В этих условиях обороняющийся не должен растягиваться слишком сильно; во всяком случае к вечеру того же дня, в который неприятель переправляется, обороняющийся обязан сосредоточить свои войска. Этим достаточно сказано, и мы можем отказаться от рассмотрения всяких дальнейших комбинаций времени, сил и пространства, зависящих в данном случае от множества местных условий.
Сражение, возникающее при подобных обстоятельствах, должно носить своеобразный характер, а именно - отличаться крайней энергией и дерзостью со стороны обороняющегося. Демонстрация, с помощью которой наступающий будет держать его некоторое время в неизвестности, обычно позволяет ему распознать пункт истинной переправы лишь тогда, когда времени для противодействия останется только в обрез. Специфические преимущества положения обороняющегося заключаются в невыгодном положении неприятельского корпуса, который окажется непосредственно перед ним. Но если по сторонам начнут тянуться переправившиеся в других местах корпуса и станут его охватывать, то он не сможет противодействовать им, как в обычном оборонительном сражении, энергичными атаками соответственных уступов, так как для этого ему пришлось бы пожертвовать выгодами своего положения[215]. Следовательно, обороняющийся должен добиться решения на своем фронте прежде, чем обходящие отряды станут для него опасны, т.е. он должен атаковать стоящие перед ним войска с возможной быстротой и энергией и их поражением решить все дело.
Однако целью такой обороны реки никогда не может являться сопротивление значительно превосходящим силам, как это все же мыслимо при непосредственной обороне очень крупной реки. Как общее правило, при данном виде обороны придется в действительности иметь дело с большей частью неприятельских сил, - правда, при благоприятствующих нам условиях. Отсюда легко усмотреть, что соотношение сил в этом случае скажется существенно.
Так обстоит дело с обороной средних рек и глубоко врезанных долин, когда действуют крупные массы войск. Значительное сопротивление, которое может быть оказано на самом краю обрыва в долину, не может ни в какой степени уравновесить невыгоды разброски сил этих крупных масс, для которых решительная победа является прямой потребностью. Но если дело заключается лишь в более прочном занятии второстепенной оборонительной линии, на которой необходимо сопротивляться в течение некоторого времени, выжидая подхода подкреплений, то, разумеется, может иметь место непосредственная оборона края обрыва в долину или самого берега реки; если здесь и не приходится рассчитывать на выгоды, подобные тем, какие представляются горными позициями, то все же сопротивление может продолжаться дольше, чем на обычной местности. Лишь в одном случае этот прием становится опасным или даже невозможным: это - когда река протекает крайне извилисто, образуя многочисленные излучины, что часто наблюдается именно у рек, текущих в глубоких долинах. Взглянем хотя бы на течение реки Мозеля. Части, выдвинутые в выступающие излучины для их обороны, почти неизбежно погибнут в случае отступления.
Само собой разумеется, что при обороне очень большой реки применим - и к тому же в гораздо более благоприятных условиях - тот способ обороны, какой мы признали наиболее подходящим для обороны рек средней величины при наличии значительных масс войск. Этот способ найдет применение преимущественно в тех случаях, когда обороняющийся стремится к решительной победе (Асперн).
Совершенно иначе складывается вопрос, когда армия располагается фронтом вплотную вдоль берега крупной или средней реки или края глубокой долины, дабы таким образом командовать над преграждающим доступ тактическим препятствием или усилить свой фронт. Ближайшее его рассмотрение относится к области тактики. О действительности такого приема мы окажем лишь одно: в сущности - это полнейший самообман. Если долина врезана очень сильно, то фронт позиции окажется совершенно неприступным. А так как обход этой позиции не представляет больших затруднений, чем обход какой-либо иной позиции, то по существу все дело в данном случае сводится к тому, как будто сам обороняющийся уклонился в сторону от пути наступающего; последнее, разумеется, едва ли могло входить в задачу такого расположения. Оно, следовательно, может принести пользу лишь тогда когда по условиям местности оно настолько угрожает коммуникационным линиям наступающего, что всякое уклонение от прямой дороги будет сопряжено для наступающего с чрезмерно невыгодными последствиями.
