Придворные охотно разошлись. Молодые люди остались одни.
– Недурно разыграно, – сказал де Вард графу.
– Не правда ли? – спросил тот.
– Что делать, в провинции я покрылся ржавчиной, тогда как вы, граф, научились здесь как нельзя лучше владеть собой и привели меня в смущение; в женском обществе всегда приобретаешь что-нибудь. Примите же мои поздравления.
– Принимаю.
– И разрешите мне передать поздравления также принцессе.
– Теперь, дорогой мой де Вард, можете хоть кричать об этом.
– Не раздражайте меня!
– О, я вас не боюсь! Все знают, что вы злой человек. Если вы заговорите о принцессе, вас сочтут трусом, и принц сегодня же вечером прикажет повесить вас на своем окне. Говорите же, дорогой де Вард, говорите сколько угодно!
– Я побежден.
– Но еще не в такой степени, как вы заслуживаете.
– Я вижу, что вы с радостью положили бы меня на обе лопатки.
– И даже больше!
– Только вы выбрали неудачный момент, дорогой граф; после недавно сыгранной мной партии партия с вами мне не по силам. Я потерял слишком много крови в Булони; при малейшем усилии мои раны раскроются, и, право, ваша победа будет стоить вам очень дешево.
– Это правда, – согласился де Гиш, – хотя, появившись в нашем обществе, вы сделали вид, что совсем здоровы и что руки ваши действуют превосходно.
– Руки действуют, это верно; но ноги очень ослабели, и, кроме того, после этой проклятой дуэли я ни разу не брался за шпагу, вы же, бьюсь об заклад, фехтовали каждый день, чтобы игра не оказалась опасной для вас.
– Даю вам слово, сударь, – отвечал де Гиш, – что уже шесть месяцев, как я не упражнялся.
– Нет, граф, по зрелом размышлении я не стану драться, по крайней мере с вами. Подожду Бражелона, который, по вашему мнению, сердит на меня.
– Нет, вам не дождаться Бражелона! – вскричал де Гиш, выйдя из себя. – Ведь вы сами сказали, что Бражелон может задержаться в Лондоне, а тем временем ваш злобный ум успеет сделать свое дело.
– Однако у меня будет извинение. Берегитесь!
– Даю вам неделю на окончательное выздоровление.
– Это уже лучше. Через неделю посмотрим.
– Да, да, понимаю: в течение недели можно ускользнуть от врага. Нет, не согласен, не даю вам ни одного дня…
– Вы с ума сошли, сударь, – вскричал де Вард, попятившись.
– А вы бесчестны, если отказываетесь драться.
– Ну?
– Я доложу королю, что, оскорбив Лавальер, вы отказываетесь драться.
– О, да вы воплощенное коварство, господин честный человек!
– Опаснее всего коварство того, кто всегда ведет себя лояльно.
– В таком случае возвратите мне былую силу моих ног или велите сделать себе сильное кровопускание, чтобы уравнять наши шансы.
– Нет, я придумал нечто лучшее.
– Что именно?
– Мы будем драться верхом, на пистолетах. Каждому будет предоставлено право сделать три выстрела. Вы превосходно стреляете. Я знаю, что вы попадали в птицу, пустив лошадь галопом. Не отрицайте, я это видел!
– Думаю, что вы правы, – сказал де Вард, – в таком случае возможно, что я вас убью.
– Право, вы окажете мне услугу.
– Постараюсь.
– Значит, решено?
– Руку!
– Вот она… Но с одним условием.
– С каким?
– Дайте мне слово, что королю об этом не будет ничего известно.
– Клянусь вам.
– Иду за лошадью.
– Я тоже.
– Куда мы поедем?
– На поляну. Я знаю удобное место.
– Поедем вместе.
– Почему же нет?
И, направляясь к конюшне, враги прошли мимо слабо освещенных окон принцессы. За кружевными занавесками виднелась тень.
– Вот женщина, – улыбнулся де Вард, – которая даже не подозревает, что из-за нее мы идем на смерть.
XX. Поединок
Выбрав лошадей, де Вард и де Гиш собственноручно оседлали их.
У де Варда не было пистолетов, зато у де Гиша нашлось две пары. Он сходил за ними, зарядил и предоставил выбор де Варду. Де Вард выбрал те пистолеты, из которых он уже стрелял двадцать раз, те самые, из которых на глазах де Гиша он убивал на лету ласточек.
– Не удивляйтесь, – сказал он, – что я принимаю все предосторожности. Вы знаете свое оружие. Следовательно, я только уравниваю шансы.
– Совершенно напрасное замечание, – отвечал де Гиш, – никто не оспаривает вашего права.
– Теперь, – продолжал де Вард, – я попрошу вас помочь мне сесть на лошадь, потому что мне еще трудновато делать такие движения.
– В таком случае нам нужно драться стоя.
– Нет, сидя в седле, я чувствую себя прекрасно.
– Отлично, не будем больше говорить об этом.
И де Гиш помог де Варду сесть на лошадь.
– Однако, – заметил де Вард, – мы настолько увлеклись желанием уничтожить друг друга, что совершенно упустили из виду одно обстоятельство.
– Какое?
– Темноту; нам придется убивать друг друга наобум.
– Пустяки; все равно одни и те же последствия…
– Следует принять во внимание еще одно: честные люди никогда не сражаются без секундантов.
– О, – воскликнул де Гиш, – ведь мы будем действовать по всем правилам!
– Да, но я не хочу дать повод для разговоров, что вы убили меня из-за угла, точно так же как, если я убью вас, я не хочу, чтобы меня обвинили в преступлении.
– Разве такие обвинения появлялись в связи с вашей дуэлью с герцогом Бекингэмом? – спросил де Гиш. – Между тем она происходила на тех же условиях, что и наш предстоящий поединок.
– Но ведь тогда было светло; мы стояли в воде почти по пояс; кроме того, на берегу собралось немало зрителей.
Де Гиш несколько мгновений размышлял. Но в его голове окончательно утвердилась мысль, что де Вард хочет привлечь свидетелей с целью возобновить разговор о принцессе и придать дуэли новый оборот. Поэтому он ничего не ответил, и когда де Вард в последний раз вопросительно посмотрел на него, он знаком дал ему понять, что предпочитает держаться принятых условий.
Итак, двое противников пустились в путь, выехав из замка через те самые ворота, возле которых мы недавно видели Монтале и Маликорна.
Словно для того, чтобы побороть зной, на темном небе собрались облака, и ночь медленно гнала их с востока на запад. Этот тяжелый свод, без просветов и без вспышек молнии, давил на землю и начинал медленно разрушаться от порывов ветра, как огромное полотно.
Падали крупные теплые капли дождя и сбивали пыль в шарики. В то же время жаждущие влаги цветы, кустарники и деревья в предчувствии грозы распространяли крепкий аромат, навевавший сладкие воспоминания, мысли о юности, о вечной жизни, о счастье и любви.
– Как хорошо пахнет земля, – проговорил де Вард, – она кокетничает с нами, стараясь привлечь к себе.
– Кстати, – сказал де Гиш, – мне пришло в голову несколько мыслей, которыми я хочу поделиться с вами.
