пойти на балкон и срезать капустный кочан, схватить свою Капочку, напоить ее капелькой горячего молока и уложить в теплую постель… Но вместо этого мамаша, как сумасшедшая, бежала под дождь и стояла там, чтобы показать Капочке, что ничего страшного в дожде и молнии нет. И она все думала, что недаром ей повстречался грязный отшельник и недаром велел вернуть Капельку туда, откуда ее взяли…
