Сама Исенара одарила гостей одинаково радушным, ничуть не надменным взглядом.
— Вот уж кого не ожидала увидеть! — весело и удивленно сказала она, жестом дозволяя им подняться. Саврянин почтительно подал тсаревне руку, помогая переступить ручей. — Столько лет прошло… Альк Хаскиль, ты стал менестрелем?!
— Нет.
— А при дворе говорили…
— Нет. — Неподвижно стоящий мужчина глядел на нее в упор, словно пытаясь прочесть мысли, а от слов досадливо отмахиваясь — только мешают.
— Но тогда… — Тсаревна недоуменно сдвинула тонкие брови.
Альк протянул к ней руку и разжал кулак. Трубочка закачалась на переброшенной через палец цепочке, посверкивая серебряными боками.
С лица Исенары медленно сбежала улыбка. Женщина заворожено потянулась к письму, но с полпути отдернула руку и поднесла ее ко рту, прикрывая испуганно округлившийся рот.
— Альк, я…
— Я понимаю. — Саврянин, устав ждать, вложил трубочку ей в ладонь. — Иначе не взял бы на себя смелость его доставить. Не бойтесь. Кроме нас, о нем никто не знает. И не узнает.
Тсаревна трясущимися пальцами расшатала и вытащила пробку, вытряхнула свиток — и покраснела, увидев, что ей возиться с «тенью» уже не надо.
— Ты прочитал?
Альк кивнул и одновременно склонил голову:
— Простите, ваше высочество. У меня не было выбора.
— Слышать такое от путника… — Исенара наконец взяла себя в руки, даже попыталась пошутить, но губы продолжали предательски дрожать. — Ты… ты его видел?
Рыске на миг показалось, будто главный тут Альк и это перед ним готова упасть на колени измученная неизвестностью, с надеждой заглядывающая ему в глаза женщина.
— Нет. Гонец убит. Письмо досталось нам случайно.
— Убит?! Кем?
— Очевидно, тайной службой Витора. Она охотилась и за нами, не погнушавшись привлечь к этому гильдию убийц и прочий сброд.
Тсаревна заметила, как напряженно Жар с Рыской вслушиваются в их разговор, прозорливо соотнесла это с темными волосами и поинтересовалась у Алька:
— Они ринтарцы?
— Да.
— Понимают, о чем мы говорим?
— Молец — наполовину, девушка — только некоторые слова. Но он все равно ей потом перескажет.
Вор широко улыбнулся, подтверждая.
Исенара задумчиво поглядела на Рыску с Жаром, пытаясь понять, что может связывать этих людей с Альком — точнее, тем Альком, которого она помнила.
— Они твои друзья?
Прозвучало это скорее как «можно ли им доверять?», и, наверное, именно из-за этого саврянин, помедлив, сухо ответил:
— Да.
— Полагаю, в таком случае нам следует вести беседу на языке, который понятен всем. — Тсаревна без особого труда перешла на ринтарский, пусть и сильно исковерканный акцентом.
— Ага, так куда лучше! — нахально, хоть и почтительно отозвался Жар. Спохватившись, добавил: — Ваше высочество.
Исенара тихонько, мелодично рассмеялась:
— Ты не похож на мольца, парень.
— Хольга ценит святость деяний, а не лиц, — чинно ответил вор, но глаза у него при этом лукаво щурились.
Тсаревна наскоро проглядела письмо, заливаясь краской в знакомых Рыске местах. Прижала его к груди:
— Вы сможете доставить ответ?
— Нет. — Альк с сожалением, но непреклонно качнул головой. — Боюсь, отныне этот способ связи для вас заказан.
— Но что же остается?! — криком души вырвалось у тсаревны. — Витор ненавидит Саврию. Моя мать не хочет войны, но слишком горда, чтобы сдаться без боя. Лучше погибнуть, чем стать ринтарскими рабами!
Жар с Рыской переглянулись, но вежливо промолчали.
— Она знает о ваших… чувствах?
Тсаревна потупилась, хотя Альк честно старался глядеть не ниже ее груди.
— Догадывается… Хотя, может, и знает. Наша тайная служба тоже неплоха, верно? — Исенара горько рассмеялась. — Думаю, мама не стала бы нам препятствовать. Она уже стара и мечтает о внуках, которые росли бы в мире… Но это не имеет значения. Пока у власти Витор… Нам донесли, что он укрепляет крепости и даже закладывает новую башню, напротив Хольгиного Пупа.
— Странный выбор, — удивился Альк. — Остров же будет заслонять наш берег. Да и Рыбка там шире всего.
— Тем не менее туда согнали мужиков, свозят бревна и камень… Витор явно что-то задумал, и нам приходится готовиться в ответ. Если война начнется — ее будет не остановить. Разве что сама Хольга спустится с небес между армиями…
— Простите, ваше высочество, — внезапно оборвал беседу Альк, глядя на что-то поверх плеча тсаревны. Жар тоже посмотрел, однако увидел только клумбы да деревья. — Но нам пора идти. А еще лучше — бежать.
— Да-да, конечно, — заторопилась Исенара. — Как я могу вас отблагодарить?!
— Нам достаточно знать, что мы оказали услугу вашего высочеству.
Жар болезненно поморщился, но тсаревна, не удовлетворенная ответом, поспешно стащила с руки браслет — белого золота, с бледно-голубыми камушками:
— Вот, возьми!
Отнекиваться от тсарских милостей нельзя, и саврянин принял подарок, почтительно поцеловав протянувшую его руку.
— Прощайте, ваше высочество.
— Удачи тебе, Альк! — Было видно, что Исенаре не терпится вернуться в беседку и перечитать заветное письмецо. Раз двести.
Саврянин криво улыбнулся и не ответил.
— Выйдем с толпой, через главные ворота, — пояснил он пару щепок спустя, когда Жар недоуменно заозирался на знакомую дорожку, оставшуюся в стороне. — Сейчас как раз утренний прием челобитчиков закончился, видишь, народ валит?
По широкой мраморной лестнице действительно спускалось около сотни людей — и господа, и слуги, и даже какой-то бродяга огрызающийся на тащившего его за шиворот стражника. Смешаться с ними не составило труда.
Альк поймал Рыску за руку и небрежно натянул на нее тсарский браслет.
— Рукав обдерни, чтоб не заметили.
— Да пусть бы у тебя был, — удивилась девушка. — Дома разберемся.
— На меня не налезет. А из кармана вывалиться может, не в кулаке ж тащить.
Нести такую драгоценность на запястье Рыске было боязно, но передать браслет Жару (уж у этого-то ничего не вывалится, еще и со стороны завалится!) она не успела.
— Альк? — негромко, крайне изумленно окликнули за спиной. Мужской голос, саврянский.
— Тебя кто-то зовет! — Рыска дернула Алька за рубашку, решив, что он не расслышал. К ее изумлению, белокосый не только не обернулся посмотреть, в чем дело, но и ускорил шаг, таща девушку за собой.
— Альк! — Голос стал громче, уверенней.
— Кто это? — Рыска споткнулась. К счастью, до подножия лестницы оставалось всего несколько ступенек, и девушка, повиснув на руке белокосого, перелетела через них, как через ручей на привязанной к суку веревке. — Ой, нога-а-а! Подожди!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
