- А шо я этим бисовым детям вбивал? Образцовый внешний вид воина-победителя... Мало им старшинского указу, дождались замечания от командира роты! Ну. я вам покажу, бисовы дети...
Завтракал я с ротой. Слава богу, об офицерских, строго по этикету столах, какие были в Восточной Пруссии (во главе стола командир полка, по бокам замы и помы, далее комбаты, далее ротные, в конце взводные), здесь не вспоминали. Я рубал то же, что и мои солдаты. В данном случае на завтрак перловая каша, кусок хлеба с маслом, кружка чаю - испытанное армейское меню.
Аппетит у солдат завидный. Как и должно. Аппетит имеется, следовательно, боец здоров. А для командира это высшая радость.
Жив, здоров, что еще надо? Многое, конечно, надо, но не об этом сейчас речь.
После завтрака перекурил с солдатами, а затем присутствовал на занятиях по политподготовке, которые проводил Федя Трушин.
Он пафоспо рассказывал о восстановлении народного хозяйства в нашей стране. Его слушали не без любопытства. Но перешли к занятиям по матчастн стрелкового оружия, которые проводил я, и солдатиков словно подменили: ворочались, кряхтели, зевали, в задних рядах откровенно подремывали. На сей раз за ветеранами потянулась и молодежь - так ведь она тоже теперь знакома с данными и материальной частью винтовки или автомата не в теории, а на практике. Скучно изучать трижды ученое-переученое, но куда ж денешься? Армия есть армия. Занятия есть занятия. И я из последних сил пытаюсь вдохнуть интерес в своих слушателей.
Увы, слушатели кемарят, стоит мне отпустить вожжи. Не отпускаю, поднимаю то одного, то другого, требую ответить на такойто вопрос.
Потом мы с комбатом проверяли порядок в караульном помещении и как несут караульную службу солдаты моей роты. В караулке нормально: на нарах чисто, опрятно, пол подметен, для бодрствующей смены на столе радиоприемнпчек, шахматы, газеты. И с постовыми нормально: службу несут бдительно, по уставу.
Комбат сказал:
- Хвалю, Глушков!
Одобрение комбата подняло мое и без того отменное настроение еще на несколько градусов. Я зарумянился от удовольствия.
Конечно, суета сует, но, когда тебя хвалят, - приятно. Проверил комбат и как с патрульной службой у моих солдатиков. В военной комендатуре порылся в отчетах начальников патрулей: фамилии задержанных нарушителей и номера их воинских частей точно зафиксированы плюс записано личное мнение начальника патруля о том, почему военнослужащий нарушил дисциплину. Причины разные: и случайно, и плохо знает уставы, и первый раз в городском увольнении.
Наши же батальонные патрули и подцепили к вечеру на крючок Мишку Драчева. Умотал в самовольную отлучку, напился, полез с кулаками на какого-то старшего лейтенанта, который сделал ему замечание. Прознав о похождениях ординарца, старшина Колбаковский крепко рассерчал:
- Лихоманка его забери, этого Мишку!
А я подумал, что лихоманка, уважаемый Кондрат Петрович, должна меня забрать. Распустил своего ординарца, гнилой либерализм до добра не доводит, надо было приструнить Драчева раньше - не спорол бы с самоволкой, не напился бы и не полез на офицера. Тут больше я виноват, чем он. Но он получил по заслугам: военный комендант засадил на гауптвахту. А я ограничился замечанием от комбата. Отделался легким испугом. А помни я золотое армейское правило: проступок легче предупреждать, чем после оказываться перед фактом... Пусть война и закончилась, но мы-то еще не сняли военной формы, мы армейские, а это обязывает пас, от генерала до бойца, блюсти себя во всем. Генералы-то блюдут, что же касается бойцов увы, на иных наступивший, точнее, наступающий мир действует расслабляюще. Да и на иных офицеров тоже. Видимо, и на меня.
Подумал: не будь, лейтенант Глушков, наивным, каким ты был после Дня Победы над Германией, когда мнилось, что люди немедля, вдруг станут распрекрасными и безукоризненными, как на плакате. Ты жив, живы твои товарищи, а это главное, мы все еще можем стать лучше, чем были. А мертвые этого не могут, пусть они останутся в пашей памяти вечно молодыми и незапятнанными.
Я живу! После ужина в части крутили довоенный фильм о трактористах, показавшийся мне, повзрослевшему и кое-что познавшему, поначалу упрощенным, примитивным, а когда-то, в юности, фильм нравился! Но я подумал: я живу! - и картина предстала не столь уж плохой.
Живу и вспоминаю. Вспоминаю всякую фронтовую и госпитальную всячину, потому что это тоже жизнь и одновременно пролог к новой, мирной жизни.
Утром или днем перед атакой мысли у меня бывали не такие мрачные, как ночью. Ночью кажется: атака провалится, поляжем костьми. А по свету: выкурим фрнцев из траншей, возьмем высотку, и потери будут минимальные. Совсем без потерь в атаке не бывает.
Я - еще старший сержант, номкомвзвода, взводный кричит:
"Глушков, бегом сюда". "Бегом сюда" - любимые его слова. Яне бегу, но трушу к младшему лейтенанту. Только оттруснл от березки, где стоял, туда вмазали мины шестиствольного миномета, прозванного нашими солдатами ишаком. Точно, ишак: и-ы, и-ы.
А влепит минами - держись, славяне! А своей излюбленной командой командир взвода спас меня где-то на Немане. Или на Березине? Что-то сдает память...
А вот это было точно в верховьях Днепра, у Сычевкп. Бой разворачивался ни шатко ни валко, мы почти не продвигались, прижимаемые плотнейшпм ружейно-пулеметным и минометным огнем. Увлекая за собой цепь, я встал - и перебежками к высотке. Пилотка слетела, я нагнулся, поднял ее. надел, не глядя, подосадовал, что сбил сучком. А сбило-то пулей. Уже после атаки случайно обнаружил: сбоку насквозь продырявило пплоточку. Сантиметром бы ниже...
Взрыватель гранаты-лимонки срабатывает через шесть секунд.
Времени предостаточно, чтобы выдернуть кольцо и швырнуть гранату, только не мешкай. А мой боец - фамилии не упомню, прозвище было: Вася-блатпяк, из бывших уголовников - замешкался, и лимонка взорвалась у него в руках. Бойца изрешетило осколками, а того, что находился рядом, помиловало. Рядом был я...
В госпитале моим соседом по палате был пожилой, лет сорока, лейтенант-оружейник, а дочка, как выяснилось, у него была маленькая, четырехлетняя, что ли. Так вот лейтенант-оружейник, его звали Пал Палыч, с умилением рассказывал: "Моя Аленка говорит о дворовой собаке: "У нее две ноги и две лапы, на ногах она ходит, а лапку подает, если попросишь;. Помню, он втолковывал мне: "Истинность мужчины не в том, чтобы выпить больше, а в том, чтобы вовремя остановиться!" Справедливо поучал... Оба мы были с тяжелыми ранениями, но я-то молодой, я выкарабкивался, а он? Выкарабкался ли он после того, как я выписался?
А еще в одном госпитале я уже почти умер. Потом мне лечащий врач говорил, что пульса у меня не было, зеркальце не затуманивалось от дыхания, зрачки закатились, вроде бы каюк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
