Губы Джорджа дрогнули от улыбки.
— Как назвал?
— Келли.
— Как две капли воды на Кэрол похожа, — не скрывая недовольство по этому поводу, заметил Джордж.
— Ага, — довольно отозвался Джек. — Я такой себе ее и представлял…
Джордж пристально изучал его взглядом.
— Ты выздоровел? Слышал, тебе досталось в тюрьме. Выглядишь не очень, похудел, осунулся. Кровь давно не проверял?
— Давно.
— Надо бы проверить…
— Проверю, — Джек помолчал, не поднимая глаз. — А ты как?
— А то не знаешь! Мне врачи уже доложили, что ты их принудил перед тобой отчитываться! Нормально, выкарабкиваюсь потихоньку.
— Я забираю тебя отсюда. Завтра. Уже договорился. Дома уже все подготовлено. Зак нанял прекрасного специалиста, с медицинским образованием и большим опытом, который будет заботиться о тебе дома не хуже, чем здесь.
— В смысле? А ты меня спросил? Мне и здесь хорошо, не хочу я домой! Ты чего это распоряжаешься, кто тебе право дал?
— Нечего тебе тут делать. Ты же не переносишь больницы.
— Дома, в таком состоянии, одному, с твоим каким-то неизвестным специалистом мне тоже делать нечего!
— Почему одному? Там буду я, Шон, Келли с няней, Нора… а еще охрана. Полный дом людей.
— Не понял… вы что, все припретесь жить в мой дом?
— Нет, это ты к нам припрешься. Завтра. Я так решил. А так как ты даже встать не можешь, тебе придется подчиниться, нравится тебе это или нет. А делать у себя дома одному тебе и правда нечего. Будешь жить у меня, пока на ноги не встанешь. А там видно будет. Захочешь уйти — запирать не стану. Не захочешь, оставайся, дом большой, места хватит. Внучку нянчи. Скоро и Патрик приедет. И Кэрол, когда разгребу все то, во что ты ее закопал. И придется тебе с ней помириться. И только попробуй хотя бы подумать о том, чтобы снова лишить меня моей семьи… добью тебя!
— Кишка тонка, чудовище! Зубки коротки против меня! — усмехнулся беззлобно Джордж. — Волчонок медведя не завалит.
— Да уж… тебя и правда, хрен завалишь! Мур вон сразу сдох! А ты только отдохнул немного в коме своей, и опять рычишь тут… Думал, все, крышка мне, отправишь до конца жизни за решетку.
— Раз так думал, что же не отправил меня туда, откуда уже не возвращаются? — хмыкнул Джордж.
— А ты что же меня не отправил туда, откуда тоже не возвращаются — на пожизненное или на казнь? — парировал Джек.
— И так в тюрьме сколько проторчал, вот, чуть на тот свет не отправили… в очередной раз. Станется с тебя! — Джордж перевел взгляд на малышку. — А ну-ка, приподними кровать, чтобы я смог взять свою внучку.
— Брук! — окликнул Джек, поднимаясь, и в палату тут же вошла полноватая, средних лет женщина, няня, которую Рэй и Дороти подобрали для Келли. Джек протянул ей ребенка, потом повозился немного с кроватью, приподнимая так, чтобы отец оказался в полусидячем положении.
С улыбкой няня положила ребенка на руки больного. Девочка энергично сосала соску, смотря на незнакомое лицо огромными любопытными глазами.
— Ну, здравствуй… Келли, — прошептал Джордж осторожно, боясь напугать малышку. — Я твой дедушка.
Соска вдруг замерла, словно ребенок прислушивался к чужому голосу, потом снова пришла в движение.
— Ей пора кушать, — Брук достала из термосумки бутылочку с приготовленной дома смесью и протянула Джорджу. — Хотите сами покормить?
Тот изумленно уставился на бутылку.
Наклонившись, Брук вынула соску изо рта Келли, заменив ее бутылочкой. Ребенок жадно впился в соску.
— Вот, держите, — кивнула няня, взглянув на старика. Тот неуверенной рукой перехватил бутылку.
— Это плохо, что ребенок ест эту гадость вместо материнского молока, — проворчал он.
— Пусть скажет за это спасибо своему дедушке, который без мамы ее оставил, — не удержался Джек.
Он ожидал от отца колкого ответа, но тот промолчал, разглядывая малышку. Потом тяжело вздохнул.
— Папу своего ей тоже есть, за что поблагодарить.
Джек тоже вздохнул.
— Ничего… мы все исправим. Будет у нашей малышки мама.
