— Уводите людей через северный вход! — кричал Мати по рации Голубеву, но он уже и без приказов Мати отправлял всех желающих наверх. Члены оппозиции работали не покладая рук, пытаясь в этой панике помогать людям не затоптать друг друга, а организованно пройти в лифт. Рассчитанные на пятьдесят человек, они принимали по семьдесят, а то и по восемьдесят. Людей отправляли в ту самую Сибирскую зону, в которой уже ожидали спасенных Павел и Егор. Суперлифт, золоченый лифт Тана, несся к нижнему ярусу Пирамиды.
И вдруг Иван резко нажал на «стоп!»
— Эльвира! Я же обещал ее спасти! — Мати нажал на кнопку четвертого-яруса. Это было страшное зрелище: бессмысленные, обезображенные ужасом лица, изорванные и перекрученные наряды за несколько тысяч долларов, рассыпанные но полу бриллианты… Люди выбрасывали все ненужное и бежали по закрученным коридорам, пытаясь обнаружить хотя бы один свободный лифт. На четвертом уровне что-то взорвалось и горело, дым заволакивал коридоры, у людей начиналось удушье.
Эльвира отчаянно колотила в дверь. Ее заперла охрана по приказу Са, но как только началась паника и взрывы, все разбежались. «Моро пропал! Неужели его увели без нее? Почему? Что задумал Тана! Почему Моро не возвращается». За окнами вдруг исчезло раскрашенное елейное лето, исчезла вся компьютерная графика и затряслись стены. В коридоре крики и топот. «Видимо, так сработал план Мати. О боже, дым пробирался тонкими струйками в щели, где же Моро! Где Мати, где Иван?» Эльвира понимала, что единственное, что она может — это выбить дверь. Хоть и силен удар ноги балерины, но дверь на ее удар не реагировала.
— Код на всех дверях этого уровня стандартный! — проговорил Мати, подбирая комбинацию цифр к двери в комнату Эльвиры. Иван безуспешно пытался связаться с Константином, наконец он ответил, и в тот же момент Эльвира буквально упала в объятия Мати.
— Мати, это ты? — Эльвира была немного разочарована, хоть и безумна рада спасителю. — А где Моро? Где твой брат? — ложь Мати сейчас была как спасение.
— Он уже наверху! Он попросил меня помочь тебе уйти! Захвати пальто!
— Что? Шубу или пальто!
— Наверху зима — минус сорок. — Мати ворвался в комнату и, распахнув шкаф, схватил первую попавшуюся куртку. — Бежим!
Мати, не дав Эльвире одеться, потащил ее через хаотически двигающийся поток людей к личному лифту Тана. В этот момент Константин благополучно пробирался к Ивану, проталкиваясь через тела «высоких гостей», и уже вместе они догоняли Эльвиру и Мати. Не успели они подскочить к лифту, не успели нажать на кнопку, как сзади послышался всем знакомый до боли голос:
— Куда же это ты без меня, Мати!
Да, это была Лари. Она одна была абсолютно спокойна и хороша, как всегда. В обтягивающем узкую талию коротком черном платье, в черных перчатках до локтя и в длинных лаковых сапогах. В руках у нее был пистолет. Это была немая сцена, все молча повернулись к Лари.
— Не двигаться! Руки за голову, лечь на пол, — приказала женщина в черном.
— Тана погиб, Лари! — пытался образумить ее Мати. — Теперь власть принадлежит мне! Все будет по-другому! — Но Лари, не двигаясь, наводила пистолет. Ей нечего больше терять! Все ее предали, всех она потеряла! Все медленно подняли руки, надеясь, что она передумает.
— Ты, Мати, достоин смерти только за то, что бросил меня! Вы все ненавидите меня и все достойны смерти!
— Мне кажется, сейчас не время выяснять отношения, лучше садись с нами в лифт! — миролюбиво попробовал сбить ее с пути Константин. Но Лари цельнее отступала:
— Ты никуда не пойдешь, чемпион! Ты мой трофей, и это навеки! Но больше всего мне непонятны вот эти две фигуры, — Лари повела дулом в сторону Ивана и Эльвиры. — Один — уже давно труп, другую — должны были проводить в Карцер… — тут Лари, видимо вспомнив все свои обиды, сняла предохранитель и…
Только сердце подсказало Константину, что нужен прыжок, только быстрота помогла Ивану достать пистолет и выстрелить. Но два выстрела раздались почти одновременно. Два тела упали в разные стороны — Константин и Лари. Лари стреляла в упор в Эльвиру, но Константин успел заслонить ее своим телом. Он упал на спину, с совершенно стеклянными глазами и удивительно радостным лицом. Тонкая струйка темной крови потекла у него изо рта. Иван бросился к Константину, приподнял голову, расстегнул пиджак и осмотрел рану. Пуля прошла недалеко от сердца!
— Срочно позови врачей, Мати!