При этом втором виде обороны демонстративные переправы гораздо опаснее, ибо наступающий может их предпринимать с меньшими затруднениями, а задача обороняющегося, напротив, сводится к тому, чтобы сосредоточить все свои силы в надлежащем пункте. Однако время, которым располагает обороняющийся, ограничено уже не в такой сильной степени, ибо его преимущества сохраняются до тех пор, пока наступающий не сосредоточил всех своих сил и не овладел несколькими переправами; к тому же действительность демонстративных атак не так велика, как при обороне кордона, когда все пункты необходимо удерживать за собою и когда при применении резерва центр тяжести заключается не в простом вопросе, где находятся главные силы противника, как то имеет место в данном случае, а в вопросе гораздо более сложном - в определении того пункта кордона, который будет раньше всего захвачен.
Относительно обоих видов обороны крупных и малых рек мы еще должны сделать одно общее замечание: организуемые в условиях поспешности и суматохи отступления, без необходимой подготовки, при невозможности удалить средства переправы и без точного знакомства с местностью они не могут дать тех результатов, о которых мы здесь говорили. В большинстве случаев на эти благоприятные условия рассчитывать не приходится, и тогда было бы большой ошибкой распылять свои силы на растянутой позиции.
Так как на войне обычно терпит неудачу все то, что делается не с достаточно отчетливым сознанием и с неполным напряжением и твердостью воли, то и оборона реки вообще окажется неуспешной, если к ней обратятся лишь из страха дать сражение противнику в открытом поле, питая надежду, что неприятеля задержит ширина реки или глубина долины. В подобном случае наблюдается столь полное отсутствие уверенности в прочности своего положения, что обычно и полководец, и армия преисполнены самых тревожных ожиданий; и действительность в короткий срок оправдывает эти опасения. Ведь сражение в открытом поле не предполагает, как в дуэли, совершенного равенства шансов; обороняющемуся, не умеющему извлечь для себя никаких преимуществ ни из природных свойств обороны, ни из быстроты маршей и знания местности, ни из свободы своих передвижений, ничто не поможет, а менее всего смогут выручить его река и ее долина.
Действенность третьего вида обороны - занятия крепкой позиции на неприятельском берегу - основывается на угрожающей неприятелю опасности, которая возникает из того, что река будет пересекать его коммуникационные линии и ограничивать их несколькими перекинутыми мостами. Само собою ясно, что в данном случае речь может идти лишь о крупных многоводных реках. Только такие реки подойдут к подобному случаю, ибо мелководная река, протекающая по глубоко врезанной долине, обычно имеет так много переправ, что указанная опасность совершенно устраняется.
Но позиция обороняющегося должна быть очень сильна, почти неприступна, в противном случае он пошел бы навстречу желаниям противника и отказался бы от своих преимуществ. Если же она настолько сильна, что неприятель не решится ее атаковать, то при известных обстоятельствах сам он окажется прикованным к тому же берегу, на котором наводится обороняющийся. Если наступающий переправится на другую сторону, тем самым он откроет доступ обороняющемуся к своим коммуникационным линиям. Правда, в то же время он будет угрожать и нашим коммуникационным линиям, здесь, как и во всех случаях расхождения обеих сторон по разным дорогам, все зависит от того, чьи сообщения по числу путей, их положению и прочим обстоятельствам являются более обеспеченными; от того, кто в совокупности всех условий может при этом больше проиграть, т.е. быть превзойденным противником; наконец, от того, которая из двух борющихся сторон сохранила в своей армии больше победного духа, дабы опереться на него в критический момент. Вся роль реки в данном случае сводится лишь к тому, что она повышает обоюдную опасность подобного движения, ибо возможности каждой стороны ограничиваются теперь мостами. Поскольку можно предполагать, что в нормальных условиях переправа обороняющегося, а также его склады всех видов окажутся более обеспеченными крепостями, чем переправа и склады наступающего, постольку подобная оборона является вполне мыслимой и может явиться на замену непосредственной обороны реки, когда прочие обстоятельства недостаточно благоприятствуют последней. Правда, в этом случае ни армия не защищена рекою, ни река - армией; но соединение этих двух факторов прикрывает страну, а в этом - вся суть.
