у меня все чувства пропали, но остались бы смертельные последствия, если бы я больше не дорожила той, ради кого совершила такое… О, я была бы чертовски зла.
— Чертовски, — нараспев тянет Найт.
— Нужно его спасти, — выдыхаю.
— Нужно передать его королеве и пусть сами разбираются.
— Ты прекрасно знаешь, что не разберутся… Он просто взял и проклял себя! И даже у королевы не хватит магии, чтобы это исправить.
Найт ведёт плечом и зевает.
— Он скоро очнётся. Попрощайся с ним. У тебя много дел, Тонь. Тебе не нужен балласт.
И это правда.
Не нужен.
Я всё-таки захожу в покои Ричарда, когда Найт решает, что рядом со мной нечего ловить.
Богиня должна была передать мне вместе с властью и умение отметать всё лишнее. Чтобы я не думала о мужчинах тогда, когда стоило бы подумать о сохранности своей новообретённой расы. Но этой черты мне либо не видать вовсе, либо она проявится со временем как и многие другие способности.
Пока что же устраиваюсь на краю драконьей постели и принимаюсь сверлить его взглядом. Каштановые волосы отливают алым на солнце. Черты лица точёные и мужественные. Он мог бы и не выйти таким уж прекрасным, учитывая внешность его отца, но драконьи боги были милостивы.
Губы чувственные и бледные сейчас. Они принадлежат живому трупу…
Нужно думать об этом, а не о том, что я помню их вкус.
Рядом с сильным и благородным мужчиной можно было бы и расслабиться. Но Ричард не такой, я чувствовала это и понимала, что не могу доверить в его руки свою судьбу.
И оказалась права.
Но если бы он выжил, осталось бы всё так?
Или даже драконам не чужды изменения?
Я прикрываю глаза, с губ срывается проклятый вздох. Чувствую, что дрожу. На ресницах собираются хрустальные слезинки.
Ах, лучше бы он умер! Тогда всё бы закончилось. Я бы забыла о нём. Об этих дурацких днях неопределённости в чужом теле.
Перевернуть бы страницу и…
В сердце появляется обжигающая волна. Это не возбуждение, а скорее изжога.
Мне становится тошно от себя самой.
Нет, я не могу оставить всё так.
Ричарда хочется проклинать, ругать, отчитывать, всё что угодно… только бы оставался жив.
— Ненавижу!
Распахиваю глаза, когда понимаю, что сказала это вслух.
Мой взгляд сталкивается со взглядом Ричарда. Дракон проснулся и изучает меня стеклянными светлыми глазами.
— Ты тут, — выдыхает он.
— Ты достал уже умирать, — кривлюсь и в сердцах ударяю его слегка кулачком по груди.
Мужчина закашливается, я вздрагиваю.
Но он вскоре приходит в себя и начинает усмехаться.
— Прости я… не хотел, чтобы ты волновалась. И не думал, что будешь.
Вздыхаю в ответ. Умирает, извиняется, а глаза с каждым мгновением всё больше становятся лукавыми.
— Ты не планировал мне говорить? — спрашиваю его.
Хочется знать, что творится в его тупой башке.
— Зачем было говорить? — удивляется Ричард. — Ты ведь хотела, чтобы мы разорвали связь. Это так сложно объяснить, дорогая, — он морщится, будто бы пытаясь собрать мысли в слова. — Все мои инстинкты были заточены на то, чтобы охранять истинную связь и укреплять её. Но ты хотела иного. И ты была моим… всем. И я понимал тебя. Понимал тебя и разумом и сердцем. Но инстинктами… Их было тяжело усмирить. Я сумел поймать момент и сделать всё быстро. Да. Это моё решение. Я ни о чём не жалею, Тоня. Тебе такой дракон не нужен. А мне свет без тебя не мил. Так что всё правильно.
Я усмехаюсь горько:
— Ты так заботишься обо мне, да? Так оберегаешь. Решил всё за нас двоих. Думаешь, это нормально? Я хотела этого. Быть связанной с кем-либо таким образом… не по мне. Тем более, когда я была в чужом теле и была вынуждена притворяться другим человеком. Но цена… Я бы не согласилась, зная, что от тебя требуется. И ты хочешь просто сдохнуть и оставить это на моей совести?
Он хмыкает.
— Я же говорю, родная. Ты здесь совершенно ни при чём. Тебе не нужно об этом думать. Тем более… ты теперь богиня. Я думал, боги не могут переживать, не могут грустить. И я был так рад за тебя. Потому что… чувствовать чувства… неприятно.
Бедный дракон, который не может выносить собственные эмоции! А люди с этим живут всю жизнь, между прочим.
Так как тогда драконы могут ими править, когда они не в состоянии без магической стимуляции понять элементарные вещи?
А сама стимуляция сводит их с ума и делает… Ну, собственно, такими как Ричард.
Уверена, хоть раньше он и был уродом большим, чем сейчас, но мыслил наверняка куда более здраво.
Драконы так превозносят истинность… А ведь она способна их сокрушить.
Как и женщина способна сокрушить мужчину отказом.
— Ты говорил, что драконы ничего не чувствуют без истинности, — выгибаю бровь. — Этим ты оправдывал свою жестокость. Так что же… получается, что это ложь? Тебя ведь твои чувства буквально убивают. А истинность ты разорвал.
Ричард передёргивает плечом.
— Зачем было говорить? — удивляется Ричард. — Ты ведь хотела, чтобы мы разорвали связь. Это так сложно объяснить, дорогая, — он морщится, будто бы пытаясь собрать мысли в слова. — Все мои инстинкты были заточены на то, чтобы охранять истинную связь и укреплять её. Но ты хотела иного. И ты была моим… всем. И я понимал тебя. Понимал тебя и разумом и сердцем. Но инстинктами… Их было тяжело усмирить. Я сумел поймать момент и сделать всё быстро. Да. Это моё решение. Я ни о чём не жалею, Тоня. Тебе такой дракон не нужен. А мне свет без тебя не мил. Так что всё правильно.
Я усмехаюсь горько:
— Ты так заботишься обо мне, да? Так оберегаешь. Решил всё за нас двоих. Думаешь, это нормально? Я хотела этого. Быть связанной с кем-либо таким образом… не по мне. Тем более, когда я была в чужом теле и была вынуждена притворяться другим человеком. Но цена… Я бы не согласилась, зная, что от тебя требуется. И ты хочешь просто сдохнуть и оставить это на моей совести?
Он хмыкает.
— Я же говорю, родная. Ты здесь совершенно ни при чём. Тебе не нужно об этом думать. Тем более… ты теперь богиня. Я думал, боги не могут переживать, не могут грустить. И я был так
