«Мария! Мария! Мария!
Пусти, Мария!..
Открой!..
Видишь – натыканы
в глаза из дамских шляп булавки!»
«Булавки»! Это опять воспоминание о безвременно ушедшем отце. Вскоре последует ещё одно:
«И когда моё количество лет
выпляшет до конца —
миллионом кровинок устелется след
к дому моего отца».
Ещё одно обращение к Марии:
«Детка!
Не бойся,
что у меня на шее воловьей
потноживотные женщины мокрой горою сидят, —
это сквозь жизнь я тащу
миллион огромных чистых Любовей…».
Довольно оригинальное обращение к любимой. Но возникает вопрос: почему поэт с таким упорством добивается любви отвергнувшей его Марии? Ведь она же сказала ему (ещё в середине первой главы поэмы): «Знаете – я выхожу замуж». То есть выбор ею сделан! Она предпочла другого. И поэтому пора бы начать поиски той, кто отдаст ему руку и сердце. Но Маяковский знает, что его сердце может остановиться, уколи он случайно палец булавкой. Стало быть, ждать он не может. И он заявляет Вседержителю:
«– Послушайте, господин бог!..
Всемогущий, ты выдумал пару рук,
сделал,
что у каждого есть голова, —
отчего ты не выдумал,
чтоб было без мук
целовать, целовать, целовать?!
Я думал – ты всемогущий божище,
а ты недоучка, крохотный божик..
Видишь, я нагибаюсь,
из-за голенища
достаю сапожный ножик».
И недоучка-поэт, собираясь привести свою угрозу в исполнение, кричит:
«Эй, вы!
Небо!
Снимите шляпу!
Я иду!»
Всё. Поэма «Облако в штанах» закончилась.
Так как никаких денег она пока не принесла, приходилось искать другие способы их получения. В «Я сам» об этом сказано:
«65 рублей прошли легко и без боли. „В рассуждении чего б покушать“ стал писать в „Новом сатириконе“».
В журнале «Новый сатирикон» было напечатано несколько его стихотворений. Художник Алексей Александрович Радаков вспоминал:
«В 1915 году, когда Маяковский жил в Петрограде, в «Новом сатириконе» я иллюстрировал ряд стихов Маяковского – «Гимн судье», «Гимн взятке», «Гимн учёному», «Гимн здоровью». Мне было очень трудно. Я чувствовал, что Маяковского надо иллюстрировать как-то иначе, не так, как других поэтов. Не удавался рисунок «Гимн учёному», рисунок получался какой-то неубедительный. Маяковский долго смотрел на рисунок и сказал:
– А вы спрячьте голову учёного в книгу, пусть с головой уйдёт в книгу.
Я так и сделал. И рисунок тематически очень выиграл, тема стихотворения была раскрыта».
Глава восьмая
Судьбоносные знакомства
Знакомство с Горьким
Однажды (скорее всего, это произошло в июне 1915 года) в дачное местечко под Петроградом… Впрочем, пусть об этом расскажет актриса Мария Фёдоровна Андреева (Желябужская), гражданская жена Горького:
«Как-то… в местечко Мустамяки, где Алексей Максимович жил на вилле Ланг, приехал какой-то человек. Ко мне пришла снизу служащая и сказала:
– Мария Фёдоровна, там пришёл какой-то длинный, очень длинный человек и хочет видеть непременно Алексея Максимовича».
Андреева пошла взглянуть на гостя, но кто это, не узнала. Выяснила только, что незнакомец действительно хочет встретиться с Горьким.
«– Вы что, к нему по делу пришли?
– Не знаю, как вам сказать. Должно быть, по делу… По всей вероятности, по делу. А, в общем, просто мне его видеть хочется».
Дело было около полудня, но вставали на этой вилле поздно. Завтракали тоже поздно.
«У нас стоял ещё утренний завтрак на столе. Спрашиваю:
– Вы кофе хотите? Или, может быть, чаю?
– Да, не откажусь.
– Вот и хорошо. Вы посидите, я пойду, скажу, чтобы подогрели.
И пошла из комнаты, а он мне вдогонку:
– А вы не боитесь, что я у вас серебряные ложки украду?
Помню, так это мне странно показалось, что я немножко оторопела, но говорю:
– Нет, не боюсь. Да, по правде сказать, у нас и ложки-то не серебряные.
Я ушла.
Потом пришла, принесла кофе, подвинула хлеб, ветчину, что там ещё было, прошу:
– Угощайтесь, пожалуйста!
Он посмотрел на меня и говорит:
– Вы на меня не обиделись?
– Нет, не обиделась… А вы не Маяковский?
– Маяковский.
Он широко и весело улыбнулся, и мне бросилось в глаза – молодой, а зубов у него нет».
Эпизод этот без последствий не остался – через год во втором альманахе «Стрелец» было напечатано стихотворение Маяковского «Анафема», в котором были строки:
«Хорошо —
я ходил,
я дарил цветы,
я ж из ящика не выкрал серебряных ложек!»
Горький в этот момент работал, писал. Поэтому после завтрака Мария Фёдоровна пригласила гостя в лес – грибы собирать. И там он стал читать ей стихи.
«Помню, мне очень понравилось одно, оно начиналось так:
Послушайте!
Ведь, если звёзды зажигают —
значит – это кому-нибудь нужно?
Голос у него хороший был, читал он, как хороший актёр. Он был бы великолепным актёром, если бы он этим делом занимался».
Когда вернулись из леса, произошла встреча с Горьким.
«Слышим: лестница скрипит, спускается Алексей Максимович. Очень было занятно смотреть, как волновался Маяковский. У него челюсти ходили, он им места как бы не находил, и руку в карман то положит, то вынет, то положит, то вынет.
Алексей Максимович вышел, посмотрел на него:
– А, здравствуйте! Вы кто – вы Владимир Маяковский?
– Да.
– Ну, отлично, чудесно, чудесно. Давайте обедать!»
После обеда Маяковский познакомил Горького со своим поэтическим творчеством, о чём потом и в автобиографических заметках написал:
«М.Горький. Читал ему части „Облака“. Расчувствовавшийся Горький обплакал мне весь жилет. Расстроил стихами. Я чуть загордился. Скоро выяснилось, что Горький рыдает на каждом поэтическом жилете. Всё же жилет храню. Могу кому-нибудь уступить для провинциального музея».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
