Грейс сразу поняла, что на сей раз перридонец говорит чистую правду, и не смогла удержаться от торжествующей улыбки.
— Это все, миледи, — закончил советник. — А теперь, прошу вас, поговорите с милордом Стоунбрейком и убедите его в том, что никто не собирается угрожать его драгоценному Эмбару!
— Хорошо, я постараюсь, хотя ничего не обещаю.
Вскоре выяснилось, что ее светлость все же обладает достаточным влиянием, чтобы смягчить буйный нрав эмбарского эрла, после чего изрядно перетрусивший Сул с облегчением удалился по своим делам, а Грейс и Дарж остались одни.
— Между прочим, вы только что приобрели себе союзника и почитателя, миледи, — серьезным тоном заметил рыцарь.
— Бедняга Сул, — вздохнула Грейс, качая головой. — Надеюсь, здешние боги не поразят меня молнией за то удовольствие, которое я испытала, вытягивая из него информацию!
Дарж пожал плечами.
— Уж не знаю, как обстоят дела у вас на родине, миледи, но в наших краях боги редко наказывают тех, кто этого заслуживает.
Улыбка медленно сползла с губ Грейс. Она в упор посмотрела на рыцаря.
— Вы не верите в богов, Дарж?
Рыцарь задумался, взор его на миг затуманился.
— Мой отец говаривал: «В Эмбаре дуют такие злые ветры, что всех богов давно сдуло и унесло прочь». Кроме того, никто не будет отрицать, что в Эмбаре куда больше строителей и инженеров, чем жрецов и священников. — Он покосился на Грейс. — Что же касается вашего вопроса, миледи, ответ мой таков: я верю, что боги существуют, но это не означает, что я верю в них.
Грейс запустила руку в кармашек платья и нащупала грубую деревянную статуэтку быка, найденную ей на рынке, — символ воинствующего культа Ватриса. Она всегда ставила науку над религией, но в последнее время, сама не зная почему, старалась держать маленькую фигурку близко к телу.
— Иногда я боюсь, как бы и нас всех не сдуло и не унесло прочь злым ветром, Дарж, — прошептала она.
Рыцарь нахмурился. Складки у него на лбу сделались глубже и рельефнее. Рука его потянулась к ней — словно желая приласкать и подбодрить, но в последний момент он изменил направление движения и, не коснувшись Грейс, неловким жестом указал вперед.
— Пойдемте, миледи. Пора возвращаться. Да и темновато здесь.
Они двинулись дальше по коридору. У Грейс уже вошло в привычку стараться ничего не упустить, но в этот раз она не приметила ничего необычного. Собственно говоря, она не примечала ничего необычного с ночи большого пира — ни таинственных фигур в черном, ни… Разумеется, она все рассказала Даржу и Эйрин, и потом они втроем несколько дней держались начеку, но не нашли никаких следов как незнакомца в черном балахоне, так и того, кто оставлял в снегу маленькие следы босых ножек.
Вздохнув, она обратилась мыслями к более приземленным загадкам, на разрешение которых у нее имелся хоть какой-то реальный шанс. На сегодняшний день она успела пообщаться практически со всеми имеющими вес приближенными съехавшихся на Совет королей и королев, и расстановка сил с каждым разом все отчетливее вырисовывалась у нее в голове.
Судя по тому, что удалось выяснить Грейс, Бореасу абсолютно нечего было опасаться со стороны Кайлара. Молодой монарх Голта, по его собственному признанию, всегда был и оставался верным союзником Кейлавана. Персард Перридонский произвел на Грейс впечатление человека хитрого, коварного и вполне способного вести двойную игру, но слова лорда Сула подтверждали ее первоначальную догадку о том, что Перридон также будет на Совете заодно с Кейлаваном — до тех пор, во всяком случае, пока у Персарда сохранится надежда извлечь из этого определенную выгоду.
Хуже обстояли дела в отношении Эминды. Грейс и близко не подпустили к королеве Эридана, но из бесед с эриданцами и подслушанных обрывков разговоров между ее приближенными она все же почерпнула кое-какие сведения. Выводы были неутешительными. Если верить тому, что она узнала, в ответ на утверждение Бореаса «небо синее» Эминда могла запросто издать указ, объявлявший небосвод зеленым. Объяснялось это тем, что Эридан бурно развивался и находился на подъеме, а Кейлаван, будучи старейшим и сильнейшим из доминионов, стал для него главным конкурентом. Грейс подозревала, что Эминда склонна усматривать прямую угрозу интересам Эридана в любом действии Бореаса. О чем прямо и заявила королю во время короткой аудиенции, состоявшейся несколько дней назад. Бореас, однако, только хмыкнул, но, по своему обыкновению, ни словом, ни жестом не показал, представляет ли для него какую-то ценность собранная Грейс информация. Тем не менее она продолжала активно заниматься порученным ей королем делом — и, следует отметить, по большей части успешно. А самое главное, теперь она с достаточно высокой степенью уверенности определила позиции всех правителей доминионов по отношению к военному союзу.
Всех, за исключением королевы Иволейны.
Грейс так и не осмелилась снова заговорить с ослепительно прекрасной повелительницей Толории. Одна только мысль о взгляде ее льдистых глаз, словно пронизывающем тебя насквозь и проникающем в самые потаенные глубины сознания, вызывала в ней непреодолимый ужас.
Но почему, Грейс? Чего ты боишься? Что она увидит в тебе колдунью? Или, напротив, увидит, что в тебе ничего нет?
Она с усилием прогнала прочь эти мысли. Кстати, с приближенными Иволейны у нее тоже ничего не вышло. Красотой, холодностью и безупречностью манер большинство из них во многом походили на свою королеву, и выведать в беседе с ними какие-то секреты представлялось совершенно безнадежным.
В голову пришла неожиданная идея. Оставался еще один монарх, о чьих планах и намерениях ей почти ничего не удалось узнать за истекшую неделю. Грейс покосилась на шагавшего рядом с ней рыцаря.
— Послушайте, Дарж, — начала она, — я ведь так и не выяснила, как поведет себя на Совете король Эмбара. Он для меня самая большая загадка из всех монархов, если не считать Иволейны, конечно.
Рыцарь шумно выдохнул сквозь усы.
— Вам нет нужды тратить время, шпионя за королем Соррином, миледи, — мрачно произнес он. — Я готов рассказать все, что вам следует знать. Боюсь, мой сюзерен умирает.
— Король Соррин болен? — Инстинкт врача временно вытеснил все прочие соображения. — Давно он заболел? Какие симптомы?
— О нет, миледи, моего повелителя терзает не тот недуг, который можно вылечить. Может статься даже, что он доживет до глубокой старости, от чего на душе у меня горько вдвойне.
Грейс резко остановилась.
— Я не понимаю.
— Поражено не тело, а мозг, — пояснил Дарж. — Король пребывает в постоянном страхе за свою жизнь. Вот почему я сказал, что он умирает. Умирает каждый день.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
