Гости поднимали рюмки, поздравляли молодых. После третьего тоста, по поручению тамады, Малинин прогудел:
— Горька-а!!! Горька-а!!!
Мало-помалу свадьба слилась для молодых в один непрерывный гул, звон и веселый говор. Они поднимались, целовались, краснели, смеялись — короче говоря, все было как у людей.
Застолье проходило звонко и весело, хмельные напитки делали свое дело — гости становились раскованнее, мягче и добрее. Когда Рокоссовский поздравлял молодых, он внешне выглядел точно так же, как всегда: высокий, стройный, с синим и добрым огоньком в глазах. Темно-синий костюм сидел на нем безукоризненно. Только седина и морщинки вокруг глаз выдавали возраст и напоминали о том, что его жизненный путь был проложен не по ровной дороге.
Ада наблюдала за отцом, и ее внимание было направлено не только на то, что он желал своей единственной дочери, но и на выражение лица, интонацию.
После тоста, к которому было привлечено внимание гостей, маршал вышел из-за стола и, повернувшись к музыкантам, произнес:
— Прошу исполнить польский народный танец «Краковяк». Он подошел к дочери, как заправский танцор, поклонился и, взяв ее под руку, встал посередине комнаты.
Когда заиграли музыканты, он подмигнул дочери и на несколько минут отдался танцу своей юности. Он галантно, с молодым азартом водил свою партнершу по кругу, и у той пышная черная копна волос колыхалась так, будто ее трепал сильный ветер. Веселый и задорный танец захватил их обоих. Потом Рокоссовский, исполнив эффектное па, распустил руки, словно крылья, грациозно поплыл, подпевая:
Kra-ko-wia-a-a-a-czek je-e-denMial ko-ni-ików sie-e-dem[69].На-а войну-у уе-ехал,Во-от была поте-е-ха.
Танец кончился. Музыкантов и танцующую пару гости наградили аплодисментами и одобрительными возгласами.
А когда оркестр заиграл плясовую и бесшабашная, неудержимая удаль заговорила в каждом звуке, в круг вышли Батов и Чуйков. Темп их пляски учащался. Они танцевали все удалее и забористее до тех пор, пока, взявшись за сердце, не упали на стулья.
— Как воевали, так и пляшут, — заметил бывший начальник бронетанковых войск, потянувшись за бутылкой водки.
— Орел, может, хватит? — сказала жена.
— Я хотел обменяться тостом с отцом жениха, — виновато проговорил генерал.
— Ты уже выпил целых десять.
— Ты не права, только семь.
— Больше я не разрешаю, — властно проговорила жена. — А то из Орла превратишься в мокрую курицу.
Рокоссовский поднялся и, подмигнув Малинину, пришел на выручку другу:
— Я предлагаю тост за наше фронтовое братство.
— От такого тоста грех отказаться, — повеселел Орел.
Время уже приближалось к полуночи, но смех и веселье возобновились с новой силой, когда Малинин исполнил «Летят утки и два гуся».
Вскоре гости разъехались. Молодожены уехали в Москву. Рокоссовский и Юлия Петровна стояли у открытого окна. При тусклом свете луны в их душах звучала какая-то грустная мелодия. Теперь их дочь Ада не будет принадлежать им безраздельно — у нее своя семья.
В лесу было тихо. Только откуда-то издалека доносился протяжный звук поезда, будто он кого-то звал. Лес подхватил этот крик и унес его вдаль. Мягким, задумчивым светом мелькали в небе звезды. Одна из них огненной дугой промелькнула по небу и бесследно исчезла.
3
Президенту Польши Болеславу Беруту, как и всем руководителям социалистических стран, не были чужды замашки вождизма: безукоризненная вера в свою правоту, неприятие критики, благосклонное отношение к восхвалению его личности. Где бы ни появлялся президент, он становился центром всеобщего внимания.
Но затмить личность Рокоссовского ему никогда не удавалось. Берут понимал это и поддерживал с ним дружеские отношения. Особенно выгоден был ему Рокоссовский, когда возникала необходимость в переговорах с Москвой об удовлетворении каких-нибудь солидных запросов.
Вот и сегодня, 18 июня 1952 года, они вышли из кабинета Председателя Совета Министров СССР, где договорились насчет лицензии по производству реактивных самолетов в Польше.
В приемной ему сообщили о том, что звонила жена и просила передать, что у него вчера вечером родился внук. Попрощавшись с Берутом, Рокоссовский заехал домой, взял жену и направился в роддом. Надев халаты, они зашли в палату, где лежала их дочь.
