Видите? По мнению Кейт, я не способен на плохие поступки.
Кейт достала из кармана пиджака еще две маленькие бутылочки виски и вылила их содержимое в наши стаканы. Мы молча прихлебывали, затем Кейт сказала:
– Я... знаю о том, что произошло на Плам-Айленде.
– О чем ты?
– Я знаю, что ты выпустил кишки тому парню.
Я глубоко вздохнул, но ничего не ответил.
Подождав несколько секунд, Кейт продолжила:
– У каждого из нас есть свои темные стороны. Так что все в порядке.
– Но я на самом деле получил от этого наслаждение.
– Нет, ты не мог.
– Да, конечно, не мог... и потом, были смягчающие обстоятельства.
– Я знаю. Он убил кого-то, кого ты очень сильно любил.
– Давай оставим эту тему.
– Конечно. Просто я хочу, чтобы ты знал, что я тебя понимаю.
– Вот и хорошо. А я постараюсь больше такого не делать.
Некоторое время мы молчали, смотрели и слушали, как океанские волны набегают на берег. Потрясающее зрелище. Подул легкий ветерок, и я уловил запах моря.
– Тебе нравится здесь? – спросил я у Кейт.
– В Калифорнии хорошо. И люди здесь дружелюбные.
– У тебя был здесь парень?
– Ну, вроде того. Тебя интересует история моих сексуальных связей?
– Как долго вы были вместе?
– Меньше часа.
Я улыбнулся.
– Тебе неприятен был развод? – спросила Кейт.
– Мне был неприятен мой брак.
– А почему ты женился на ней?
– Она сделала мне предложение.
– А отказать ты не мог?
– Ну... мне казалось, что я люблю ее. Она работала помощником окружного прокурора, мы оба с ней были на стороне закона. А потом она нашла себе высокооплачиваемую работу и стала адвокатом преступников. И сразу здорово изменилась.
– Нет, она не изменилась. Изменилась работа. Вот ты смог бы защищать преступника? Или сам преступить закон?
– Я тебя понимаю, но...
– Я не говорю, что она зарабатывает на жизнь неправедным способом. Я говорю, что... как ее зовут?
– Робин.
– Робин была не такой, как ты, даже когда работала помощником окружного прокурора.
– Мудрый вывод. Я могу идти спать? Или ты хочешь еще что-то сказать?
– Хочу, подожди. Ты встретил Бет Пенроуз, которая на той же стороне закона, что и ты. Вот ты разочаровался в своей жене. В обществе полицейского тебе комфортно. Конечно, тебе тяжело было работать в полиции, будучи женатым на женщине, которая защищала преступников.
– Кейт, ну хватит об этом.
– Нет, не хватит. Затем появилась я. Идеальная кандидатура. Правда? Сотрудник ФБР, адвокат, твоя начальница.
– Вот на этом и остановимся. Позволь напомнить, что ты сама... Ладно, забудем.
– Ты разозлился?
– Да, ты чертовски права, я разозлился. – Я поднялся. – Я пошел.
Кейт тоже встала.
– Ладно, иди. Но надо смотреть правде в глаза, Джон. Ты не сможешь вечно прятаться за личиной крутого парня и ловкого детектива. Когда-то, возможно, даже очень скоро, ты оставишь службу, и тогда тебе придется уживаться с реальным Джоном Кори. Без оружия. Без полицейского жетона. Ты никого не будешь арестовывать. Никому – ни людям, ни обществу – не потребуется твоя защита. Ты будешь просто самим собой, а ты даже не знаешь, кто ты такой.
– Ты тоже. Похоже, пребывание в Калифорнии наполнило тебя всей этой психологической чушью. Спокойной ночи.
Я вышел из номера в коридор. Мой номер находился рядом. Сбросив ботинки и пиджак, я избавился от кобуры, галстука, рубашки и бронежилета. А затем отыскал мини-бар.
На самом деле, я очень устал и чувствовал себя паршиво. Я понимал, о чем говорила Кейт. Она хотела мне добра, однако у меня не было желания вступать в конфликт с тем монстром, который сейчас смотрел на меня из зеркала.
Если бы я дал мисс Мэйфилд еще несколько минут, она бы нарисовала прекрасную картину, какой хорошей будет жизнь, если мы пойдем по ней рука об руку.
Женщины считают, что для идеальной жизни им требуется всего лишь идеальный муж. Тут они не правы. Во-первых, идеальных мужей не бывает. Даже хороших не так уж много. Во-вторых, насчет меня Кейт не ошибается: я вряд ли стану лучше, если буду жить с Кейт Мэйфилд.
Я решил выстирать трусы, лечь спать и никогда больше не встречаться с Кейт Мэйфилд после того, как это дело будет закончено.
В этот момент раздался стук в дверь. Я посмотрел в глазок и открыл дверь.
