— Ты кошмарен, — пробурчала Гермиона, оглядывая измазанную слюной одежду. Волк вскинул уши и покачал головой, сделав большие глаза. Герми вздохнула. Она понимала, конечно, что он просто отомстил за интонацию, а потому решила отомстить ему тоже.
Потратив несколько секунд на размышления, Гермиона встала с кровати, рывком сняла с себя кофточку, а потом и юбку, оставшись только в черном нижнем белье. Бросила косой взгляд на внимательно глазевшего на нее волка, морда которого явно отражала досаду, охватившую его душу. Еще бы, голая малышка рядом, а он ничего не может сделать. Ничего реального. Волк вздохнул, покорно положил морду на лапы. Гермиона хмыкнула и легла рядом, на всякий случай забравшись под одеяло, вдруг Скабиор опять вздумает наглеть. Едва голова коснулась подушки, усталость вновь навалилась на нее. Хотелось быстрее закончить этот день. Она обняла волка, смирно принявшего ее ласку.
— Мы найдем способ сделать Трансформацию менее болезненной, — горячо зашептала она, потершись щекой о жесткую шерсть на его груди. Волк привычно пах вишневым табаком, мхом, разве что мускус теперь выбивался вперед, но уставшая и замученная Гермиона нашла запах вполне успокаивающим для того, чтобы мгновенно уснуть.
* * *
Скабиор лежал, слушал мерное сопение малышки и, драккл его раздери, думал! Думать — это все, что он мог себе позволить, придавленный спящей Гермионой, которую боялся потревожить. Грейнджер вцепилась в шерсть руками, крепко его обнимая, и Скабиор пока не готов был свалить на улицу, разрушив упоительное мгновение. Она приняла его очень быстро. Словно не видела своими глазами, насколько отвратительно превращение. Обняла — и спит, так сладко, что здоровый оборотень боится пошевелиться и нарушить сон девчонки, спасшей сегодня его жалкую шкуру от Азкабана.
Скабиор вздохнул. Терпеть, бля, не мог думать. Особенно под Аконитом. В волчьем теле. А подумать было о чем. Приговор. Обет. Робардс. Мунго. Каллум. Ма… Гленна. Что делать-то?
Он аж тихо заскулил от открывшихся перспектив. Внезапно воскресший блудный отпрыск МакНейров оказался всем позарез нужен. И Мунго, и Аврорату, и Каллуму, который явно не собирается останавливаться на всего лишь одной попытке вытащить Гленну… Из небытия. Драккл! Вспоминать мать было тошно. Ее глаза… За тринадцать лет она превратилась в жалкую старуху, ненавидеть которую теперь вроде было даже — неприлично? Крейг, драккл их всех раздери, не знал. В конце концов, Каллума он всегда может послать нахер, с ним-то он не связан Непреложным, мать его, Обетом. В отличие от Сметвика и Мунго…
Волк спрятал морду в лапах. За какие-то гребаные несколько часов он задолжал половине волшебного мира Британии, в основном чистеньким волшебникам, к которым никогда сам не принадлежал. Варианта сбежать не было. Откупиться тоже не прокатит, продай он хоть все свои запасы скотча. Че еще?
Робардс. Небольшой опыт общения с Главным аврором говорил о том, что Робардс, сука, идейный. А значит, от него точно не откупиться. По крайней мере, деньгами. Чуйка подсказывала Скабу, что долг придется возвращать скоро. И скорее всего, это все равно будет работа на Аврорат. Волчок тяжко вздохнул. Ну, в частном порядке, без унизительного поводка Надзора, он так и быть, мог бы оказать Робардсу услугу личного характера. Он только надеялся, всеми силами волчьей душонки, что услуга не будет касаться сети «Немой Мандрагоры». С которой тоже надо что-то решать…
Взвыть бы сейчас на Луну! Волк глянул на спящую девушку. Надо аккуратно встать, чтобы не потревожить милашку, и пойти проветрить мозги. Зря терпел, что ли, Транформацию. Скабиор осторожно высвободился из нежных объятий Гермионы. Стоило ему выскользнуть с кровати, как она тут же стала искать его на ощупь. Спящее лицо горестно скривилось, будто она потеряла во сне что-то очень важное. От нахлынувшей нежности, с которой волк не знал, что делать, он чуть не блеванул и поспешил спуститься вниз.
