Джованна лишь грустно улыбнулась. Через год она воспользуется договором с Раулем. С каждым днем она становилась ближе к своей цели. И свободнее.
Команда корабля приветствовала ее тепло и радушно. А Джованне было немного не по себе от стольких мужчин рядом. Какая-то трусливая мысль о том, что ей предстоит быть отрезанной от всего мира в их компании, без защиты, не давала покоя. Джованна старалась избавиться от нее, потому что понимала, что никто из них не причинит ей вреда, пока она под покровительством капитана.
Пока…
И снова Джованна брала себя в руки. Так быть не может. Бояться теперь всех вокруг? Она возмущалась самой себе. Но слабость и уязвимость делали ее словно обнаженной перед ними. И она все время плотнее куталась в плащ.
Когда паруса наполнились ветром, она с удовольствием смотрела, как Сицилия исчезает из вида.
Рауль подошел к ней такой счастливый, что она улыбнулась.
– Ваше сердце принадлежит морю, – заметила она.
– В нем я чувствую себя живым. Потому что учусь каждый день.
– Мой муж… Марко… был врачом. И я видела на его лице ту же счастливую улыбку, когда он ставил эксперименты.
– А что делает счастливой вас, Франческа?
Она перевела взгляд на море. Долго думала, словно вспоминала.
– Моя семья. Но их уже нет… Марко, но его тоже нет. Флоренция… но… – слеза прокатилась по ее щеке. – И еще оружие. Сражения. Но это в прошлом.
– Никогда не знаешь, что нас ждет в плавании. Я бы посоветовал вам вернуться к тренировкам.
– Я даже перо не могу удержать в руке, – отвернулась она с досадой.
– Ребенок, когда учится ходить, падает тысячу раз, не меньше. Иногда разбивается до крови. Но это не прекращает его попыток научиться. Вы истощены, ослаблены, но я уверен, что ежедневные тренировки помогут вам стать сильнее.
– Где взять столько сил, капитан?
– Здесь, – капитан коснулся своей груди. – Источник всех сил здесь, Франческа. В сердце.
Она помолчала, обдумывая его слова.
– Я согласна. Вы возьметесь тренировать меня?
– Я почту за честь, – поклонился он.
Она фыркнула.
– Но я буду суров с вами. Никакого снисхождения. Вы принимаете вызов?
– Конечно, капитан. Принимаю, – изящно наклонила она голову.
Рауль щадил ее поначалу. В ней чувствовалась ярость, еле сдерживаемая злость. Порой Франческа забывалась, становилась агрессивной, пыталась ранить его по-настоящему. Он был настороже, но не препятствовал атакам: ей нужно было выпустить внутренний гнев: это он душил ее и лишал сил.
Иногда она с досадой бросала меч, набрасывалась на него с кулаками, и он лишь останавливал ее удары, прикрываясь.
– Она совсем плоха, – заметил боцман после того, как Франческа на третий день от злости разрыдалась, и Амар увел ее в каюту. – И это отражается на вас.
– Ерунда, это всего лишь синяки.
– Я не о них, капитан. Дайте ей умереть, будьте милосердны.
– Не хочу даже слышать! – прошипел Рауль. – Она способна выжить. И заслуживает лучшей участи. Франческа сильнее, чем кажется. Я поборюсь за нее. Поборюсь еще немного.
Он перевязал царапину от меча и спустился в ее каюту. Франческа плакала на кровати. Он сел рядом и погладил ее по голове.
– Все хорошо, Фра. Это необходимо для тебя. Это нормально.
– Я не знаю, что на меня находит. Я не хочу причинять тебе боль.
– Мне – нет. Но кому-то однозначно хочешь.
– Мне не добраться до тех, кто у власти, до моих обидчиков. Но как бы я хотела, чтобы ни одному из них власть не принесла счастья, и все они умерли не от старости!
– У тебя большой список?
– Да, – всхлипнула она. – Слишком большой.
– Можно я обниму тебя?
– Нет! – она чуть подалась в сторону. – Просто… посиди рядом.
– Хорошо.
Она плакала, а он сидел, до боли в ладонях желая коснуться ее вздрагивающих плеч. Но терпел, понимая, что доверие между ними важнее проявления нежности.
