Она потеряла стыд. Он ушел куда-то прочь, а вместо него пришла нега и абсолютное расслабление.
Джованна не заметила, как уснула. Когда открыла глаза, Рауля уже не было; уходя, он заботливо накрыл ее и потушил свечу.
Ночью она вдруг проснулась оттого, что его руки снова гладили ее тело, его голова была между ее ног, и языком он дарил ей такое наслаждение, что она отдалась ему без страха и без воспоминаний о насилии, и это было чистое, ни с чем не сравнимое удовольствие, которое нахлынуло на нее после щелчка: словно раскрылся бутон цветка между ног. И она проснулась снова. Она лежала одна, Рауля не было. Это был всего лишь сон, но такой явственный, что следы его рук до сих пор горели на коже, а между ног все ныло.
Глубокий сон без кошмаров восстановил ее силы, она позавтракала с аппетитом и вышла на палубу.
День был свежим, бодрил и румянил, ветер порывами налетал на корабль. Смех матросов привлек ее внимание: двое обнаженных по пояс мужчин боролись, но дружелюбно, фырча, упираясь, пытаясь повалить друг друга на палубу. Мышцы, крепкие и широкие спины, толстые руки с выпирающими венами, смех и грозное ворчание. Джованна любовалась ими, как животными, как атлетами. Но когда один из них опрокинул своего противника и, смеясь, поднялся, его обнаженная грудь и выпирающие на животе мышцы смутили ее прежде, чем она узнала в нем Рауля. При мысли, что именно он гладил вчера ее тело, она вспыхнула, и от этого прилива крови вдруг стало дурно. Она жадно глотала холодный воздух, чувствуя, как палуба под ней уплывает. Ее подхватили.
– Все в порядке, все в порядке, – она пыталась успокоить саму себя. В глазах прояснялось, но в голове тугим узлом стучала кровь. Просто она еще слишком слаба. Ее посадили, дали напиться.
Рауль подошел к ней, схватил за подбородок, заставил поднять лицо. Ресницы трепетали, словно она силилась поднять взгляд и не могла.
– Франческа?
Он нащупал ее пульс – сердце колотилось как бешенное. Да что с ней такое?
Подхватил на руки и унес с палубы в полумрак каюты.
Джованна наконец открыла глаза.
Ей было жалко саму себя. Столько пережито, столько сражений выиграно, столько любви и боли было в сердце. А теперь в душе такой мрак, что не видно света. Его тело напомнило ей о ночи любви, что была между ними. И породила сожаления и боль, что она не сможет больше насладиться этим. Или может? Джованна представила, как он ложится на нее, и ей стало дурно. Нет… одно дело – сон, навеянный его прикосновениями. Другое дело – он настоящий. Она будет наблюдать за ним издалека. Так лучше.
Вечером Рауль вошел к Франческе, когда она механически расчесывала волосы перед зеркалом, невидящим взором уставившись в свое отражение. Он взял у нее гребень и стал нежно расчесывать локоны, потом запустил пальцы в рыжие кудри, начал массировать кожу головы, с нажимом, совершая круговые движения. Потом спустился на шею и плечи. Она не сопротивлялась, прикрыв глаза, наслаждалась его прикосновениями.
Рауль поднял ее, расшнуровал на ней платье и чуть спустил с плеч. Франческа, прихватив платье на груди, повернулась к нему с мольбой, но он опередил ее:
– Не вздумай. Опусти руки.
Ужас в ее глазах, мольба, слезы, которые тут же побежали по бледным щекам…
– Пожалуйста!
Перед ним стояла пленница, рабыня, а не жестокая мстительная амазонка, способная постоять за себя. И неожиданно для самого себя он почувствовал, как его возбуждает ее слабость. С трудом сдерживая желание, он сквозь зубы прорычал:
– На кровать!
Она поплелась к кровати, он дернул за платье, едва она повернулась к нему спиной, и оно с шорохом упало к ее ногам. Дух перехватило от красоты ее обнаженного тела. Даже рубцы на спине ее не портили. Ее ягодицы, талия, ноги, плечи… Ему хотелось целовать ее, ласкать… Но он крепко стиснул кулаки, чтобы вернуть себя в реальность. Он не за этим пришел.
