Неожиданно к нам приблизилась довольно высокая фермерша лет сорока. Она крепко держала за руку сухопарого парня, которого, по-видимому, долгое время с усилием влекла за собой, как упирающегося молодого жеребчика.
Женщина подтолкнула парня вперед и произнесла:
— Я хочу, чтобы ты, бабушка, вправила мозги моему Нэту.
Она бросила две серебряные монеты в телегу. Наша лошадь испуганно покосилась на пришельцев.
Мое лицо исказилось, я почесала бородавку на носу, закашлялась и сплюнула в пыль.
— По какому поводу вправить мозги-то, дорогуша? — прокаркала я.
Женщина посмотрела на меня так, как будто бы я была самым ничтожным на земле созданием.
— По поводу службы в армии, поняла? — грубо выкрикнула она. — Расскажи насчет войны, службы и всяких там ранений и преждевременной гибели! Я и мой бедный муж — пусть душа его покоится с миром — обували и одевали, кормили и лелеяли его, воспитывали, чтобы он был хорошим мальчиком и не проказничал. — Женщина показала на монеты и продолжила: — Мне нужно, чтобы ты провела особенное гадание, бабуля. Мне говорили, что это недешево стоит. За медяк ничего не получится, надо дать больше. Но я готова заплатить столько, сколько потребуется, лишь бы этот оболтус остался дома.
— Пожалуйста, мама! — взмолился юный Нэт. — Я уже взрослый. Мужчина. И ты не должна мешать мне.
Фермерша дернула сына за руку так, что он охнул.
— Вот я покажу тебе мужчину! Ты у меня быстро образумишься! Уж я постараюсь! — Она наотмашь шлепнула сына по спине, что вызвало еще один вскрик. — Ты можешь умереть раньше своей бедной старой матери, придурок! Но я скорее расстанусь с жизнью, чем стану свидетельницей того, как мой единственный сын гибнет на войне.
Вслед за этим она разрыдалась, вздрагивая, как старая корова, только что потерявшая последнего теленка.
Юный Нэт отпрянул от изумления. Он попытался утешить мать, робко погладив по плечу, но она резко стряхнула его руку и заревела еще громче.
Рядом оказался Пип с весьма озабоченным видом. Он спросил:
— Эй, парень, в чем дело? Что натворил? Что заставило твою мать так плакать?
— Ничего особенного, на мой взгляд, — ответил юноша, упрямо выпятив вперед нижнюю челюсть. — Директор Като и богиня Новари просят помощи у всех парней Ориссы. Требуется все больше солдат, чтобы преодолеть сопротивление упорствующих в Галане. Предлагают немалое вознаграждение. А это много значит для такой небогатой семьи, как наша. Дают золотой за каждого волонтера. — Нэт повернулся к матери и воскликнул: — Золотой, ты слышала, мама? Подумай только, какие возможности откроются перед тобой с такими деньгами!
В ответ фермерша только еще громче завыла. Парень вздохнул и обратился ко мне и к Пипу:
— После смерти отца нам пришлось туго. Дымоход полностью засорился. Нам пришлось продать значительную часть земли. Дошло до того, что теперь мы не в состоянии прокормить самих себя. Зерна для посева в будущем году сумели купить всего ничего. И вот этот золотой, который мне предлагают, может в корне изменить положение. Я молод, способен воевать. И как раз это и требуется Като и богине Новари.
— Ты можешь до морковного заговенья восхищаться Като и Новари, — сказал Пип, — но учти, что это вконец разобьет сердце твоей несчастной матери. По ту сторону стен Галаны умирают люди, — сказал Пип, — старина Пип кое-что слышал об этом.
Юный Нэт посмотрел на Пипа оловянными глазами и спросил тоном прокурора:
— Но ты, блин, не один из них, правда? И даже не сочувствующий?
— Единственным человеком, кому я сейчас сочувствую, — ответил Пип, — является твоя бедная мать. Она выплакала все глаза от страха за своего единственного сына.
— Мой единственный сын! — взревела фермерша. — Почему у меня нет дочки? Я же умоляла богов дать мне еще и дочь, чтобы я не так страдала от этого придурка!
— Пожалуйста, мама! — снова взмолился Нэт. — Постесняйся незнакомых людей. Ты удивляешь меня!
Я схватила две серебряные монеты и, обращаясь к фермерше, сказала, стараясь подражать местному говору:
— Милая, не слишком ли ты щедра для бедной женщины, давно потерявшей мужа?
— Это все, что у меня есть, — ответила та, всхлипывая и вытирая глаза, — припасла на черный день. В конце концов он наступил, этот черный день, когда мой единственный сын вбил в башку, что ему обязательно надо пойти на эту проклятую войну. Уверяю тебя, что стану продавать свое старое тело в ближайшем борделе, но не допущу, чтобы мой сын погиб. Пойду на панель, как самая дешевая шлюха, вот так.
— Ты не можешь заранее с уверенностью утверждать, что со мной обязательно что-то случится, мама, — возразил Нэт, — со мной все будет хорошо. Вот увидишь. Там ведь уже воюют многие такие, как я. Не исключено, что некоторых из них убьют, но не твоего Нэта.
Слова юноши произвели все тот же эффект — последовал настоящий водопад слез.
Поэтому я прокашлялась, быстрым движением отдала монеты Пипу и вцепилась в руку Нэта.
— Ну что ж, милай, — прокаркала я, — давай-ка глянем, что там впереди: то ли вороги убьют, то ли девки зацелуют.
Юноша попытался высвободить руку, но я поймала его ладонь в ловушку, глубоко вонзив в нее свои длинные ногти.
— Не волнуйся, дурачок, — сказала я, — бабуля не сделает тебе больно. Такому милашке, как ты. Сердца многих девчонок плавятся, как нагретый мед — от тебя, милай, от тебя, помяни старушку, не обманывает.
Нэт дернулся еще сильнее, но его мать дала ему увесистый подзатыльник и приказала:
— Стой смирно! Пусть посмотрит. Узнаем, что произойдет, если ты пойдешь на войну вопреки воле своей бедной матери!
— А что, если она ничего не увидит? — неожиданно спросил обозлившийся Нэт. — Тогда ты меня отпустишь?
Женщина растерялась. Она посмотрела на меня, как бы прося о помощи, и в тот самый момент Пип незаметно, чисто профессиональным скользящим движением опустил две серебряные монеты в карман ее фартука.
Наконец она произнесла:
— Не расскажешь ли ты, бабуля, нам всю правду, как есть, без утайки? Не смогла бы ты хотя бы пообещать, что сделаешь это? Оставь деньги себе, боги поймут меня. Только скажи правду. Ты сможешь сделать это, бабушка? Ты сможешь предсказать будущее Нэта?
Я почувствовала, как в моем здоровом глазу созревает, наворачивается и вот-вот скользнет по щеке слеза жалости. Я закашлялась и сплюнула в придорожную пыль.
— Бабушка все может, милая, — уверила я фермершу, — сможет увидеть все совершенно отчетливо.
Я откинула капюшон, обнажая волшебную латку.
— У бабушки есть Второй Взгляд, — сказала я, — и Третий тоже…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