Почти наебнулся, с последних двух ступеней покатившись кубарем. Вот вам и оборотническая грация! Без сраного Аконита ему бы в голову не пришло забираться по лестнице, да даже и заходить в дом. Нахера, если можно бегать под Луной, жрать дичь, наводить суету среди лесных обитателей?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Волк вырвался из дома и взял курс в сторону леса, заработал лапами что было мочи — и побежал, разгоняя кровь до пьянящего состояния бесконечной свободы, которой он был лишен весь долгий месяц в душегубке аврората. Над спящими горами и лесом полетел одинокий и тоскливый вой.
* * *
Гермиона проснулась от заполнившего комнату янтарного света. Открыла глаза. Одна. Где Скабиор? В комнате его не было. Гермиона потянулась, припоминая, что засыпали они вместе. Но вряд ли волк просидел бы рядом с ней всю ночь. Не одеваясь, она спустилась вниз.
Крейга она нашла рядом с крыльцом. Он спал, вытянувшись вдоль ступенек, уткнувшись лицом в локоть. Тело было испачкано засохшей кровью, в растрепанных длинных волосах тоже остались кусочки засохшей бордовой слизи.
— Крейг, — тихо позвала Гермиона, потрепав его за плечо.
Егерь не отозвался, но было видно, что он дышал. Несмотря на ее старания по откорму оборотня, у него по-прежнему торчали ребра. Девушка нахмурилась: надо исправить это! До заключения, в то самое утро, когда егерь эффектно раздевался на фоне розовой зари, он выглядел лучше. Еще раз окинула взглядом тело и наложила на него Очищающее.
— Левикорпус, — вздохнула Грейнджер и направила своего оборотня наверх, в спальню. Будить его сейчас казалось абсолютно негуманным.
Часть 34, в которой утро и упоение
Let glow red the poison sun and the flame to make me numb
Let me hear the words witch I have been dying to hear
Burn my fingers one by one, guide me down into the sun
Let me show you how I crave to make you come
Poisonblack — Exciter
Скабиор открыл глаза и сразу же охренел от нахлынувших на мозг ощущений. Голова раскалывалась, как после пары бутылок «Без предисловий». Что же до тела… Медленно потянулся, едва не хныча унизительно от каменной скованности мышц. Каждая из них вопила от боли. Оборотень вяло поднял руку, закрыл от света слезящиеся глаза. Было, несомненно, уже утро, солнце заглядывало в окно. Дракклов Аконит!
Нормально его разъебало. Главное встать. Кляня всю родословную мистера Белби, Скабиор умудрился приподняться на локтях, чтобы перевернуться на живот и таким образом сползти с кровати. Гермионы рядом не было, чему оборотень весьма обрадовался, пока тихо и аккуратно ставил ноги на пол. Поджилки угрожающе дрожали. Весь он…
Сука! Скабиор схватился за спину, стрельнувшую болью столь сильно, что у него в глазах заплясали темные круги. Ну сука же! Он так надеялся! Все-таки завыл — едва слышно, но очень горько. Похоже, останется калекой до конца своих дней. Волк с поломанным хребтом. Позорище.
Егерь осторожно опустился обратно на кровать, решив, что пока хватит с него шевелений. Взгляд сам упал на прикроватную тумбочку, где лежала его палочка и… Гермиона! Вот это подгон! Красная жестяная баночка колы. Она сейчас была лучом света в темном царстве боли и обиды. Скаб потянулся за колой, быстро открыл банку и принялся жадно пить. Потому что пить хотелось ему тоже как после хорошей попойки. Холодненькая кола немного привела его в чувство.
Скабиор взял палочку и наложил на себя Обезболивающее заклинание, которое, вероятно, будет сопровождать каждый его новый день. Драккл. Боль стала стихать. Вчера на адреналине и заклинаниях он как-то не обращал внимания на спину, а сегодня отхватил по полной. Очень, очень жаль, что Луна не пожелала исцелить своего сына.
Скабиор растянулся на кровати, наслаждаясь ее мягкостью. Не сравнить с вшивым матрасом его клетки в Аврорате. Мужчина посмотрел в окно, все еще не веря тому, что он действительно дома. На свободе. Хотя всю ночь носился по лесу как угорелый и глазел по сторонам, приветствуя радостным воем знакомые места. Он даже сбегал на другую сторону озера и вернулся только к самому заходу Луны. Хорошо побегал, много. А теперь придется расплачиваться.