– Ложись на спину!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Франческа покорно перевернулась, и Рауль подошел ближе. Похоже, он не рассчитал свои силы. От одного только взгляда на ее тело его плоть желала ее, ослепляя и лишая его возможности себя контролировать. Что ж. Это будет испытанием не только для нее, но и для него.
Джованна зажмурилась и отвернулась. Она решила не сопротивляться. В сущности, какая разница? Пусть хоть отдаст ее своим матросам. Хуже уже не будет. Может, так она умрет раньше?
А ведь она доверилась ему…
Когда на живот полилось теплое масло, когда капли его упали на грудь, она осознала, что он не собирался ее насиловать. Он провел ладонями по ее телу, обводя грудь, смачивая маслом соски, опускаясь на живот, провел по рукам и начал массировать ей кисть.
– Я тебя не стану брать силой, Фра. Никогда, как бы мне этого ни хотелось. Если захочешь, сама придешь.
Его шепот и настойчивые прикосновения успокоили. Он всего лишь делает ей массаж. Он видел ее обнаженной не раз, стесняться нечего. И она доверчиво расслабилась под его руками. Ладони мягко расслабили руки, накрыли грудь и тихонько сжали, опустились к животу, совершили несколько кругов, обвели грудь, по спирали пальцы поднялись к ее вершине и снова опустились. Он налил масла в ладони и перешел на бедра, то и дело поднимаясь к ее животу, груди, рукам, ненавязчиво раздвинул ноги.
Рауль заметил, как ее покой сменился более частым дыханием, но Франческа не шевелилась. Он продолжил свои игры, его руки двигались, завоевывая ее кожу, отмечая блеском масла новые границы владений. Он не оставался надолго в одном месте, но все чаще и чаще, словно невзначай, дотрагивался до ее нежной кожи между ног, накрывал ладонью пах, надавливал, отпускал, скользил, разводил, обводил и снова переключался на ноги и руки. Когда, в очередной раз вернувшись, он почувствовал влагу, то ухмыльнулся, закончил массаж и накрыл Франческу одеялом.
Джованна после его ухода долго лежала, пытаясь восстановить дыхание, изнемогая от возбуждения. Он сделал это нарочно или нет? Она не могла точно ответить на этот вопрос. Но одно она поняла: желание в ней не пропало. Оно было подавлено, почти стерто с карты ее тела, но он снова нанес на эту карту зоны удовольствия и возбуждения. И что с этим делать, Джованна не знала. Как и не понимала, почему он это делает. Не пытаясь взять ее, когда она не стала бы сопротивляться. Одна мысль о его теле вдруг заставила сердце пуститься вскачь.
Она лежала долго, пытаясь уснуть, успокоиться, но желание, вопреки ее ожиданиям, не угасало, а нарастало, набухало, пульсировало все сильнее внутри. Словно его массаж все еще продолжался, неосязаемый, но такой жаркий.
Помучавшись еще час, Джованна не выдержала и встала. Прокралась мимо спящего Амара. Вышла из каюты. Сделала шаг вперед и оказалась перед дверью его каюты.
Зачем она это делает? На что надеется? Разве можно стереть из памяти жестокость? Разве можно получить удовольствие безнаказанно?
Джованна коснулась двери ладонью. Там, за этой дверью, Рауль наверняка спит… Если только не дежурит на палубе. Она положила вторую ладонь. А потом прижалась к двери горячей грудью. Прохладное дерево остужало жар тела. Но прикосновение твердой поверхности к груди, наоборот, вновь разжигало желание.
Чего она вообще хочет? Джованна прижалась к двери щекой. Просто переспать с ним еще раз? Зачем? Только потому, что ее тело сходит с ума сейчас? А завтра? Что будет завтра? Как смотреть на него, как говорить с ним?
«Забудь об удовольствии, – шептал ей страшный голос. – Ты больше ни с кем не сможешь быть. Ты только моя».
Ее затрясло. В темноте коридора она услышала свой собственный всхлип и зажала себе рот в испуге. Паника снова навалилась на нее удушьем.
