Вблизи селения основано несколько огородов, где посажено было для первого опыта картофель, репа, редька и салат, которые и родились очень хорошо. Для продовольствия команды приняты были благонадежные меры. Еще из залива Бодега отряжен один русский с 4 алеутами на лежащие близ залива Сан-Франциско каменья Ферлонес (о-ва Фарралон) для промыслу сивучей и птиц, оттуда впоследствии доставлялось значительное количество соленого и сушеного мяса. По нескольку байдарок с хорошими стрельцами посланы были в залив Большой Бодега и Дракову (зал.Дрейка) бухту, которые доставляли всегда изобильное мясо коз и оленей. При таковых работах и занятиях не забыт и промысел пушных зверей в течение первого года добыто было в разных местах до 700 бобров морских, а на острове Ферлонес упромышлено было до 2600 котов морских".
Создание колонии Росс совпало с революционными событиями в Испании и Латинской Америке, которые привели к окончательному разрушению системы снабжения и финансирования Испанской Калифорнии. Жители её и раньше ощущали нехватку продукции ремесел и промышленности. Теперь же солдатам нечем было платить зарплату, их не во что было одевать и нечем вооружать. Для снабжения и войск, и гражданского населения единственным законным источником товаров стала русская торговля.
Испанцы быстро узнали о создании в Калифорнии нового поселения. В октябре 1812г. на разведку был послан лейтенант Морага, уже имевший опыт экспедиций на север. Он посетил и осмотрел Росс. На вопрос, с какой целью русские здесь поселились, Кусков предъявил ему бумагу ГП РАК о том, что заселение создается для обеспечения колоний продовольствием и сообщил о желании торговать. Уезжая, Морага обещал просить у губернатора разрешения торговать с Росс. Новость о русской крепости и гостеприимстве ее обитателей быстро разнеслась по Калифорнии. Уже в ноябре в письме из Санта-Круса сообщается о том, что "в Бодега русские соорудили из дерева пресидио, которое охраняют 40 белых (hombres de razon)…" и что Морага и его солдаты "все были очень хорошо приняты русскими".
В январе 1813г. Морага нанес в крепость второй визит, на этот раз вместе с Хосе-Игнасио, братом коменданта Сан-Франциско, и объявил, что губернатор разрешил торговлю. В подарок он пригнал 3 лошади и 20 коров. Кусков немедленно воспользовался разрешением, отправив в Сан-Франциско партию товаров, за которые, по условленным ценам, получил хлеб. Испанские власти, кем бы персонально они ни были представлены и какую бы политику ни проводили, были вынуждены считаться с жизненной потребностью населения в русских товарах.
В отношении же Росса, кроме экономической необходимости действовала и необходимость политическая. Заключив в том же 1812г. с Россией договор о союзе, Испания не могла реагировать жесткими контрмерами на полученное в Мадриде и доведенное до сведения короля сообщение "о создании русского поселения близ порта Ла Бодега". Министр иностранных дел Xуан де Луйанд в письме к вице-королю Новой Испании графу де Кальдерон от 4 февраля 1814г, формулируя политику в отношении русского поселения в Калифорнии, предпочитал даже допускать, что русские основали не постоянное поселение, а, "возможно… высадились на берег вынужденно из-за болезни экипажа судна и со временем покинут свое поселение и даже сами придут в испанское пресидио, где их надлежит разоружить". Вместе с тем Луйанд весьма положительно - вполне в духе аргументов Резанова или ван-Майера - отзывался о возможности русско-испанской торговли в Америке. "В связи с этим, - писал Луйанд, - Его Величеству представляется важным, чтобы Вы пока закрыли глаза на все происходящее. Тем не менее мы заинтересованы в том, чтобы русские не распространили свою деятельность за пределы Верхней Калифорнии. Именно в этом районе нужно развивать взаимную торговлю производящимися на месте товарами и продуктами… Одновременно следует проявить крайнюю деликатность, чтобы добиться ликвидации русского поселения без ущерба для дружественных отношений между двумя странами".
Итак, торговля с Россом была негласно признана правительством, а калифорнийские власти, выполняя приказы вице-короля, время от времени требовали от Кускова убираться с испанской территории. Летом 1814г. с этим в Росс в очередной раз отправился лейтенант Морага. Он оставил одно из самых ранних сохранившихся описаний крепости, отметив ее немалые оборонительные возможности. "Пресидио располагается на 120 футовой высоте над уровнем залива. Стены высотой в 3 сажени, общие размеры стен 49+42 сажени, на стенах установлены 12 пушек, на угловых стыках поставлены блокгаузы. От стен к берегу ведут 166 ступеней. С моря обстрел невозможен из-за протяжённых отмелей. На случай осады есть колодец, хотя пресидио стоит подле реки. Гарнизон состоит из 26 человек русских и 102 туземцев". Полученная от этих визитов информация вряд ли вдохновляла атаковать Росс испанских офицеров, чей гарнизон в Сан-Франциско не превышал 70 человек, а порох, чтобы салютовать входящим в залив российским кораблям, приходилось просить у их же командиров.
