— Никогда не думала, что ты так, оказывается, меня любишь! — глаза Кэрол увлажнились.
— Ты моя мама, я всегда тебя любил. Ну, может раньше, конечно не так, как сейчас, — вдруг признался он. — Но это когда я был еще маленьким и глупым. И не знал, какая ты.
— И какая же? — улыбнулась Кэрол.
Парик задумчиво помолчал, серьезно обдумывая ответ, а потом решительно ответил:
— Самая лучшая.
— Вот как? — Кэрол рассмеялась.
— Да. Сильная, храбрая. Боец. Настоящий боец.
Кэрол перестала смеяться, удивленно уставившись на него.
— Боец? О, сынок… это не совсем так. Я никогда не была бойцом… наоборот…
— Нет, — резко отрезал он, почему-то зло поджав губы. — Это так. Просто ты сама этого не понимаешь. У всех проклятых тяжелая жизнь. Многие не выдерживают и доли того, что выдержала ты — сходят с ума, ломаются, погибают. Как Элен, как Мэтт… Ты через все прошла. И полна решимости идти дальше, сражаясь со всеми… хоть со всем миром. Разве нет? И я… я тебя уважаю. Ты очень сильная. Разве ты сама этого до сих пор не поняла? Я понял. И я очень хочу, чтобы ты, наконец, перестала страдать. Чтобы обрела покой и счастье. В конце-то концов.
— Покой? — Кэрол грустно усмехнулась. — Боюсь, это невозможно, сынок. Моя жизнь всегда была наполнена страхом. И чем дальше — тем сильнее растут мои страхи. Тем больше наполняется ими моя жизнь.
— Это удел всех проклятых — страх. Обреченность. Но мне плевать на остальных, я не хочу, чтобы ты погибла, как все остальные — молодой, измученной и отчаявшейся. Нет. Я не человек, я что-то очень сильное и великое из иного мира, а ты — моя мать. Я хочу освободить тебя от этого, спасти. Ведь именно я сделал это с нашим родом когда-то, поработил, наслал… проклятие, как мы его называем. Это я! Но ведь если я поработил… я могу и освободить, разве нет? По идее, могу. Должен. Мое существо должно знать, как. Когда я это узнаю, я тебя освобожу, избавлю от всего этого кошмара, на который обрек. И всех остальных — тоже. Но сначала тебя.
— Это невозможно, Болли, — вдруг услышали они голос Луи. — И вообще… что за глупости ты говоришь? Как это освободишь? Они — источник нашего питания. Мы были на грани вымирания, когда ты их нашел. Наши охотники давно уже не могли ничего найти — ты спас нас! И с тех пор другого источника питания мы тоже не находим. Ты хочешь обрести свой народ на погибель? Нас и так слишком мало осталось! По пальцам можно пересчитать.
— Опять ты! — прорычал Патрик, вскакивая. — Пошел вон! Никто не будет с тобой разговаривать! Хватит лезть к нам в голову!
— Но я хочу помочь. Ты многого еще не понимаешь. Не помнишь. Я обязан уберечь тебя, пока ты не наберешься достаточно сил и не вспомнишь, кто ты.
— Я и так знаю, кто я!
— Нет, не знаешь. Ты наш вождь. Лучший охотник. Ты нашел этот мир и спас нас. Ты самый сильный, самый главный. Твой долг — вести нас, защищать, заботиться. Без тебя мы погибнем. Мы не умеем существовать без вожака…
— Я не буду больше вашим вожаком. Сдохните — и слава богу. Мне нет дела до каких-то там монстров, желающим сожрать мой мир.
