В эту же зиму 1849/50 г. М. С. Щепкин прочел «Нахлебника» в Петербурге министру императорского двора кн. П. М. Волконскому, который, удивившись, что пьеса эта не пропущена цензурой, вызвался устроить ее чтение на одном из литературных вечеров у царицы (Лит Арх, кн. 4, с. 388). Это чтение по случайным причинам не состоялось, но какие-то слухи о возможности снятия запрета с «Нахлебника» вновь дошли до Тургенева, который писал об этом 24 марта 1850 г. Краевскому. После возвращения летом 1850 г. в Россию Тургенев уже не возлагал никаких надежд на возможность публикации «Нахлебника». Поэтому, вероятно, он и заказал новую копию с рукописи своей запрещенной комедии и, выправив ее самым тщательным образом, поднес свою пьесу «в знак истинной дружбы» лидеру московской оппозиционной общественности П. Я. Чаадаеву (см. с. 584).
Исправляя ошибки переписчика, Тургенев, как установлено Л. В. Крестовой, внес в текст несколько изменений, неучтенных в позднейших изданиях комедии. Так, в первом действии, в реплике Трембинского: «Вы понимаете, надо господ как следует встретить» (с. 117 наст. тома) после «надо» вставлено «ж»; во втором действии, в реплике Елецкого изменена ремарка — вместо: «Подумав немного» (с. 149) написано: «Торопливо». В реплике Тропачева: «А! боже мой, — и вы тут?» (с. 161) вместо зачеркнутого: «боже» вписано: «милый».
Под цензурным запретом «пьеса с причиной», как называл «Нахлебника» Гоголь (Рус Сл, 1859, № 5, с. 22. Ср.: Сочинения А. Григорьева, т. 1, 1876, с. 350), продолжала оставаться не только до смерти Николая I, но и в первые годы нового царствования.
С мертвой точки вопрос о публикации «Нахлебника» сдвинулся лишь в связи с задуманным в кругу петербургских друзей Тургенева отдельным изданием всех его «сцен и комедий»[258]. В специальной инструкции, составленной Некрасовым 6 августа 1856 г. для Д. Я. Колбасина, на которого была возложена реализация этого издательского плана, предусматривалось включение в двухтомник всех пьес Тургенева, в том числе и ранее запрещенных цензурой. В этом документе особо не отмечалась, но бесспорно имелась в виду предварительная публикация комедии «Нахлебник» в одном из ближайших номеров «Современника».
И в самом деле, письма Тургенева из Парижа к И. И. Панаеву от 21 сентября и 3 октября (ст. стиля) 1856 г. прямо свидетельствуют о том, что «Нахлебник» предназначался сперва для декабрьской, а затем январской и февральской книг «Современника». Отправка комедии в Петербург задерживалась с месяца на месяц из-за несогласия Тургенева печатать «Нахлебника» в прежней редакции и отсутствия у него досуга для работы над правкой устаревшего, с его точки зрения, текста.
«Я нисколько не прочь от печатания „Нахлебника“ — и кое-что даже переделал и сократил, — писал Тургенев 6(18) января 1857 г. Анненкову. — Поправки эти я немедленно вышлю Панаеву — они еще ко 2-му номеру поспеют». Несмотря на всю категоричность этого заявления об окончании работы над переделкой комедии, отправлена она была в редакцию «Современника» только через пять недель: «Я отправил слегка выправленного „Нахлебника“ (с переменою заглавия) Панаеву. — писал Тургенев Колбасину 16(28) февраля 1857 г., — посмотрим, пропустит ли цензора». О том же, с каким нетерпением ожидалась пьеса Тургенева в редакции «Современника», свидетельствует письмо Н. Г. Чернышевского к Некрасову от 13 февраля 1857 г.: «Очень обрадовало меня известие (в Вашем письме к Ив. Ив. Панаеву), — писал он из Парижа, — что Вы, Николай Алексеевич, уговорили Тургенева прислать „Нахлебника“ на 3-ью книжку и заняться обработкою романа. Без „Нахлебника“ и 3-я книжка была бы так же неудовлетворительна, как 2-ая» (Чернышевский, т. XIV, с. 339).
В распоряжении Тургенева в 1856–1857 гг. за границей была та самая рукопись «Нахлебника», которая в 1849 г. прислана была им М. С. Щепкину, а последним отдана для публикации в «Отечественные записки». Возвратившись к автору, эта рукопись через восемь лет легла в основание новой редакции комедии, поскольку прежний ее текст, с первого до последнего листа, подвергся систематической правке, отражавшей новые, более высокие требования взыскательного художника к внешней и внутренней структуре его ранних драматических произведений. Всего в текст «Нахлебника» было внесено свыше 250 изменений. Эта правка, производившаяся в течение нескольких месяцев, не спеша, с перерывами, имела своей целью многообразную чеканку языка основных персонажей пьесы, устранение из текста всякого рода длиннот, недостаточно мотивированных повторений и отступлений в сторону, замедлявших темпы действия и ослаблявших эффекты отдельных сцен.