Впрочем, союз между Россией и Испанией исключал военные действия, и единственной возможной мерой давления были спорадические требования ликвидировать поселение в Калифорнии, хотя они служили скорее доказательством служебного рвения испанских начальников, нежели действенным способом избавиться от русской колонии. Пользуясь этим компанейские суда почти в открытую промышляли в испанских водах, они даже перестали прикрываться американским флагом. На всякий случай ГП РАК предприняло дополнительные меры, отправив в 1813г. вице-королю новую прокламацию, где делало упор на союз России и Испании в борьбе с Наполеоном, патетически сообщало об успехах в этой борьбе, при этом отмечая, что "обе нации… одинаковым и сим токмо обеим нациям свойственным духом действовали и действуют".
Между тем в Мадриде вновь воцарился Фердинанд VII и в политике Испании обозначились иныые тенденции. Прибывший в 1815г. новый губернатор Верхней Калифорнии Пабло Висенте де Сола, имея соответствующие инструкции, стал настойчиво требовать ликвидации Росса, одновременно предпринимая жесткие меры против нелегального промысла, прервавшие, в частности, экспедицию на "Ильмене".
В январе 1814г. к берегам Калифорнии была отправлена торгово-промысловая экспедиция на приобретенном у бостонцев бриге "Ильмена" (прежнее название "Лидия"). Капитаном был принятый на службу РАК американец Уодсворт (Воздвиг), а главным комиссионером - Хуан Эллиот де Кастро. Однако имеющиеся документальные данные дают нам все основания полагать, что РАК на "Ильмене" в первую очередь представлял сын Баранова Антипатр, который вел путевой журнал и контролировал торговлю с испанцами.
С экспедицией на "Ильмене" связана трагическая история аборигенов острова Сан-Николас. В русских источниках он именуется остров Ильмена. Именно этот островок стал одним из главных промысловых мест. В 1814г. там был оставлен промышленный Яков Бабин с отрядом алеутов. Приказчик Говоров, прибывший на судне за добытыми шкурами в отсутствие Бабина, узнал от конягов, что туземцы Ильмена убили одного из них, за что с туземцами "поступлено Бабиным дерско и бесчеловечно".
Согласно испанским документам, конфликт кадьякцев с индейцами габриелино населявшими Сан-Николас, привел к резне, в результате которой были истреблены все взрослые мужчины, а женщины достались убийцам и имели от них детей.*(5). Инцидент стал предметом разбирательства. Баранов был снисходителен и в мае 1815г. дал Кускову указание напомнить об этом событии Тараканову, "да и Бабина также пожурите… за поступок бешенства, ибо предписано било к Тараканову о перемещении к Вам Ильменина островка людей, а не обижать дерзостию". К этому времени Бабин, по жалобе конягов, был уже разжалован в матросы, а после получения данного предписания ему был сделан строгий выговор. В свое оправдание Бабин "говорил, что будто делали то кадьяцкие в отмщение за убиство кадьяцково и что он не в силах был удержать". Реакция Леонтия Андреевича Гагемейстера была более жесткой и включала требование об удалении Бабина из Калифорнии, что и было выполнено Кусковым.
Инцидент на Ильмене выходил за рамки обычных мелких стычек. Это был акт геноцида, совершенного кадьякскими эскимосами (роль самого Бабина не вполне ясна, однако для Баранова его вина несомненна). Масштабы геноцида также остаются недостаточно ясными. Существенным обстоятельством является признание Баранова о планах перемещения в Ново-Архангельск жителей "Ильменина островка". Эта депортация могла преследовать двойную цель: обеспечить поселения рабочей силой и в то же время сделать остров более удобным и безопасным для базирования там промысловых отрядов. Для РАК, ежегодно перемещавшей десятки аляскинских туземцев для осуществления промысловой или иной деятельности, переселение жителей Ильмена не было чем-то необычным. Пикантность ситуации придавало, однако, то, что этот остров лежал в широте испанских владений, а судно, шедшее с вестью об инциденте, на пути в Росс и Ново-Архангельск было захвачено испанцами.
