Идя этим путем, христианин может впасть в «прелесть», т. е. в нарушение своего нормального духовного состояния под влиянием лукавого духа. Бедные души прельстившихся услаждаются сладостными видениями, которые ранее воображались, а затем начинают появляться перед их глазами уже помимо их воли. Эти видения прельстившиеся принимают за благодатные, посылаемые им за их ревность и духовные подвиги.
Будучи еще очень далекими от чистоты сердечной, они начинают себя почитать за очистившихся — за святых, которым Бог видимым и чудесным образом оказывает милость. Так развиваются в прельстившихся
самообольщение и гордость, которые передают их во власть лукавого духа.
Как пишет старец Силуан:
«Отцы говорят, что при вражеском видении душа почувствует смущение. Но это только смиренная душа, которая не считает себя достойной видения, при вражеском действии почувствует смущение или страх, а тщеславный может не испытывать ни страха, ни даже смущения и считает себя достойным, и поэтому враг легко обманывает его».
Также опасна восторженность в молитвах.
Про подобные молитвы так пишет еп. Феофан Затворник:
«Восторги, сильные движения с волнениями суть просто кровяные душевные движения от распаленного воображения… Доходят до этих восторгов и думают, что дошли до больших степеней, а между тем все это мыльные пузыри. Настоящая молитва тиха, мирна; и такова она на всех ступенях».
Приложение к главе 3-й
Насмешка беса над молитвой
Насколько далека торопливая и рассеянная молитва от истинной, показывает следующий случай из жизни старца Захарии из Троице-Сергиевой Лавры.
Однажды, сидя в своей келии, старец взглянул на свой святой угол, на иконы. Посмотрел и ужаснулся перед иконами стоит бес с отвратительной страшной головой, формой кокосового ореха. Стоит и быстро-быстро бормочет псалмы Давида.
— Что это ты, неужели молишься? — спросил старец.
— Нет, я надругаюсь над молитвой, а не молюсь, — пробормотал бес и исчез.
Старец остерегал нас, чтобы мы не молились как-нибудь, сами не слыша даже слов молитвы и сердцем погружаясь в немолитвенные чувства и мыслями блуждая, кто где хочет. Он говорил: «Молитва — это не механическое делание, а предстояние перед Богом, беседа с Ним. Молитесь же смиренно, со страхом Божиим, боясь, чтобы молитва ваша не была отринута Богом».
Здесь уместно вспомнить и следующие слова великого пастыря о. Иоанна С:
«Молитвою часто называют то, что вовсе не есть молитва, — сходил в церковь, постоял, посмотрел на иконы, или прежде на людей, на их лица, наряды, говорит: "Помолился Богу"; постоял дома перед иконами, покивал головой, проговорил заученные слова без понимания и сочувствия, говорит: "Помолился Богу", — хотя мыслями и сердцем вовсе не молился, а был где-либо в другом месте, с другими лицами и вещами, а не с Богом».
Глава 4. Длительность молитвы
«Господь дает молитву молящемуся», — так свидетельствуют св. отцы. Иначе говоря, молитва делается тем совершеннее и благодатнее, чем больше молится христианин. Вот путь и для очищения сердца, и для развития чистой молитвы. Он таков же, как и для всякой науки, искусства и ремесла: трудись и упражняйся в них неустанно, и успех не замедлит последовать.
«Молитва, — пишет св. Исаак Сириянин, — требует обучения, чтобы долговременным пребыванием в ней ум упремудрился (молиться как должно). По нестяжании, избавляющем наши помышления от уз, молитва нуждается в долговременном пребывания в ней, ибо от продолжительного пребывания в ней ум приемлет обучение, познает способы отгонять от себя помыслы, научается многим опытом своим тому, чего не может принять от иного».
Как говорит прп. Иоанн Лествичник:
«Будем молиться очень много. Количество служит причиной качества. Господь дает чистую молитву тому, кто молится безленостно, много и постоянно, хотя и оскверняемою развлечением молитвою».
Может показаться, что длительная молитва будет противоречить словам Господа: «Молясь, не говорите лишнего, как язычники: ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им» (Мф. 6, 7). Но Господь Сам показывал пример длительных молитв. Евангелист Лука пишет про Него: «Пробыл всю ночь в молитве к Богу» (Лк. 6, 12).
