Нищий остановился, перегородив дорогу, и принялся сверлить меня взглядом.
— Подай пятак на пропитание, сержант, — произнес он, — помоги бедному брату, оказавшемуся в нужде.
И приподнял деревянную чашку для подаяний.
Меня захлестнула волна нестерпимого стыда и вины. Ведь я изображала из себя ветерана, нуждающегося в повышенной пенсии, но совершенно забыла, что многим из моих братьев и сестер, посвятивших себя воинской службе, по-настоящему не повезло.
Никому не было дела до того, остались ли они живы либо погибли.
Я выудила из кошелька полную горсть монет, по большей части серебряных
— Вот, возьми, приятель, — сказала я, высыпая монеты в чашку, — может, выпьешь за здоровье старого сержанта Рали.
Нищий покачал чашку, и монеты весело зазвенели. Он посмотрел на меня и произнес:
— Радостно видеть, дорогой капитан, что твои дела так же благородны, как и твои слова.
Вслед за этим калека отсоединил дощечку и стал постепенно вырастать выше и выше, пока не встал на двух совершенно здоровых ногах. При этом он одним движением руки сорвал с себя странную маску.
Предо мной во всей красе предстал предводитель нищих.
— Гарла! — воскликнула я. Он низко поклонился.
— Единственный и неповторимый, дорогой капитан, — сказал он, — единственный и неповторимый.
Я рассмеялась над тем, как ловко Гарла провел меня. К тому времени я уже неплохо разбиралась в уловках нищих. Много раз видела их в действии, когда они вышибали слезу у прохожих, ковыляя по улицам города одетые в немыслимые лохмотья. Кроме этого, я обладала способностями волшебницы, чтобы без препятствий проникать сквозь фальшивую внешность. Но я все еще была захвачена воспоминаниями об увиденном калеке. Импульс моментально отдать все имеющиеся монеты был непреодолим.
— Это был твой первый урок искусства маскировки, дорогой капитан, — заметил Гарла, — а теперь не пройти ли нам в мои владения, где мы без помех смогли бы продолжить?
Он предложил мне согнутую в локте руку, как благородный ухажер, а его улыбка стала такой же обворожительной, как улыбка Яноша Серый Плащ.
Я несильным шлепком ладони отбросила его руку.
— Не растрачивай зря талант обольстителя, Гарла, — сказала я. — У меня другие предпочтения. Можешь не сомневаться в том, что мне льстит искренний интерес со стороны такого красивого парня, как ты. Но все парни, красивы они или нет, безразличны Рали Антеро.
— Так я же знаю, капитан, — произнес Гарла как ни в чем не бывало. И, снова предложив мне руку, спросил: — Разве не должен быть джентльмен вежливым по отношению к даме?
Он изумил меня настолько, что я хихикнула, как глупая школьница. И вслед за этим иронично присела. Очень неуклюже, не сомневайтесь.
Я взяла его под руку, сказав при этом:
— Пошли, мой добрый господин. — Но почти сразу прибавила довольно грубо: — Надеюсь, что там, куда ты меня тащишь, у тебя найдется хотя бы капля спиртного промочить горло.
В подземных лабиринтах, где полными хозяевами являются нищие Ориссы, я встретила множество людей, многие из которых веселились, плясали и пели под быструю громкую музыку. Дети с радостными визгами то и дело пробегали сквозь толпу, отчего эти подземелья напоминали деревню в праздничный день. Обитатели были одеты в исключительно броские костюмы, украшенные лентами, бантами и даже колокольчиками, подвешенными на цветастых бечевках.
Я попала на праздник нищих. Все они сбросили свои наряды, в которых им приходилось работать на улицах города. С сожалением я отметила, что среди этих людей немало калек, так что не каждый из нищих на улицах демонстрировал фальшивый фасад. Но и эти несчастные выглядели такими же радостными, как и все остальные. И каждый чувствовал себя непременным участником общего веселья.
Гарла, который успел содрать с себя остатки маскировки и заменить ее на праздничный шелковый наряд, начал созывать своих подопечных поближе, чтобы они поприветствовали гостью. Как и любой другой опытный лидер, Гарла решил, пользуясь моим присутствием, поднять боевой дух своего воинства.
Казалось, все собравшиеся искренне рады видеть Рали Антеро и охотно аплодировали мне.
Я выпила с ними вина, послушала музыку, которую исполнял самый странный из всех виденных мной оркестров. У них были обычные инструменты — флейта и трубы, барабаны и лютни, колокольчики и погремушки. Но у каждого из музыкантов имелся какой-нибудь зверек, который ему аккомпанировал. Пока флейтист выводил свою мелодию, из корзины медленно поднималась голова змеи. У барабанщика напарником была танцующая собака. Остальные, похоже, предпочитали обезьян, которые без конца верещали, подпрыгивали, раскачивались из стороны в сторону. Мы непроизвольно были захвачены этим зрелищем — как-никак, перед нами выступали дрессировщики, лучшие мастера в Ориссе. Я немного расслабилась и с сожалением подумала, что это может быть первым и последним моим праздником за много-много лет. Я не могла припомнить, когда в последний раз мне доводилось слышать столь жизнерадостную музыку, так беззаботно проводить время.
Затем мы с Гарлой уединились в его жилище. Оно было гораздо меньше, чем подземные апартаменты Пипа, и достаточно скромно обставлено, однако здесь чувствовался вкус. У меня непроизвольно возникло сравнение с апартаментами отца, где преобладала мебель из отполированного дерева и мягкая натуральная кожа. Здесь стоял тот же уютный запах, и я почти мгновенно расслабилась.
Я упала в глубокое кожаное кресло и взяла из рук Гарлы бокал с легким вином.
— Я чувствую, что должна кое-что у тебя спросить. Так что заранее приношу извинения за любопытство…
Прежде чем я успела закончить фразу, Гарла поднял руку и сказал:
— Ты хотела бы узнать, как такой парень, как я, мог очутиться в таком окружении?
— Надо быть окончательным тупицей, — ответила я, — чтобы не замечать, что ты не утратил благородных манер. Твоя попытка подражания, когда ты приглашал меня сюда, только усиливает мою уверенность. Ты не совершаешь ровно никакого насилия над собой, оставаясь джентльменом.
Гарла издал торжествующий возглас. Звук был глубокий и мощный. Затем сказал:
— В этом нет никакой тайны. Я отпрыск одного из тех сукиных сынов, отцы которых любили залезать в постель к служанкам. Единственное различие между мной и остальными, мне подобными, состоит в том, что моего отца непрерывно терзали угрызения совести. Он без конца мучился, потому что был, как ему представлялось, незаслуженно лишен общества воспитанных людей. В результате он запил и оказался на улице, а мне пришлось заняться попрошайничеством, чтобы выжить самому и содержать его до самой его смерти. — Гарла красноречиво пожал плечами и продолжал: — Так что я очень быстро нашел свое истинное призвание, — он поднял хрустальный бокал, — и преуспел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
