– Не гони так! – Встречный ветер вгонял слова ведьмаку обратно в глотку.
– Почему ж?
– Ты же пил!
– Уууууаааахаааа!
Дикая гонка продолжалась. В ушах свистело.
Стучак вонял.
Грохот огромных стоп о камень оборвался, загудели пролысины и щебень. Потом грунт сделался не таким каменистым, мигнуло что-то зеленым, это могли быть горные сосны. Потом мелькнуло зеленым и коричневым – это стучак в смертоубийственных прыжках мчался сквозь еловый лес. Запах смолы перемешивался с вонью чудища, создавая неповторимый букет.
– Ууааахааа!
Кончились ели, зашумела опавшая листва. Теперь кругом было красно, бордово, охрово и желто.
– Мееедлеееннееей!
– Уаааахахахахха!
Стучак длинным прыжком перелетел через груду поваленных деревьев. Геральт чуть было не откусил себе язык.
Дикая скачка окончилась так же бесцеремонно, как и началась. Стучак врылся ступнями в землю, зарычал и скинул ведьмака на устланную листьями почву. Геральт какое-то время лежал, не в состоянии даже выругаться. Потом встал, шипя, и принялся массировать колено, в котором снова заговорила боль.
– Глянь-ка, ты так и не свалился, – удивленно отметил факт стучак. – Ну, ну.
Геральт промолчал.
– А ведь мы на месте. – Стучак указал косматой лапой. – Вот Каэд Мырквид.
Внизу, под ними, раскинулась котловина, плотно забитая туманом, сквозь который просвечивали верхушки больших деревьев.
– Этот туман, – опередил вопрос стучак, принюхиваясь, – не естественный. Кроме того, оттуда несет дымом. На твоем месте я б поспешил. Ийэ-э-эх, пошел бы я с тобой. Меня аж мутит, так хочется подраться! Я уж с дитячьих времен мечтал напасть на людей, да еще с ведьмаком на хребте! Но Аваллак’х запретил мне показываться. Тут дело в безопасности всего нашего общества.
– Знаю.
– Не обижайся, что я дал тебе по зубам.
– А я и не обижаюсь.
– Ты мужик что надо.
– Спасибо. За то, что подвез, – тоже.
Стучак выдвинул зубы из рыжей бороды и дохнул водочным перегаром. Раз, но крепко.
– За то, что ехал на мне, – тоже благодарствую.
Туман, затягивающий лес Мырквид, был плотным и имел неправильную форму, напоминавшую грудку взбитой сметаны, которую наляпала на торт полудурная кухарка. Этот туман напомнил Геральту Брокилон – лес дриад частенько затягивало таким же плотным защитным и камуфлирующим магическим испарением. Наподобие брокилонской была и благородная и грозная атмосфера пущи, здесь, на опушке, состоящей в основном из ольхи и буков.
И совсем уж как в Брокилоне, на опушке леса, на устланной листьями дороге, Геральт почти споткнулся о трупы.
Зверски изрубленные люди были не друидами, не нильфгаардцами, наверняка не входили в банду Соловья и Ширру. Еще прежде чем Геральт рассмотрел в тумане контуры телег, он вспомнил, что Регис упоминал о пилигримах. Получалось, что для некоторых из них паломничество окончилось не очень счастливо.
Все ощутимее становился запах дыма и гари, неприятный во влажном воздухе. Он указывал путь. Вскоре к нему присоединились и голоса. Окрики. И фальшивая мяукающая музыка гуслей.
Геральт пошел быстрее.
На раскисшей от дождей дороге стоял воз. Рядом с колесами валялись очередные трупы.
В телеге шерудил один из бандитов, вываливая на дорогу груз и инструменты. Другой держал выпряженных лошадей, третий сдирал с убитого пилигрима шубу из чернобурки. Четвертый перепиливал смычком найденные, видимо, среди трупов гусли. Ему никак не удавалось извлечь из инструмента хотя бы один чистый звук.
Какофония помогла – приглушила шаги Геральта.
Музыка оборвалась резко, струны гуслей душераздирающе застонали, разбойник рухнул на листья и оросил их кровью. Державший лошадей бандит не смог даже крикнуть, сигилль перерезал ему горло. Третий не успел спрыгнуть с воза, повалился рыча, с рассеченной бедренной артерией. Последний сумел выхватить меч из ножен. Но поднять его уже не успел.
Геральт стряхнул большим пальцем кровь со щеки.
– Да, сынки, – бросил он в сторону леса и запаха дыма. – Неумно вы поступили. Не надо было слушать Соловья и Ширру. Надо было оставаться дома.
Вскоре он наткнулся на новые телеги и новых убитых. Среди множества порубленных и зарезанных пилигримов лежали друиды в заляпанных кровью белых одеяниях. Дым уже недалекого пожара стлался низко над землей.
На сей раз разбойники были бдительнее. Ему удалось захватить врасплох только одного, занятого стягиванием дешевеньких колечек и браслетов с окровавленных рук убитой женщины. Геральт не раздумывая рубанул бандита. Тотчас зарычали остальные – разбойники и нильфгаардцы – и с криком кинулись на него.