Можно думать, что под «многословием» Господь здесь понимал перечисление прошений о всяких житейских нуждах. Он добавляет к Своим словам о «многословии» разъяснение: «Ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него» (Мф. 6, 8).
Но Он дал нам пример повторения Своего прошения: так в Своей молитве в Гефсиманском саду Он повторял Свою просьбу три раза — «сказал то же слово» (Мф. 26, 44).
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Многословие в молитве хотя бы тем уже хорошо, что наше сознание дольше привязано к святым словам.
Если при этом нет даже полной погруженности в смысл произносимых слов, а только отвлечение от пустяков, суеты, забот, нечистых мыслей, и то это очень много. А если к этому — переживание хоть 1/100 читаемого, то душа приобретает этим неисчислимые сокровища».
Однако при молитве, конечно, надо учитывать и свои силы, ибо и здесь, как говорят св. отцы, «всякую добродетель красит мера».
Так, только при неторопливой молитве можно надеяться на то, что ум будет постигать, если уж не все, то хотя бы большую часть мыслей из молитвы. Поэтому никогда не надо задаваться слишком большим количеством молитв и их число соразмерять так, чтобы неторопливо прочесть их в то время, которое мы можем уделять молитве.
Нам надо помнить, что, по словам еп. Феофана Затворника, «молитвенное правило не в количестве, а в качестве, все в сердце, в благоговеинстве… нужно быть господином, а не рабом правила».
Старец Силуан пишет:
«Молитва дороже всего. Но непрестанно пламенно молиться душа не имеет сил. И поэтому надо давать ей отдых от труда молитвенного; тогда можно читать, или размышлять, или писать о Боге. Кому как внушает Господь».
Могут быть и другие случаи, когда длительность молитвы будет даже во вред. Это тогда, когда молящийся, по словам архиеп. Антония (Храповицкого), «услаждается не содержанием молитвы, а только продолжительностью, видя в ней доказательство силы своей воли и взирая на молитву, как на заслугу перед Богом, вопреки словам Христовым».
В такой молитве отсутствует смирение и горделивое самолюбование портит и отравляет молитвенный подвиг, как, впрочем, и всякое другое доброе дело и всякую добродетель. Это исключение, однако, отнюдь не меняет общей установки о необходимости для смиренной христианской души посвящать молитве достаточное время.
Одним из серьезных препятствий к истинной молитве является также наша привычка относиться к ней формально. Мы часто считаем, что вполне достаточно, если мы выстоим перед иконами определенное время и «вычитаем» молитвенное «правило».
Такое понимание молитвы, как «вычитывание» правила или «выстаивание» известного времени при плохом понимании смысла молитвы, без участия в ней не только сердца, но и ума, далеки от истинной молитвы. Такую молитву св. отцы называют «подневольным трудом», «рабским» деланием.
Некоторые духовные наставники говорят даже, что при лишь формальном выполнении правила мы в этом случае более походим на «молитвенные шарманки» буддистов из Тибета, чем на людей, общающихся в духе с Богом.
При стремлении во что бы то ни стало исполнить молитвенное «правило» мы впадаем в другую опасность — смущение или уныние, кода это правило нам почему-либо не удается выполнить.
В этом отношении прпп. Варсонофий Великий и Иоанн дают такое указание:
«Отнюдь ничего не назначай себе в правило, ибо через это ты подвергнешь себя смущению и заботам; но со страхом Божиим испытывай, что подобает выполнить в данное время, и ничего не делай по рвению».
А архиепископ Варлаам (Ряшенцев) дает такой совет:
«Твори всякую молитву от сердца, не как урок и правило, а как вопль твоего сердца, скорбящего болезненно, ищущего Господа и Его животворящей благодати».
Иногда можно и один псалом читать и перечитывать целый час и наплакаться вдоволь; это и будет настоящая молитва и заменит все «правило».
Физическая усталость или болезнь не благоприятствуют сосредоточенной, нерассеянной, сердечной молитве. И тогда не нужна длительность молитвы, но лишь возможная глубина ее.
Есть мнение у св. отцов, что Господу в таком случае (при изнурении тела) неугодна длительность молитвы.
Здесь надо вспомнить случай, когда св. Симеон Благоговейный велел усталому и еще молодому св. Симеону Новому Богослову сократить все вечернее правило до одного «Трисвятого».