Кейт вошла в номер, мы стояли и смотрели друг на друга.
В таких ситуациях я могу быть грубым, поскольку мне сейчас не хотелось совершенно ничего, даже любовных утех. А Кейт тем временем расстегнула белый халат, сбросила его на пол и продемонстрировала мне свое прекрасное обнаженное тело.
Я почувствовал, что душа моя размягчается, а член, наоборот, твердеет.
– Извини за беспокойство, но у меня не работает душ, – сообщила Кейт. – Я могу воспользоваться твоим?
– Да, пожалуйста.
Она удалилась в ванную, и я услышал, как зашумели струи душа.
Так, и что же мне теперь делать? Я снял брюки, стянул трусы и носки, после чего тоже отправился в ванную.
Чтобы соблюсти приличия и на тот случай, если позвонят из ФБР, Кейт ушла из моего номера в час ночи. Оставшуюся часть ночи я спал плохо, проснулся в пятнадцать минут шестого, хотя мои биологические часы показывали, наверное, пятнадцать минут девятого.
Войдя в ванную, я увидел, что мои трусы висят на вешалке над ванной. Они были чистыми и еще влажными, а на самом важном месте красовался яркий отпечаток губ.
Я принял душ, побрился, почистил зубы и все такое прочее. Затем вышел на балкон. Остановился, подставил голое тело легкому бризу и уставился на океан. Освещенное луной небо было полно звезд, и я долго стоял на балконе, потому что чувствовал себя здесь хорошо.
Через некоторое время я услышал, как с другой стороны бетонной перегородки распахнулась стеклянная дверь.
– Доброе утро! – крикнул я.
– Доброе утро, – ответила мне Кейт.
Перегородка не позволяла мне заглянуть на соседний балкон, поэтому я спросил:
– Ты голая?
– Да. А ты?
– Конечно. Здесь так здорово.
– Встретимся за завтраком через полчаса.
– Ладно. Кстати, спасибо за выстиранные трусы.
– Только не надейся, что у меня это войдет в привычку.
Мы говорили довольно громко, и у меня появилось такое ощущение, что постояльцы слушают наш разговор. Похоже, и Кейт подумала о том же, потому что спросила:
– Как, ты говорил, тебя зовут?
– Джон.
– Да, точно. А ты хорош в постели, Джон.
– Спасибо, ты тоже.
И вот мы, два взрослых федеральных агента, стояли голые на своих балконах, разделенные перегородкой, и дурачились, изображая новоиспеченных любовников.
– Ты женат? – крикнула Кейт.
– Нет. А ты замужем?
– Нет.
Так, ну и что дальше? В моей голове одновременно крутились две мысли. Первая – мной манипулирует профессионал. Вторая – мне это нравится. Понимая, что этот момент и эта ситуация запомнятся на всю жизнь, я глубоко вздохнул и выпалил:
– Выходи за меня замуж.
Ответом мне стало затянувшееся молчание.
– Соглашайся! – раздался откуда-то женский крик, но голос не принадлежал Кейт.
– Ладно, я выйду за тебя замуж.
Вот теперь уже ответила Кейт.
Откуда-то раздались аплодисменты, нам хлопали двое. Совершенно дурацкая ситуация, но даже вся ее неловкость не могла подавить во мне нараставшее чувство паники. Что же я натворил?
Я вернулся в комнату, оделся, не забыв бронежилет, и спустился в столовую, где попросил принести чашку кофе и «Нью-Йорк таймс».
Газета продолжала рассказывать о трагедии рейса «Транс-континенталь», приводились некоторые новые подробности, сообщенные федеральными властями и властями штата.
Здесь же были помещены небольшая фотография и некролог, посвященный мистеру Лейбовицу, убитому во Франкфурте. Он жил в Манхэттене, имел жену и двоих детей. Во Франкфурт он отправился по делам, где и погиб. Кое-кому понадобилось создать впечатление, что разыскиваемый террорист покинул Америку и объявился в Европе. Вот так, чистая констатация факта и никаких соболезнований жене и детям покойного.
Еще имелась небольшая заметка о двойном убийстве Джеймса Маккоя и Уильяма Сатеруэйта в Музее авиации. Приводилось высказывание детектива из отдела по расследованию убийств, который не исключал возможности того, что мотивом убийства было не ограбление.
В этот момент к столику подошла Кейт. Я встал, и мы поцеловались. Затем уселись за стол и принялись изучать меню. Я с надеждой подумал, что, может быть, Кейт забыла о глупом инциденте на балконе, но она отложила меню и спросила:
– Когда?
– А-а... в июне.
– Хорошо.
Подошла официантка, и мы заказали блины. Очень хотелось дочитать газету, но я инстинктивно понял, что моя утренняя газета за завтраком – это уже в прошлом.
