фамилия Джанелия-Туржанская. Отличница. Дружит с Маринкой Башкатовой и живет с ней в одном доме. Но ты можешь губы на нее не раскатывать. Там рядом сидит Гена — человек Лены. Он таких, заинтересованных, к ней на пушечный выстрел не подпускает. Сразу отстреливает. Так что тебе не обломится — не надейся.
— А вот это не твоего ума дело! Получай заработанное и много не болтай. Если узнаешь ее телефон, получишь еще столько же.
— Да запросто! Приходи к концу урока. Я у врачихи посмотрю в журнале. Набрешу чего-нибудь.
Голова Димы лихорадочно заработала: — Туржанская! Туржанская! Где он слышал эту фамилию?
— Не знаешь случайно, кто ее родители? — спросил он напоследок.
— Знаю. Она наш класс опекает. Типа вожатой. Отца у нее нет, а мать профессор в Политехе. Ленка жутко умная, все годы круглая отличница. Но добрая — всем помогает. В школе нет парня, который бы в нее не влюблялся. Только это бесполезно. И тебе не советую.
— А совета у тебя никто не спрашивает. Значит, через сорок минут во дворе. И никому ни слова!
Вот откуда мне знакома эта фамилия, — понял Дима. — Кафедра информатики и кафедра математики соседи, на одном этаже в Политехе. Ее мать там преподает. Ну, конечно, она профессор кафедры математики − он даже видел ее. Невысокая, худенькая, светлые волосы. Но дочь совсем непохожа. Джанелия — что-то грузинское. Наверно, фамилия отца.
Живет в одном доме с Мариной. Подруги! Никогда Марина не говорила, что у нее есть такая подруга. И этот тип рядом с ней. Ага, значит, это с ней, Леной, он тогда целовался в парке. Ну и что? Он, Дима, тоже целовался. И с Мариной, и с другими девушками. Как они все теперь от него далеки! Их всех заслонила она — девушка с синими глазами. Она врезалась в его сердце сразу и навечно. Она поразила его, как молния поражает путника.
— Звездой Созвездия Гонцов
Горит во мне твое лицо.
Как точно Марина это отразила в их песне! Именно то, что он чувствует сейчас. Ее лицо горит в его душе, и этот огонь негасим. Нет такой силы, которая бы его погасила.
Да, теперь ему все понятно. Марина боялась его знакомить с Леной. Правильно боялась.
Но от судьбы не уйдешь.
Он совершенно забыл, зачем приходил в эту школу. То есть, как зачем? Чтобы увидеть ее — Лену. Чтобы встретить, наконец, свою судьбу, заглянуть ей в глаза.
Получив через сорок минут из рук пацана бумажку с номером телефона, он услышал звонок с урока и, зайдя за угол школьного здания, стал ждать. Он видел, как вышла из школы Марина. Поникшая, она пересекла школьный двор и скрылась за воротами. Он от души пожалел ее. Да, он виноват перед ней, страшно виноват.
Но он − не виноват. Он же не знал, что на свете есть девушка по имени Лена. И так близко! Ему бы встретить ее раньше Марины − и все встало бы на свои места. С Мариной они были бы добрыми друзьями. Она писала бы свои стихи, а он сочинял к ним музыку. И пел бы Лене эти песни.
Вдруг все мысли разом вылетели у него из головы — он увидел ее. И снова поразился наступившей в его душе тишине. Она неспешно шла по школьному двору, излучая видимое только ему сияние. Старый клен тянул к ней свои ветки, и воробьи прыгали по ним, стремясь оказаться к ней поближе. И дворовый асфальт стелился под ее ногами, счастливый, что она ступает по нему.
Потом он увидел Гену — человека Лены — и задрожал от радости: они шли порознь, хотя и направлялись в один дом. Значит, между ними ничего нет, пацан ошибся.
Он вышел из-за угла и пошел за ними, стараясь не попадаться на глаза "этому типу". На его счастье тот зашел в продуктовый магазин рядом с их двором. Тогда Дима быстро догнал девушку и преградил ей дорогу.
— Все больше небо серое, все меньше небо синее, — торопливо заговорил он, боясь, что она уйдет. — Люди гадают: что происходит с их небом? А это одна девушка небесной синевой себе глазки подкрашивает.
Она остановилась, посмотрела на него и неожиданно улыбнулась.
— Небо серое оттого, что зимой люди часто хмурятся и печалятся, — ответила она, приветливо глядя на него своими бесподобными глазищами. — Потому что им сыро и холодно. Вот если бы они почаще улыбались, и небо было светлее.
— Тогда я буду улыбаться день и ночь, — пообещал он. — Чтобы вам всегда было светло. И всех кругом уговорю делать то же самое.
Они стояли под кленом, росшим посреди двора. Как раз на том месте, где полтора месяца назад дождливым вечером он в первый раз поцеловал Марину. Но если бы ему сейчас об этом напомнили, он бы очень удивился. Марина? Какая Марина? Он не знает никакой Марины. То есть, он, конечно, знает, что есть такая девушка, она живет в этом же доме и пишет хорошие стихи. И все. Неужели он с ней целовался? Как жаль!
Лена смотрела на молодого человека и поражалась самой себе. Почему она не уходит? Она никогда не останавливалась и не вела разговоры с незнакомыми мужчинами. Вдруг она вспомнила, где видела его. Ну да — это тот парень, что залетел к ним в класс перед последним уроком. И замер, уставившись на нее. Она тогда еще отметила про себя, что он похож на белого медвежонка с бархатными глазами. На очень симпатичного медвежонка!
Какое у него лицо… домашнее, — думала девушка. — Как будто я его знаю давным-давно. Интересно, зачем он приходил в наш класс?
Она хотела спросить его об этом, но не успела.
— Наш пострел везде поспел! — услышала она за спиной сдавленный от ярости голос Гены. И увидев, как напряглось лицо молодого человека, с удивлением поняла, что они знакомы. И крепко ненавидят друг друга.
— Гена, иди домой! — приказала она, уперев в него взгляд. — Слышишь? Иди! Иди!
Этот взгляд развернул Гену на сто восемьдесят градусов, уперся в спину и заставил войти в подъезд. Он не хотел оставлять их вдвоем, но противиться ее взгляду не мог.
— Здорово выдрессирован! — восхитился Дима. — Я, было, уже приготовился к бою. Неприятный тип. И почему-то очень хочется его побить.
— Не советую, — быстро заметила Лена. — Не связывайтесь с ним. Вам его не одолеть. Он владеет самбо лучше, чем вы авторучкой.
— Подумаешь, самбо! Чихал я на его самбо! Я тоже не