— Позвольте мне первой поздравить вас, товарищ маршал, с рождением внука, — сказала встретившая их врач.
— Спасибо, — улыбнулся счастливой улыбкой Рокоссовский и вручил врачу, принимавшему роды, букет роз, коробку конфет и духи.
— Спасибо, извините, у нас не принято брать подарки, — смущенно сказала женщина.
— Где это у вас? — усмехнулся Рокоссовский.
— Здесь, в нашей больнице.
— А у нас в Польше другие порядки, — сказал Рокоссовский. — Как чувствует себя мать?
— Посмотрите сами. Помучилась… Скрывать не стану, рождение сына далось ей нелегко.
— Теперь все благополучно? — уточнил Рокоссовский.
Врач утвердительно кивнула головой.
Рокоссовский подошел к кровати, на которой, закинув руки за голову, неподвижно лежала Ада и дремала. Он глянул на врача: стоит ли будить? Но Ада повернула голову и увидела отца. Ее лицо было бледным; под глазами виднелись темно-синие круги.
Рокоссовский присел на стул и тихо произнес:
— Доченька, как ты себя чувствуешь?
— Немного лучше, — ответила она слабым голосом.
— Я поздравляю тебя с сыном.
— А я поздравляю тебя с внуком.
— Спасибо.
Он нагнулся и поцеловал ее в щеку. В этот момент он увидел рядом с ней прикрытого одеялом сморщенного младенца. Он внимательно, с гулко бьющимся сердцем, смотрел на красное личико этого маленького человечка. Ада приоткрыла одеяльце, и он увидел закрытые глазки и усилия этого человечка подвигать тельцем, будто он хотел повернуться на другой бок. Затем он открыл глазки, и Рокоссовскому показалось, что он внимательно изучает своего дедушку. Глаза у него были голубые, а волосики светлые, как у дедушки.
Маршал, растаяв в улыбке, вложил палец в маленькую ручонку, и малыш зажал его в свой крохотный кулачок.
— Будет крепкий мужчина, — радостно улыбнулся дедушка. — Молодец.
Лица Ады и Юлии Петровны озарились радостью.
— Как мы назовем этого богатыря? — спросил Рокоссовский сначала Аду, потом жену.
— Мы уже единогласно решили, — ответила Юлия Петровна.
— Любопытно, что же вы решили?
— Мы назовем его в честь деда, Костей.
— Константин Рокоссовский, — произнес он, словно хотел еще раз проверить, как звучит это имя.
— Тебе это имя нравится? — усмехнулась жена.
— А тебе?
— Мне очень.
— Спасибо, мои дорогие женщины. Вы мне очень угодили. Род Рокоссовских продолжается.
Ему страшно хотелось взять на руки малыша, пройтись с ним по палате и победным голосом произнести:
— Слушайте меня, люди, на свет появился еще один Константин Рокоссовский.
— Извините, товарищ маршал, вам пора уходить, — сказала врач.
Рокоссовский попрощался с дочерью и, не сводя глаз с малыша, тихонько вышел из палаты.
Он отвез домой жену и уехал в аэропорт. В комнате для именитых особ уже находился президент Польши. Они выпили по бокалу шампанского за нового человека, сели в самолет и улетели в Варшаву.
В превосходном расположении духа Рокоссовский по старой привычке смотрел в иллюминатор. Машина летела над плотными светлыми облаками, похожими на необозримый горный ландшафт.
4
После ряда лет напряженного труда народное войско превратилось в современную, прекрасно вооруженную армию.
Не без участия Рокоссовского промышленность Польши освоила производство боевой техники и начала поставлять для войск танки, самолеты, орудия, а также другие виды оружия и военного имущества.
Архивы хранят подлинные указания, предложения, рекомендации и решения, а также личные разработки некоторых концепций обороны, написанные рукой маршала.
Хранящиеся документы с резолюциями Рокоссовского свидетельствуют о том, что в стиле его работы отсутствовали бюрократизм и категоричность. Он всегда старался учитывать мнение подчиненных.
Сохранившиеся в архивах многочисленные фотографии запечатлели теплые встречи маршала с рядовым составом, с офицерами, их семьями.
В 1952 году Рокоссовский был избран от варшавских железнодорожников в депутаты сейма.
После избрания в сейм Рокоссовский был назначен на должность заместителя премьер-министра, что расширило круг его служебных обязанностей и полномочий. Неоднократно ему приходилось представлять польское правительство на конгрессах, конференциях, в организациях ветеранов войны.