Он отскочил к лесу, под ближайшее дерево, так, чтобы ствол защищал спину. Однако не успели разбойники подбежать, как загудели копыта, и из кустов и мглы выдвинулся огромный конь, покрытый попоной в красно-золотые шашечки, расположенные по диагонали. Конь нес наездника в полном вооружении, снежно-белом плаще и шлеме с клювообразным решетчатым забралом. Прежде чем бандиты успели остыть, рыцарь уже рубил мечом налево и направо. Кровь лилась фонтанами. Зрелище было изумительное.
Однако Геральту некогда было любоваться роскошными картинками, у него у самого на шее сидели двое – разбойник в вишневой куртке и черный нильфгаардец. Разбойника, который приоткрылся при выпаде, он хлобыстнул по морде. Нильфгаардец, увидев, как у напарника вылетели зубы, взял, как говорится, ноги в руки и скрылся в тумане.
Геральта чуть было не истоптал конь в клетчатой попоне, бегущий без седока.
Он немедленно кинулся к тому месту, откуда доносились крики, ругань и грохот.
Три бандита стащили рыцаря в белом плаще с седла и теперь пытались прикончить. Один, расставив ноги на ширину плеч, дубасил топором, второй рубил мечом, третий, маленький и рыжий, зайцем скакал вокруг, поджидая возможности отыскать незащищенное место, в которое можно было бы всадить рогатину. Поваленный на землю рыцарь что-то нечленораздельно гудел внутри шлема и отбивал удары щитом, который держал обеими руками. После каждого удара топора щит опускался все ниже. Было ясно: еще один-два таких удара – и рыцарские внутренности полезут из всех щелей лат.
Геральт тремя прыжками пробился внутрь клубка дерущихся, ткнул в шею подпрыгивающего рыжика с рогатиной, широко хлестнул по брюху бандюгу, орудующего топором. Рыцарь, несмотря на явно мешающие ему латы, изловчился и треснул третьего разбойника по колену краем щита, потом трижды съездил по лицу так, что кровь забрызгала щит. Кое-как поднялся на колени и принялся шарить по папоротникам в поисках меча, гудя при этом не хуже гигантского жестяного трутня. Вдруг увидел Геральта и замер.
– В чьих же я руках? – прогудел он из глубин шлема.
– Ни в чьих. Все, кто здесь лежит, – это и мои враги.
– Ага… – Рыцарь пытался поднять забрало, но металл был погнут и шарниры заблокировало. – Слово чести! Стократно благодарю за помощь.
– Что вы, что вы? Как можно? Ведь именно вы пришли на помощь мне.
– Серьезно? И когда же?
«Он ничего не видел, – подумал Геральт. – Он меня даже не заметил сквозь дырки в своем железном горшке».
– Как ваше имя? – спросил рыцарь.
– Геральт. Из Ривии.
– Ваш герб?
– Сейчас не время для геральдики, милсдарь рыцарь.
– Слово чести, вы правы, мужественный кавалер Геральт. – Рыцарь наконец отыскал свой меч и встал. Его погнутый щит, как и попона лошади, был украшен красно-золотыми шашечками. По полям щит обрамляли попеременно расположенные буквы А и Г.
– Это не мой родовой герб, – загудел он, поясняя. – Это инициалы моей сюзеренки, княгини госпожи Анны-Генриетты. Меня зовут Рыцарем Шахматной Доски… Я – странствующий рыцарь. Имени своего и герба я не могу открывать. Я дал рыцарский обет. Слово чести, еще раз благодарю за помощь, кавалер.
– Полная взаимность. Полнейшая, Рыцарь без имени и герба!
Один из поваленных бандитов застонал и зашебуршился в листве. Шашечно-Шахматный Рыцарь подскочил и мощным тычком пригвоздил его к земле. Разбойник задергал руками и ногами, как приколотый булавкой паук.
– Поспешим, – сказал Рыцарь. – Банда все еще здесь свирепствует. Слово чести, еще не время отдыхать!
– Верно, – согласился Геральт. – Банда буйствует в лесу, убивает пилигримов и друидов. Мои друзья в опасности…
– Простите, – перебил Рыцарь. – Я отвлекусь на минуточку.
Другой разбойник еще подавал признаки жизни. И тоже был с размаху пригвожден, а задранными кверху ногами выкручивал такие кренделя, что у него даже сапоги слетели.
– Слово чести. – Шашечный Рыцарь вытер меч куском меха. – Тяжко этим сволочам расставаться с жизнью! Не удивляйтесь, кавалер, что я раненых добиваю. Слово чести, давно так не поступал. Но эти мерзавцы приходят в себя так быстро, что порядочный человек только позавидовать может. С тех пор, как с одной такой шельмой мне довелось иметь дело три раза подряд, я взял за правило приканчивать их тщательнее. В смысле – так, чтобы уж наглухо.