– Да, – вдруг всхлипнула она. – Я стала сильнее. Я стала выносливее. Я стала смелее. Но почему мне так больно? Почему так больно просто жить? просыпаться? Почему мне кажется, что жива я только снаружи? А внутри меня все выжжено? Как поверить, что есть будущее, если прошлое – страшная черная пропасть, а настоящее… А оно есть? Есть ли что-то? Любовь разве еще жива? Я потеряла все. Я потеряла всех. А ты… Разве ты не хочешь моего тела? Ты хочешь того же, что и все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Бедная моя Франческа… – прошептал Рауль.
Он не отвечал на ее вопросы, только гладил с нежностью по голове, желая излечить ее душу. Рауль не понимал, как объяснить, что тело – не все, что у нее есть для привлечения мужчин. И с горечью догадывался, что и ее мучитель знал об этом. Франческа не просто тело. Она еще и душа, и история. И постоянная, мучительная, тревожащая его загадка. Казалось бы, проще отказаться от нее. Но Рауль был жаден по своей природе до неизведанного и скрытого от всех. И он чувствовал, что в этой женщине скрыто слишком много сокровищ, чтобы отказываться от нее по глупости или по трусости. И поэтому он просто молчал, пока она не расслабилась.
Когда ее всхлипы стали затихать, он поднялся, смочил полотенце в воде и подал ей.
А потом снова присел на край кровати, просто посмотрел ей в покрасневшие глаза и сказал:
– Я с тобой. Я здесь. Я защищу тебя от любого зла. Я буду с тобой. Никто не посмеет больше ранить тебя. Тебе нужно время, чтобы зализать раны. Я рядом. Я здесь. Я буду защищать тебя. Будущее ближе, чем ты думаешь. И никто, слышишь, никто не сможет победить тебя. Только ты сама. Если ты сдашься – это будет твой выбор. Если победишь – тоже.
– Я не могу победить. Я всего лишь дрожащая лань, – всхлипнула она.
Рауль рассмеялся.
– О нет, Фра. Ты не лань. Лань никогда не идет против своих врагов. А ты пошла. Не раз и не два. Ты уже давно не лань. Но ты еще не решила, кто ты теперь. И от этого тебе так плохо.
– Я никто.
– Это тоже решила ты. Я вижу перед собой красавицу, которая боится. Воина, который устал поднимать клинок и хочет умереть. Жизнь была жестока с тобой. Груба. Зла. Но это не повод умирать. Впереди слишком много нового, неизведанного и прекрасного. И если умирать, то в битве и сражении, а не от жалости к себе.
– Что? – Франческа смотрела безучастно в сторону, но что-то в последней фразе заставило ее поднять голову и посмотреть на него.
Рауль улыбнулся, запустил руку в ее волосы, отвел их назад за плечо красавицы.
– Если умирать, то в битве и сражении. Никак иначе.
Что-то странное загорелось в ее глазах, какое-то узнавание, словно он нащупал, сам того не ведая, определенный код для ее спасения.
– Я забыла об этом. Хотела забыть, – растерянно прошептала она.
– Тогда я напомню тебе еще раз: не надо падать без сил на меч по дороге на бой. Ты всегда успеешь погибнуть. Но радость сражения и триумф от победы можно пережить, лишь сражаясь. И если умирать, то в битве.
С замирающим сердцем Рауль наблюдал, как что-то происходит, будто Франческа осознает нечто важное, принимает судьбоносные решения.
– Ты не можешь изменить то, как расставлены фигуры на доске. Значение имеет только твой следующий ход. Так каким он будет?
Когда Франческа вдруг заплакала, опустив голову ему на грудь, Рауль пережил странное потрясение. Словно она впустила его в свою душу, в какой-то круг очень близких людей. Рауль сам не мог объяснить, что происходит, но чувствовал, что она расслабляется в его руках, что обнимает его как-то иначе.
– Что я могу сделать, чтобы ты стала счастливее? – прошептал он в медь ее волос.
– Отвези меня на свой остров. Я буду работать. Я буду сражаться. Я хочу жить, Рауль. Я и в самом деле должна жить. Видно, я еще могу… сражаться. И если я однажды… если я… перестану быть ланью, то стану львицей, клянусь.
– Хорошо, хорошо… Я отвезу тебя. Я должен был это сделать давно. Еще тогда… Прости, я обнял тебя, прости.
