Насладиться одиночеством и спокойствием зимнего утра мне не дали. Первым ко мне подскочил лохматый сингерис и по своему обыкновению ткнулся лобастой головой в бедро, выражая свою симпатию. Вслед за псом пожаловала и его хозяйка Алларисса Ван Ферсис. С момента нашего прибытия я успел перекинуться с ней парой слов и поблагодарить за точное указание отцовского тайника с бумагами, но толком поговорить у нас не получилось – я с головой окунулся в омут повседневных забот, требующих моего вмешательства.
– Баронесса, – поприветствовал я девушку, слегка наклонив голову.
– Барон, – не осталась в долгу Аля и, склонив прелестную головку в сторону, произнесла: – Хочу еще раз поблагодарить тебя, что не забыл о моей просьбе.
– Не стоит благодарности, – улыбнулся я. – Рад был оказать услугу. Но, насколько я понимаю, ты хочешь спросить что‑то более важное. Может, перейдем сразу к делу?
Заглянув мне в глаза, Алларисса чуть помедлила и на одном дыхании выпалила:
– Правда ли, что все новоприбывшие гномы и люди должны пройти через ритуал клятвы крови?
– Правда, – кивнул я, невольно настораживаясь. – Это мое единственное условие для тех, кто желает присоединиться к нашему поселению. А что? Что‑то не так?
– В том числе и мои люди? – напрямик спросила девушка.
– В том числе и твои дети, – сделал я ударение на последнем слове. – Насколько я помню, с тобой были лишь маленькие дети, когда мы отыскали вас в том подземелье.
– Ты не ответил на вопрос, Корис.
– Да, Алларисса, в том числе и дети, что попали к нам из разоренного поселения Ван Ферсис. Все без исключения. И это не обсуждается.
– У тебя есть причина сомневаться в верности моих людей? Как ты сам заметил, они всего лишь дети и не могут замышлять предательства. К тому же нам не чуждо чувство благодарности за спасение наших жизней!
– К чему этот разговор, баронесса? – не выдержал я. – Говори прямо и не трать мое время на пустые разговоры.
– Ты не имеешь права заставлять людей приносить тебе клятву крови! Ты не хуже меня знаешь, что невозможно расторгнуть такую клятву! Они сами, их дети и внуки будут вынуждены служить тебе и твоему роду вечно! Это ничем не лучше рабства!
– Мои люди похожи на рабов? – парировал я выпад Аллариссы. – Тот же Рикар делает все по своему разумению. Я никогда не заставлял своих людей понапрасну рисковать жизнями или выполнять мои пустые капризы. О каком рабстве ты говоришь?
– Ты не находишь, что между наемными воинами и несмышлеными малышами огромная разница? – не отступала девушка, сверкая огромными глазами.
– И в чем разница? – спросил я, хотя уже догадывался, что услышу в ответ.
– В возрасте! Все воины принесли клятву крови твоему отцу, когда были одиноки и не помышляли о семье. К тому же у них был выбор – принести клятву или покинуть отряд.
– Ты на редкость хорошо осведомлена о моем отце, – медленно произнес я, внимательно вглядываясь в раскрасневшееся лицо Аллариссы. – Откуда такие познания?
– Если ты не помнишь, я живу здесь и у меня есть уши! – язвительно ответила девушка.
– Ясно, – кивнул я и огляделся, чтобы убедиться, что никто не может нас слышать. Ни к чему людям слышать затеянную нами свару.
– И еще! Все люди из нашего поселения в свое время принесли клятву верности роду Ван Ферсис в обмен на наше покровительство и заботу! Заставляя их присягнуть на верность себе, ты попираешь наш род! Это прямое оскорбление моему деду лорду Ван Ферсис!
Услышав ненавистные мне имя и титул, я с огромным трудом подавил вспышку ярости и, переведя взгляд на заснеженную вершину Подковы, постарался успокоиться и выровнять дыхание. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что бедная девчонка по‑прежнему остается в неведении обо всех черных деяниях, что совершил обожаемый ею дед. Я мог просто развернуться и уйти, но не хотел обидеть пылающую праведным гневом девушку, старающуюся защитить честь своего рода в меру своих силенок.
– Об упомянутой тобой клятве верности… Разве крестьяне присягают на верность? Насколько я помню, это прерогатива дворян. Возможно, ты хотела сказать, что родители этих детей раньше жили в деревнях и селах, принадлежащих твоему роду? Я прав?
– Д‑да, – смешалась девушка, – именно так. Но их предки жили там веками! Наш род всегда защищал их от набегов разбойников, помогал при наводнениях и засухах.
– Правильно, – кивнул я. – Но ведь теперь они живут на территории, принадлежащей моему роду, и только я забочусь об их безопасности. Разве не так?
– Так, – вынужденно согласилась Алларисса, уже поняв, куда я клоню.
– Я не хочу оскорблять род, к которому ты принадлежишь по праву крови. Поэтому я дам роду Ван Ферсис срок в тридцать дней. Если к тому времени сюда явится отряд лорда Ван Ферсис и возжелает забрать детей – я не буду им препятствовать.
– Ты не хуже меня знаешь, что никто не придет, – перебила меня девушка. – Ни завтра, ни через год!
– Тогда о каком покровительстве, кроме моего, может идти речь?! – медленно выговаривая слова, спросил я, глядя в глаза Аллариссы. – Я спас вас всех от неминуемой смерти в наглухо закупоренном колодце, смог доставить детей в единственное безопасное места во всех Диких Землях и умудрился не потерять в пути ни одного ребенка. Может, стоит спросить их, какого покровителя они выберут для себя?! Мифического лорда Ван Ферсис, которого они никогда не видели, или же того, кто постоянно находится рядом и делит с ними все невзгоды?!
– Думаю, мы оба знаем, кого они выберут, – опустила голову Алларисса. – Мы все обязаны тебе жизнью. Но клятва крови! Это навсегда! Эти дети боготворят тебя и никогда не замыслят дурного! Им можно доверять!
– Скажи, Алларисса, – мягко произнес я, опуская руку на плечо едва не плачущей девушки. – Ведь вы доверяли покойному Реджеру?
– Кому? – удивленно спросила Аля, не делая попытку стряхнуть мою руку с плеча.
– Реджеру, – повторил я. – Тому, кто взял ржавый молоток и разбил вдребезги защитный артефакт, а вместе с ним и ваши жизни? Вы ему доверяли?
– Доверяли, – опустила голову Алларисса. – Я знала Реджера с рождения – он всегда был при отце. Выполнял мелкие поручения, следил за нашим двором…
– Вот видишь, – хмыкнул я. – Вы ему доверяли, а он одним небрежным ударом уничтожил все ваши надежды на будущее. Теперь ты понимаешь, почему я вынужден требовать от всех пришельцев принести клятву крови? Ведь несчастный Реджер не сам пришел к такой ужасной мысли – ее вложили шурды. Думаю, когда он заносил молот над артефактом, он уже не был тем Реджером, которого ты знала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