— Ты не можешь так говорить. Это слова глупого человеческого мальчишки. Наш вождь другой. И у него другое мнение. И скоро он его проявит. И это не твой мир. И не твой народ. Ты пришел сюда с одной целью — сделать этот мир полностью нашим. Ты скоро все вспомнишь. Скинь с себя этого глупого мальчишку, ведь он тебе без надобности, ты можем существовать в этом мире и без него, быть самим собой. Тогда, возможно, память быстрее к тебе вернется. И ты поймешь, что не об этой женщине ты должен заботиться, и, тем более, не об остальных проклятых. Они — всего лишь червяки на наших крючках, которыми мы вылавливаем из этого мира энергию, которую здесь принято называть душой… Но если мы все сможем просто проникнуть в этот мир, эти проклятые станут нам не нужны. Мы сможем получать энергиею не через них, а напрямую, забирая ее сразу из человеческого тела. Мы все ждем… ждем тебя, наш повелитель… Ты совершаешь ошибку, отталкивая меня. Твой враг не я. Наоборот, я должен и хочу защитить тебя от твоих врагов. От людей, которые узнали о нас и начали защищаться. От этой женщины, которая ведет тебя к погибели, сама о том не ведая. Да, она думает, что спасает тебя, защищает, но это не так. Ты, несчастная, за руку прямиком ведешь своего сына на смерть! — не скрывая своей неприязни, обратился Луи к Кэрол, потом снова к мальчику. — Оставь ее, Болли, с ней ничего не случится. Она давно уже должна была умереть, а знаешь, почему до сих пор жива? Совсем не потому, что ты смог ее удержать. Она спуталась с благословенными, спаривалась с ними, носила в своем теле детей от одного из них, его свет… В ней до сих пор осталась частичка этого света, малая доля… но достаточная для того, чтобы она, как поплавок, удерживала ее в этом мире, не позволяя умереть, как этот свет не позволяет умереть благословенным, пока они не потеряют его. Так что ничего с твоей мамой не случится. Я не знаю, как долго в ней будет оставаться частичка этого света, которым ее наделили благословенные, возможно, навсегда. Она не нуждается в твоей защите. Пусть идет и дальше трахается с благословенными — это для нее лучшая защита.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты врешь! — взъярился Патрик. — Это я ее вытаскивал, я ее спасал! Я не вижу никого света!
— Его слишком мало, поэтому и не видишь.
— Нет! Я ее спасал! Не какой-то там свет, а я! Ты все врешь! Ты же был уверен, что она умрет, сам мне говорил. Ты сам пытался ее убить, убил, вышиб из нее душу, и это я ее вернул. Чтобы ты ни говорил, я не оставлю маму! Пусть даже это правда, и в ней есть защита благословенных! Ее не достаточно, я в этом уверен! И если бы не я, ее бы уже не было! Убирайся, я не буду тебя слушать!
— Но, Болли, вы в опасности. Буря стихнет, фанатики возобновят свои попытки. Я не могу их видеть из-за благословенных, которыми они прикрываются, но я и так знаю, что они не отступят, что готовят уже следующее нападение. Позволь мне вам помочь. Вы сейчас в ловушке. Они придут с благословенным, и вы ничего не сможете сделать. Я пришлю за вами проклятых. Они вывезут вас оттуда. Пожалуйста. Я прошу.
— Ты хочешь убить маму. Я слышу твои мысли, — напряженно процедил Патрик. — Слышу. Она стоит между мною и тобой, очень мешает. Тебе надо от нее избавиться. Я не позволю тебе! Пошел вон! Если я твой вождь, ты должен меня слушаться!
— Сейчас ты не мой вождь. Сейчас ты глупый, ничего не понимающий мальчишка. Когда появится мой вождь, я буду подчиняться беспрекословно. Я мечтаю, чтобы он появился. И все для этого сделаю. Я обязан его защищать, пока он не наберется сил.
— В нем уже достаточно сил, чтобы надрать тебе задницу! Убирайся!
— Нет, Болли. Я пришлю проклятых. Много проклятых. Если вы подчинитесь, я не трону твою маму, обещаю. Я заберу вас и буду защищать. Если нет — они убьют ее, а тебя все равно привезут ко мне.
— Ты врешь! Они придут и убьют ее, а меня заберут! Ты не можешь меня больше обмануть, я же сказал — я слышу твои мысли!
— Хорошо, это очень хорошо. Значит, мой повелитель быстро набирается сил.
— Если сюда сунутся проклятые, мы с мамой всех убьем, как этого Хьюго! Хочешь нам помочь — пусть пригонят нам машину и убираются, мы сами отсюда выберемся!
— От фанатиков это вас не спасет. Они пойдут по пятам, догонят и убьют вас.
— Без тебя разберемся.
— Не разберетесь.
— Тогда пришли к нам Нола и Иссу! Они нас защитят!
— Не защитят. Только я могу вас защитить. Болли, ты погибнешь. Чтобы выжить, ты должен выбрать, что для тебя важнее — твоя жизнь или жизнь мамы. А ты, Кэрол, что притихла? Выбор невелик — либо умираешь ты одна, либо вы умираете вдвоем. Разве ты не готова пожертвовать собой ради спасения своего сына? Я знаю, человеческие самки на это способны…
— Сам ты человеческая самка, урод! Отстань от мамы, не смей с ней разговаривать, я запрещаю! Не отвечай ему, мам. И не слушай. Он все врет. Специально так говорит, чтобы запугать нас и сбить с толку, — Патрик побагровел, глаза его загорелись красным огнем, черты лица вдруг обострились, а внутри заклокотал тихий, уже хорошо знакомый Кэрол звук. Она схватила мальчика за руку.
