– Пустите, – хрипло сказала Эскива, пошевелившись под его ладонью.
Ренье осторожно перехватил ее поперек талии и помог сесть впереди себя. Она глубоко вздохнула, потерла руку.
«Будет здоровенный синяк», – подумала девочка.
А вслух произнесла:
– Ренье прав, времени у нас действительно очень мало.
* * *
Герцогство Ларра, в былые времена довольно значительное, пришло в ничтожество несколько веков назад, и в конце концов от прежних владений остался только майорат: замок и три кормившие его деревни. Элизахар не предпринимал никаких попыток расширить свои владения и вел жизнь обычного захолустного барона – если не считать того, что он пристально следил за своим могущественным соседом, герцогом Вейенто.
С Вейенто Элизахара связывали сложные семейные узы: супруга Вейенто, госпожа Ибор, приходилась старшей дочерью мачехи Элизахара, госпожи Танет.
Танет, вторая жена покойного Ларренса, некоторое время бунтовала против пасынка, когда пятнадцать лет назад тот неожиданно объявился, живой-здоровый, и предъявил права на наследство своего только что погибшего отца. Собственного имущества у Танет не было, а замужняя дочь ясно дала ей понять, что не желает терпеть при себе мамашу-интриганку. Все это было печально и несколько неожиданно, но нужно было как-то жить дальше, и Танет решилась на отчаянный шаг.
После целого года бесполезных интриг и попыток столкнуть Вейенто с новым герцогом Ларра Танет осмелилась вернуться к Элизахару и сдаться на его милость.
Герцог Ларра возился со своими охотничьими птицами, когда ему доложили о том, что его хочет видеть какая-то женщина. Элизахар так удивился, что приказал сразу же проводить к нему незнакомку. Женщина! Как правило, неурочных встреч с ним добивались сплошь мужчины – вояки, бывшие сослуживцы. Прознав про удачу, свалившуюся на их приятеля, они искали у него хорошей службы.
– Женщина? – спросил у слуги Элизахар. – Какая она?
– Завернутая в черный плащ, но, судя по фигуре, должна быть симпатичной, – доложил слуга.
Элизахар кивнул, подтверждая прежнее распоряжение:
– Зови сюда.
Он посадил птицу на место и закрыл клетку.
Дама действительно выглядела очень стройной, изящной. Кутаясь в просторный черный плащ с капюшоном, она шла навстречу Элизахару быстрой молодой походкой. Но когда она дерзко вскинула голову и капюшон упал ей на плечи, Элизахар не смог скрыть разочарования: лицо посетительницы оказалось измятым, с кислыми складками вокруг рта.
Танет улыбнулась – ни тени заискивания:
– Не ожидали увидеть меня снова, пасынок?
– Не ожидал, мачеха, – согласился Элизахар весьма покладисто. – Здравствуйте. Что привело вас ко мне? Помнится, я настоятельно советовал вам обратиться к вашей старшей дочери и попросить у нее убежища.
Танет не опустила глаз.
– Да, помню.
– Еще я рекомендовал вам не совать и носу в мои владения, – продолжал Элизахар все тем же ровным тоном.
– Да, – сказала Танет.
– Что же с вами сделали, бедняжка, в герцогстве Вейенто, если вы не придумали ничего умнее, как бежать ко мне?
Танет вдруг расплакалась. Слезы криво побежали по морщинам, рассекавшим ее лицо, извилистые мокрые дорожки избороздили щеки и подбородок. Элизахар неприязненно смотрел на нее и молчал. Наконец мачеха всхлипнула и заговорила:
– Ибор меня прогнала.
– Должно быть, вы и там вздумали плести интриги, – заметил Элизахар.
Она затрясла головой.
– Нет, ничего подобного! Я просто мешала ей. Старая мать. Некрасивая. Никаких манер. А у нее была мечта – блистать при королевском дворе. Элизахар, Элизахар, – Танет глубоко вздохнула, – моя дочь просто выставила меня за дверь. Ибор. Родная дочь. Не пасынок, перед которым я виновата, а моя собственная плоть и кровь, ради которой я терпела все выходки вашего отца. После всего, что случилось, я не хочу больше иметь с ней дело. Ни с ней, ни с Адальбергой.
– Адальбергу она, стало быть, оставила при себе?
– Адальберга решила поселиться в небольшом доме в шахтерском поселке. Не знаю, как она не повесится там с тоски. Впрочем, среди шахтеров полным-полно голодных мужчин, а ей, кажется, большего и не нужно.
– Прекрасная карьера, – одобрил Элизахар.
Танет оскалилась:
– Говорят вам, я не хочу ничего слышать о моих дочерях!
– Как хорошо, что я не ваша дочь, госпожа Танет, – сказал Элизахар.
Она вдруг перестала плакать и заговорила деловито:
– Я слышала, что среди солдат есть такой обычай: когда друзья бросили тебя, обращайся за помощью к врагу.
– От кого вы слышали о таком обычае, сударыня?
– От Эмилия…
Эмилий. Тот солдат, что был любовником Танет и одновременно с тем – возлюбленным ее младшей дочери, Адальберги. Эмилий, который, желая угодить обеим, пытался убить Элизахара и Фейнне. Эмилий, повешенный по приказу нового герцога Ларра.
– А Эмилий не говорил вам, что означает этот обычай? – осведомился Элизахар невозмутимо.
– Простите, пасынок. Я не знала, что у такой простой традиции имеется еще и какой-то тайный смысл. Могу я узнать – какой?
– Можете, мачеха, можете. Это значит, что солдат, брошенный своими, переходит на сторону врага. Если выражаться проще, так обозначают самое обычное предательство. Вы готовы совершить предательство, мачеха?
– Да, – сказала Танет, не раздумывая.
– Вы поклянетесь?
– Да, – повторила она.
Элизахар чуть заметно улыбнулся и, подойдя к мачехе вплотную, ребром ладони отер слезы с ее лица.
– Берегитесь. Вас ожидает немного не то, на что вы, кажется, рассчитываете, – предупредил он, – но все равно… Я рад, что вы вернулись и больше не злитесь на меня, мачеха.
Она пожала плечами, и Элизахар удивленно заметил, что она смущена.
– Ваш отец был моим первым мужчиной, ваша милость, – сказала она, впервые назвав Элизахара не по имени. – Вы похожи на него. Мне нетрудно представить вас своим господином. Я привыкла подчиняться герцогу, подчинюсь и вам. – Она помолчала немного и добавила: – Адальберга – другое дело. Ее первым мужчиной был Эмилий, а вы повесили его. Она никогда вам не подчинится и никогда не простит. При первой же возможности она попробует ударить вам в спину.
– О, – сказал Элизахар, – я постоянно буду иметь это в виду, мачеха. Благодарю вас.
Глава тридцать вторая
ФЕЙННЕ, ГЕРЦОГИНЯ ЛАРРА
– Какие они? – спросила Фейнне.
В ответ раздалось тихое позвякивание ключей, висевших на поясе Танет: кастелянша повернулась на голос герцогини. Эти ключи были знаком власти Танет над всеми материальными предметами, что имелись в замке, – любой из них она могла запереть на замок или извлечь на свет из кладовки. И вместе с тем те же ключи означали ее добровольное подчинение Элизахару и его жене.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