Мати уже связывался с личным врачом по рации. При общей панике медиков на всех не хватало. Лари лежала без движения и признаков жизни, но никто к ней даже не подходил. Иван и Эльвира приподняли бледного как мел Константина, пытаясь хоть как-то помочь ему дышать.
— Это все ерунда, — еле слышно прошептал Константин Эльвире, — прими это как извинения за моральный ущерб. — И, легко улыбнувшись, протянул Ивану свою ладонь. Эльвира рыдала, Иван с силой сжал холодеющую руку Константина…
Возвращение дара далось гораздо легче, чем его приобретение. Иван почувствовал, как волна огромной силы вошла в него, разливаясь по телу. Он закачался и упал на пол. Но Мати, забросив Ивана в лифт, нажал кнопку С.З., и они с Эльвирой полетели по бесконечным тоннелям к северной зоне «G».
ЭПИЛОГ
Голубев не выходил из дома три дня, целых три дня, долгих, бесконечных, он наслаждался обществом Людмилы и двоих детей Даши и Алешки. Жена, не прекращая, лила слезы и зацеловывала Сергея до смерти! Голубев ощущал себя приведением, вернувшимся с того света в собственную семью. Он не мог выходить на улицу, не мог никому звонить, вообще долго не мог адаптироваться к жизни. Просто сидеть и пить чай с вареньем в своей московской квартире — казалось самым невероятным счастьем. Отсутствие охраны непривычно забавляло. А семейная атмосфера вызывала слезы умиления. Пока жена рассказывала, как страдала, думая, что он погиб, Голубев методично и безрезультатно пилил напильником часы на своей руке. Но не продвинулся в этом занятии ни на миллиметр. Ничего, кончатся праздники, он пойдет в мастерскую, они распаяют! На четвертый день утром Голубев созрел-таки, чтобы выйти на опустевшие за праздники улицы Москвы.
Майор Голубев смело вошел в дверь одного из самых надежных московских банков — «Русский стандарт». Он сегодня первый клиент, и клиент очень важный. Для подписания бумаг его привели в отдельный кабинет, попросили подождать, сейчас к нему выйдет вице-президент. Голубев положил на стол трехкилограммовый пакет. Не права была Ева, золото нужно, чтобы жизнь устраивать, чтобы чувствовать себя свободным и заплатить за обучение дочери, здесь не на одно обучение хватит! Сегодня Голубев предстанет перед Птолемеем, обрушится как снег на голову. Порадует вещдоками, но, главное, что он вернулся живой!
Приятный поток его мыслей прервал экстренный выпуск новостей на большом плоском мониторе телевизора. Он ожидал уже больше двадцати минут и новости его не занимали, а тут вдруг включился, будто кто-то позвал и сказал:
— Посмотри! — и он взглянул на красивую ведущую НТВ.
«Вчера вечером на автозаправке в районе станции метро „Полежаевская“ произошел взрыв, двое мужчин погибли на месте, один тяжело ранен. Камера показала залитое кровью лицо Птоломея и обгоревшее тело генерала Евсеева. Погибшими оказались генерал ФСБ Евсеев и полковник Толубеев. По мнению специалистов, это заказное убийство. Взрывное устройство было прикреплено к сиденью машины. Недалеко от машины найден еще один человек. (Камера показала высокого светловолосого мужчину лет сорока.) Личность раненого не установлена, он доставлен в реанимацию. Просьба ко всем, кто знает этого человека, позвонить нам по телефонам… Мы приносим соболезнования членам погибших…»
Голубев бесчувственными руками положил свой пакет обратно в портфель и, не дожидаясь менеджера, вышел, не заметив, что голова его поседела.
* * *
Некто Азим сидел у себя в столичном кабинете в темноте, не зажигая света. Глаза его буквально сверлили экран компьютера. Он читал послание уже третий раз.
«Я очень благодарен тебе, Азим, за то, что ты так оперативно сработал. Ты подготовил мне идеальное тело для моих дальнейших планов. История показала, что ты самый лучший и преданный из всех. Спасибо за отличную работу — это самая блестящая операция в истории. Жди моих дальнейших указаний! Вечно твой покровитель и доброжелатель Тана-Са!»
Азим вытянул ноги в дорогих серебристых брюках и с глубокой тоской вспомнил о Моро, ему совершенно искрение стало его жаль.
* * *
Иван влетел в клинику имени Боткина в корпус, где лежала Аня, с букетом крупных парниковых ромашек. Ноги несли его вперед, а душу терзали сомнения. «Что, если Аня не захочет его видеть, что, если не простит ему измену никогда?» Иван бежал к ней, как к самому близкому человеку, которому небезразличен он, Иван. Небезразлично все, что с ним в жизни происходит. Теперь Иван понимал, что никогда не сможет быть настолько близок ни с одним человеком на свете. Ни один человек не поймет его мир, никому он не сможет рассказать все то, что произошло с ним за эту неделю. Неделя? А казалось, прошел век. Аня! Неужели и правда она есть на свете? Иван вбежал в клинику и, страшно волнуясь, подошел к окошку администратора.