— Ладно… Бог с ней, с женой твоей ненормальной. Но только ради детей! Делай все, что нужно, я мешать не стану. Пусть возвращается. И, пожалуй, погощу у тебя пока… так и быть. Надо же кому-то приглядеть за крошкой, тебя же дома-то и не бывает! Ни мамы, ни папы ребенок видеть не будет… хоть дед рядом… — и губы Джорджа, наконец, растянулись в радостной счастливой улыбке. — И Патрика мне верни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джек помрачнел. Потом кивнул няне, веля выйти.
— Боюсь, вернуть Патрика — самое сложное. Простит ли он нас? Это не Кэрол, готовая все простить тем, кого любит. Он такой, как мы.
— Но ведь и мы тоже умеем прощать. Даже ты, оказывается.
— В его возрасте я был непреклонен и безжалостен.
— Ты и сейчас такой. А если и простил кого… так только потому, что самому очень захотелось простить. Ради себя самого. И уж не ради Кэрол.
— А тебя я простил тоже ради себя самого, по-твоему?
— Конечно! Ты же любишь меня, я тебе нужен. Куда тебе деваться? — Джордж бросил на него теплый взгляд. — Каждому человеку нужно, чтобы его любили. И тебе. И мне. И ни у тебя, ни у меня с этим не густо. Так что деваться нам некуда. Потому я имел возможность очнуться после комы, а ты сейчас здесь, а не в камере смертников. Но не думай, что я тебя пожалел! Просто не снес бы я такого позора, если бы все считали, что мой сын в меня стрелял, если бы моего сына, которым я так всю жизнь гордился, которого никто и никогда не мог сломить, вдруг одолели и погубили… Я бы погубил… Неужели ты на самом деле думал, что я мог это сделать?
Джек виновато опустил взгляд и кивнул.
— Но ведь я пытался тебя убить.
— Думаю, если бы ты действительно хотел меня убить, я был бы сейчас мертв, как Мур. Я поступил подло с тобой… признаю. Возможно, мне не следовало вмешиваться. Ведь это твоя жизнь, твоя жена и семья… мне не следовало лезть. Я был уверен, что избавившись от Кэрол, я сделаю лучше для тебя и Патрика, ведь она превратилась в настоящую психопатку, убийцу, стала очень опасна. Как ее мать.
— Все не так, отец. Я раньше тоже так думал, но потом я узнал много такого… что изменило мое мнение. И ты узнаешь, со временем. Когда вернется Патрик, он тебе покажет… рассказывать нет смысла. Ты отправишь меня в психушку, если я попытаюсь. Это надо видеть. А пока просто поверь мне. Кэрол не опасна и здорова. Ты же и сам знаешь, что мне пришлось подделывать психиатрическую судебную экспертизу о ее невменяемости… О, ее надо поднять вертикально, чтобы она воздух отрыгнула после того, как покушала, — Джек подскочил и помог отцу правильно расположить на груди ребенка, который выплюнул соску бутылки, наевшись. — Вот, так и держи, пока воздух не выйдет… Кэрол всегда так делала, когда Рика кормила. Может, забрать ее, ты не устал?
— Нет… с чего бы? Эта бутылочка и то тяжелее ее. Чего она такая невесомая? Патрик был тяжелее, я помню.
— Недоношенная… еще меньше была. Сейчас уже набрала вес. Врачи говорят, все в порядке. Вес набирает, будет расти, как на дрожжах.
— Молоко ей надо грудное, а не эту дрянь искусственную. Вон, Патрик какой крепкий да розовощекий был, а все потому, что мать его кормила! А здесь… в чем душа только держится — не понятно! Найди ей кормилицу! Не найдешь, сам найду! Моя внучка будет получать нормальное питание, а не эту вашу гадость. Сами ее ешьте, да, моя крошечка? Кормят детей всяким дерьмом, а потом удивляются, почему дети такие хилые и слабые. Ничего, мой птенчик, вот приедет дед завтра домой к вам, наведет там порядок во всем. Они у нас с тобой все по струнке ходить будут. Будешь под моим присмотром, и все у нас пойдет хорошо, поправишься, расти будешь быстрее всех… получше всяких доношенных! Будешь у меня самая здоровенькая, самая красивая… моя внученька… моя девочка!
Джордж погладил внучку по спинке и коснулся губами маленькой головки, прижимающейся к его груди. Потом счастливо вздохнул и прикрыл от удовольствия глаза, прижимая к себе крохотное тельце задремавшего ребенка.
