Я должна держать себя в руках.
Я должна быть сильной ради того, чтобы каждая буква, вписанная моим отцом в этот документ, имела хоть какой-то смысл.
— Ну как, убедилась, что я не трепло? — Сергею приходится приложить усилия, чтобы вытащить завещание из моих судорожно сжатых пальцев.
Но, как ни странно, мне становится немного легче, как будто я супермен, из груди которого, наконец, вытащили сковывающую его силу криптонитовую занозу.
— Все-таки хотелось бы узнать, каким образом получен этот документ, — пытаюсь разговорить его разговорить. — Почему эта бомба не у Завольского?
— Потому что я не лох чилийский, — скалится Наратов. — И тоже кое-что могу.
«Можешь врать, предавать и воровать», — мысленно расшифровываю его хвастовство.
— Хочу быть уверена, что Завольский не видел эту бумагу. Ни в каком виде. И когда она всплывает, это станет для него полной неожиданностью.
— Поверь мне, пупс, так и будет.
— Еще раз назовешь меня так — будешь искать другую претендентку на роль Валерии Гариной.
— Прости, случайно вырвалось. — Но по его роже совершенно очевидно, что ни черта не случайно и не в последний раз. — Ну что, я прошел проверку на вшивость?
— Нужно подготовить почву, — не вижу смысла отвечать на его идиотские ужимки. — Подумать, когда…
— Какие на хуй гайки? — перебивает Сергей. — Ты, блять, о чем?! Есть бумага, есть ты — все, хули яйца мять?!
— То есть предлагаешь мне прямо сейчас зайти в офис, объявить себя воскреснувшей наследницей всего и наложить лапу на активы Завольского? — Я иронизирую, но Сергей, похоже, именно так все это и видит. — Как думаешь, через сколько минут за мной приедет полиция и санитары?
— Да с какого хера вообще?
— С такого, что никто в здравом уме в это не поверит, Наратов. Не говоря уже о такой банальной вещи, как тест ДНК.
Его рожа вытягивается. Не исключено, что о такой маленькой «главной формальности» он даже не думал, хотя в подобных историях это вообще первое, что должно быть сделано, прежде чем давать делу ход. Иначе каждый бомж зарывался бы в офис какого-нибудь нефтяного магната, называл себя внучатым незаконным племянником его любимой таксы и отжимал себе часть капитала.
— Лаааадно, — протягивает Сергей, которому требуется время, чтобы переварить услышанное. — Что ты предлагаешь?
— Как минимум мне нужно время, чтобы я перезаключила договора и забрала под свой контроль бОльшую часть операций «ТехноФинанс». Потом, когда все это и так будет в моих руках, вопрос о законных правах Валерии Гариной, в моем лице, приобретет несколько более… формальный вид. Если я и так рулю всем — какая разница, в качестве кого я буду рулить этим дальше?
Наратов задумывается, а потом деловито кивает. Видимо всерьез думает, что его согласие хоть что-то решает. Вряд ли в его «гениальной» голове вообще есть мысль, что теперь в этом уравнении он вообще лишняя переменная.
— Валерию Гарину точно… никто не сможет опознать? — Осталась последняя деталь, которую нужно правильно разыграть. На всякий пожарный случай, если вдруг Сергею в его «гениальную» голову взбредет идея потрепать языком. — Какие-нибудь ее тети, дяди, любые живые родственники?
Один такой точно есть и он меня уже не узнал, но это как с ребусом, где нужно рассмотреть рисунок за основным шумом: пока не знаешь, что там нарисовано — искать очень трудно, но как только тебе подсказывают, что именно нужно искать — решение загадки становится делом нескольких секунд.
Угорич сразу меня узнает, как только найдет повод думать, что я могу быть Валерией. И мне нужно купировать эту возможность еще в зародыше.
— Константин, — после небольшой заминки, говорит Сергей, но вид у него при этом максимально расслабленный. — Он типа ее сводный брат по отцу.
— Просто отлично, что ты говоришь мне об этом только сейчас, — развожу руки изображая крайнюю степень раздражения. — То есть ты собирался выдать меня за Валерию Гарину, когда вот здесь под носом есть ее целый брат?!
— Не кипишуй ты так, — Наратов, пользуясь случаем, пододвигается ближе, как бы невзначай дотрагиваясь до меня рукой. На этот раз я, скрепя зубы, терплю. — Константина я беру на себя.