Так, например, во второй редакции «Нахлебника» сокращены были вдвое повторения в репликах Кузовкина, типа: «Войди, Ваня, войди», «Ну послушай, Ваня, послушай». «А ласкова, Ваня, как ласкова» и т. п. Сокращены были также повторения в речах Елецкого («Покажи, покажи», «С нашим, с нашим», «А хорошо, ей-богу, хорошо», «Ах, точно, точно», «Вы правы, вы правы» и проч.), в сентенциях Ольги («Ну, вот мы дома, наконец, дома», «Я здесь родилась, Paul, я здесь выросла», «Ну, пойдем, пойдем», «Нет, пожалуйста, пожалуйста»), в обращениях Трембинского («Эх, не время теперь, не время, не место здесь, господа, не место», «Ну, друзья мои, ступайте теперь по местам, друзья мои») и во многих других репликах всех персонажей комедии.
Во второй редакции «Нахлебника» появились и некоторые новые акценты в обрисовке линии поведения Елецкого, который, как «петербургский чиновник», человек «холодный, сухой», но «неглупый» и хорошо воспитанный, уже не столь активно, как в первом варианте пьесы, принимает участие в травле Кузовкина, затеянной Тропачевым. Поэтому в рукописи в 1857 г. были сняты или сокращены такие реплики Елецкого, как: «Да отчего же вы, Василий Семенович, не хотите теперь петь и плясать, как при покойнике» или: «А как же мне говорили, будто вы именно эту должность — должность шута у моего покойного тестя исправляли — а? Он от вас, вероятно, еще не этого требовал» (часть этой реплики отдана Тропачеву). Менее откровенно Елецкий в разговоре с Тропачевым признается в том, что он «ничего не смыслит в деревенской жизни» и даже «сроду на гумне не бывал» (формулировки рукописи) и т. п. При доработке пьесы была изъята из текста и одна существенная деталь, проливающая некоторый свет на отношения между Кузовкиным и Кориной после смерти ее мужа. Мы имеем в виду строку, следовавшую после слов Кузовкина «в лицо ей глядеть боялся» (см. с. 158): «Так что под конец она сама — ласковая душа! меня ободрять начинала» (ИРЛИ, л. 15, об.).
Перерабатывая свою комедию в 1857 г., Тургенев, в целях облегчения самой процедуры проведения в печать запрещенного в свое время произведения, изменил ее прежнее название «Нахлебник» на «Чужой хлеб». Других следов приспособления пьесы к требованиям цензуры в рукописи нельзя обнаружить, так как такие детали ее, как зачеркнутые слова: «Ты — барин» (в реплике Кузовкина, обращенной к Иванову: «Ты — помещик, ты — барин») или: «Барыня прогуливаться любит» (окончание реплики Трембинского «Чистят ли дорожки в саду?») — в новых цензурных условиях не заключали в себе ничего криминального и были устранены самим автором по соображениям художественного порядка. По требованию цензуры были заменены только два слова, как свидетельствует письмо Д. Я. Колбасина к Тургеневу от 5 марта 1857 г. (Т и круг Совр, с. 329): «сильно изъезженный» в авторской характеристике старого «дворового человека» Анпадиста (см. с. 114) исправлено на «изнуренный». Это исправление перешло во все издания сочинений Тургенева, как и некоторые другие варианты журнального текста, например: ремарка о возрасте Егора Карташова — «60 лет» вместо «50 лет»; «серьезно» на с. 126 вместо «развязно»; «дядя» на с. 137 вместо «дядюшка»; «во время» на с. 138 вместо «в течение»; «нехорошо» (там же) вместо «нехорошо робеть»; «Он векселя скупил, а другие говорят, что просто взял» на с. 138 вместо «Он все векселя скупил, а другие говорят, что просто взял. Запугал, да взял»; «черты лица его» на с. 153 вместо «черты его»; «будешь ездить» на с. 168 вместо «к нам будешь ездить». Этих вариантов так много, что можно допустить существование еще одной, до нас не дошедшей, рукописи комедии «Чужой хлеб», с которой сделан был в феврале 1857 г. набор журнального текста (подробнее об этом см.: Соколова М. А. «Нахлебник». Первая беловая редакция 1848 г. с авторской правкой 1857 г. — Т сб, вып. 1, с. 15–20).
В письме от 12(24) января 1857 г. к Панаеву Тургенев предупреждал, что в случае внесения в текст «Нахлебника» тех или иных цензурных изменений он считает необходимым, чтобы корректуру пьесы держал Л. Н. Толстой, который был уполномочен им и на внесение в комедию всех «поправок и сокращений», «буде таковые понадобятся». Прибегать к помощи Л. Н. Толстого, который к тому же в феврале находился уже за границей, не пришлось. Третья книжка «Современника», гвоздем которой был «Нахлебник», вышла в свет 10 марта 1857 г., но Тургенев с таким нетерпением ждал появления своей комедии, что потребовал от Панаева и Колбасина немедленной высылки ему в Париж чистых ее листов до рассылки журнала подписчикам. В одном из писем к Панаеву Тургенев упоминал и о размерах авторского гонорара за публикацию «Нахлебника»: «240 рублей сер., считая по 75 руб. за лист, как сказано в условии».
