почти невыполнимой задачей. Оккупация значительной части Ажене повстанцами и врагами полностью нарушила его коммуникации. Дороги между средней Гаронной и долиной Дордони были непроходимы, за исключением больших групп вооруженных людей. Движение между монетным двором в Домм и военной казной в Ажене приходилось перенаправлять на восток через Каор, что приводило к длительным задержкам. К несчастьям Ла Палю добавились весенние дожди, которые подняли уровень воды в Гаронне, сделав броды непроходимыми и смыв три наплавных моста, которые обеспечивали переправы в Ла Реоле, Марманде и Ле-Мас-д'Ажене с первых кампаний войны. Французские гарнизоны охватила паника. Было известно, что в самом Ажене влиятельные люди города склоняются к переходу на сторону врага. Горожан, входивших и выходивших из ворот, заставляли назвать себя по именам; заложников брали из семей подозреваемых в предательстве и запирали в тюрьме; во мраке доминиканской церкви при свечах люди приходили к комиссарам Пьера де Ла Палю, чтобы присягнуть на верность короне. И тем не менее, в Ажене была сильная традиция верности короне. Вряд ли в других местах положение могло быть лучше[569].
Июнь 1340 года стал самым опасным временем для французов. Восстание начало распространяться за пределы долины Гаронны. В начале месяца произошло мощное наступление англичан к югу от Ажене в Кондомуа и Габардане. Это были неплодородные, слабо заселенные районы, не имевшие большого стратегического значения. Нападение на них, вероятно, было связано с тайными переговорами, которые велись между представителями Эдуарда III и графом Арманьяком. Он не хотел выступать на стороне английского короля, если ему не будет гарантирована существенная компенсация за земли, которые он потеряет во Франции. Главной компенсацией, которую он требовал, была передача Монреаля, Мезена и Кондома, главных городов в регионе между Гаронной и его собственным графством Фезенсак. Все они находились на территории, принадлежавшей королю Франции. Монреаль был атакован первым, вероятно, в начале июня. В нем не было гарнизона. Жители оказывали ожесточенное сопротивление. Но их город был взят[570].
Столкнувшись с этой новой угрозой, Пьер де Ла Палю отреагировал более энергично, чем раньше. Сократив близлежащие гарнизоны до опасно низкой численности и приведя подкрепления из-за границы провинции, он смог отвоевать Монреаль, кажется, во второй неделе июля[571]. Это ненадолго восстановило положение к югу от Гаронны, но не успело это произойти, как основы французской власти начали давать сбои на севере. Большинство войск, с которыми Ла Палю отвоевал Монреаль, были собраны в Перигоре, провинции, до сих пор неизменно лояльной короне. Пока они отсутствовали, в долинах рек Иль и Дронна произошла согласованная серия восстаний.
Главным действующим лицом восстания в Перигоре был Раймон де Монто, сеньор Мюсидана. Во время Войны Сен-Сардо этот человек был охарактеризован королю Англии как "один из злейших врагов, которые есть у вас во всем вашем герцогстве". Всего за год до этого он привел свою свиту во французскую армию. Но он также был главным союзником и ставленником д'Альбре в провинции, злейшим врагом графа Перигора и человеком с множеством неудовлетворенных претензий. Д'Альбре обещал ему значительные территориальные приращения и компенсацию из собственных земель в Гаскони за то, что он потеряет, присоединившись к восстанию. Раймон был назначен капитаном Перигора для Эдуарда III. К началу июля 1340 года южный Перигор стал недосягаем для французских чиновников. В августе отряды Раймона де Монто продвинулись вдоль реки Иль. Сен-Астье был взят 21 августа с помощью его жителей. В начале сентября они достигли пригородов Периге[572].
Ла Палю отправился на север и в середине июля переправился через Гаронну, чтобы противостоять новой угрозе. Как только он это сделал, англичане снова нанесли удар в Кондомуа по Мезену, небольшому рыночному городку, второму из тех, которые надеялись передать графу Арманьяку. Мезен был взят штурмом 23 июля 1340 года. Неделю спустя англичане появились перед Кондомом, третьим из желанных Арманьяком мест и главным рыночным городом региона. Осада Кондома оказалась главной военной операцией года на южном фронте и тем, что оборвало предприятие герцогского правительства после его многообещающего начала. Французы вывели свой гарнизон из Кондома в мае для службы в других местах. Но англичане медлили после взятия Мезена и упустили свой шанс. Бертран де Л'Иль, который проявил себя как самый энергичный командир с французской стороны, 30 июля 1340 года по собственной инициативе ввел в город более пятидесяти человек и принял командование обороной. Англичане подошли к стенам города 1 или 2 августа, но не в достаточном количестве, чтобы штурмовать или полностью его блокировать. Пьер де Ла Палю, который находился в Ажене, узнал о нападении англичан 3 августа и начал собирать войска со всего Лангедока. Первые подкрепления подошли к Бертрану де Л'Иль в Кондоме 9 августа, прорвав английские осадные линии, и в дальнейшем прибывали ежедневно. К 23 августа в Кондоме находилось не менее 1.365 французских солдат, а также множество добровольцев из числа жителей города. Более крупные силы были уже на подходе. Англичане признали свое поражение и ушли[573].
12. Французские гарнизоны в долине Гаронны и южном Перигоре, август-сентябрь 1340 года
К этому времени французы восстановили равновесие и значительно увеличили свои силы. В течение августа и сентября восстания методично подавлялись город за городом. Но не все места, занятые англичанами, были отвоеваны. Они удержали Мезен в Кондомуа. В Перигоре, хотя наступление Раймона де Монто в сентябре не увенчалось успехом и большинство его завоеваний было потеряно, англичане продолжали владеть Сент-Астье. Обе стороны понесли большие потери. Англичане еще раз продемонстрировали, что они не могут добиться ничего постоянного без значительного вливания живой силы и денег из Англии. Граф Арманьяк так и не перешел в их лагерь и, в конце концов, получил от Филиппа VI некоторые преференции, которые ему ранее предлагали англичане. Для французов подавление восстания потребовало огромных затрат сил и средств. В течение лета они создали более семидесяти новых гарнизонов. В конце сентября число солдат, состоящих на довольствии, достигло пика — более 20.000 человек (включая гарнизонные войска). О серьезности угрозы их положению говорило то, что это было самое большое количество войск, которое они когда-либо размещали на южном театре войны, превышающее даже то количество, которое участвовало в великом наступлении 1338–39 гг. Это было не намного меньше сил, которые Филипп VI в то же самое время развертывал для борьбы с гораздо более опасной угрозой его безопасности на севере. Это значительное отвлечение ресурсов было тем более серьезным, что оно было неожиданным и незапланированным. Войска из Лангедока, предназначенные для усиления северной армии, пришлось перераспределить в результате череды путаных приказов для проведения в основном оборонительных