— Неужели будешь уговаривать его держать рот на замке? И во сколько нам обойдется его молчание? Мы вообще хоть в плюс выйдем?
— Нисколько, пупс, — хмыкает Сергей. — Он у меня вот здесь и будет делать то, что я скажу.
Показывает кулак с таким видом, будто у него кувалда из пальцев, а не заурядный «набалдашник». Спрашивать, чем Наратов держит моего «дорогого братца» не стоит — во-первых, я и так в общих чертах это знаю, а во-вторых — пусть думает, что я ему доверяю.
— Только до поры — до времени, лучше вообще ничего ему не говорить — лишняя огласка нам тоже ни к чему. Потом, когда начнем основную часть спектакля, надеюсь, ты быстро его приструнишь.
— Шутишь? Я вообще ни с кем не собираюсь ничего обсуждать. — Теперь он почти вплотную ко мне и недвусмысленно поглаживает пальцем плечо. То самое, где под слоем одежды у меня оскаленная пасть японского демона с окровавленным мечом.
Только мысль о том, что уже очень скоро я увижу его вытянутую рожу, когда он узнает, что Валерия Ван дер Виндт, Валерия Гарина и красотка «Рина» — одно лицо, не дает мне зашипеть от отвращения, и с каменным лицом выдержать этот контакт. Сергей, поелозив по мне пальцем, слегка разочарованно отодвигается — по всей видимости, он ожидал каких-то более бурных эмоций в ответ.
— Ну и как мы будем держать связь? — Он пытается «стрельнуть» в меня своим фирменны хитрым взглядом, от которого меня, несмотря на ушедший токсикоз, снова начинает мутить.
— Связь для чего?
— Ну… чтобы мы были в курсе насчет планов друг друга и… — К этому вопросу Наратов тоже явно не подготовился. — Да блин, Лера, разве люди, которые планируют отжать кусок чужого бизнеса, не должны как-то контактировать? Делиться… планами? Согласовывать что-то?
— Люди, которые планируют отжать чужой бизнес, в первую очередь должна соблюдать осторожность, Сергей. Если твоя ревнивая жена заподозрит, что ты кому-то написываешь, как думаешь, как много времени ей понадобиться, чтобы выйти на меня?
— Что ты за какого-то простака меня держишь, ну бля?
— Я рассматриваю абсолютно все варианты.
А ведь именно так он, скорее всего, и спалился бы.
Я и раньше догадывалась, что в плане свержения моего отца, Наратов был просто чьей-то послушной марионеткой, но теперь убедилась в этом окончательно. Как самостоятельный игрок он совершенно беспомощен. Что не может не радовать, но я все равно должна держать ухо востро.
— Я свяжусь с тобой, как только мне будет что сказать, — обозначаю границы нашего с ним «заговора», на что Сергей тут же недовольно крутит носом. Еще бы мне было не плевать на его хотелки, когда на кону моя собственная безопасность. — А ты пока постарайся сделать так, чтобы у Илоны не было повода подозревать тебя в связях на стороне.
— Я вообще-то не изменю в отношениях, — с пафосом кривится он.
«А я — Цезарь Август», — мысленно показываю ему средний палец и успеваю уйти до того, как желание сказать это вслух прорвет плотину моего внутреннего терпения.
Если бы Данте был сейчас здесь, он бы точно мной гордился.
Но ему, как и всему остальному миру, давным-давно на меня плевать.
Глава пятьдесят первая: Данте
Глава пятьдесят первая: Данте
Прошлое
Я приезжаю в город у моря на следующий день к полудню.
Почти всю дорогу сплю, потому что провел очередную бессонную ночь в компании призрака Алины и своих собственных голодных демонов. Уже почти привычные планы на ночь, хотя иногда я пытаюсь сбежать от них закидываясь снотворными почти в лошадиных дозах. В те редкие дни, когда это срабатывает, я проваливаюсь всегда в один и тот же сон — на тот тропический остров, на причал, где Лори сидела прямо у меня перед носом в огромной соломенной шляпе и очках, размером почти с половину ее лица. Во сне я не роняю ее в воду — вместо этого притягиваю к себе, обнимаю так крепко, что даже сквозь сон чувствую боль у плечах.
