– Бегите!
Поздно. Дубочуд был уже рядом. Парализованные ужасом, они теперь отчетливо видели его добычу – четырех разбойников, висящих в оплетающих их ветках. Двое были явно живы, потому что издавали хриплые стоны и дрыгали ногами. Третий, кажется, потерявший сознание, висел безвольно. Чудовище явно старалось хватать их живыми. Но с четвертым пойманным ему не повезло, вероятно, по невнимательности оно слишком сильно его сдавило, что было видно по вытаращенным глазам жертвы и языку, вывалившемуся далеко, аж на испачканный кровью и рвотой подбородок.
В следующую секунду они тоже висели в воздухе, оплетенные ветками, и все трое орали во весь голос.
– Вылавливай, – услышали они снизу, со стороны корней, – Деревушко, вылавливай.
За дубочудом, легонько подгоняя его прутиком, бежала молодая друидка в белой одежке и веночке из цветов.
– Не обижай их, Деревушко, не стискивай. Нежненько. Вылавливай…
– Мы не бандиты… – простонал сверху Геральт, едва выжимая голос из стиснутой ветками груди. – Вели ему нас отпустить. Мы ни в чем не виноваты…
– Все так говорят. – Друидка отогнала бабочку, кружащую у нее над бровью. – Вылавливай, вылавливай, вылавливай, Деревушко…
– Я обоссалась… – застонала Ангулема. – Хрен вас побери, обоссалась.
Мильва только закашлялась. Голова упала у нее на грудь. Геральт грязно выругался. Это было единственное, что он мог сделать.
Подгоняемый друидкой дубочуд резво бежал по лесу. Все – кто еще был в сознании – щелкали зубами в ритм подскокам существа. Так что аж эхо разливалось.
Спустя немного они оказались на просторной поляне. Геральт увидел группу одетых в белое друидов, а рядом второго дубочуда. У этого улов был пожиже – с его веток свисали всего три бандита, из них в живых был, пожалуй, только один.
– Преступники, разбойники, бесчестные, подлые, низкие людишки, – проговорил снизу один из друидов, старец, опирающийся на длинный посох. – Присмотритесь к ним как следует. Посмотрите, какое наказание ждет в лесу Мырквид преступников и негодяев. Посмотрите и запомните. Мы отпустим вас, чтобы обо всем сейчас увиденном вы смогли рассказать другим. Как предостережение.
В самом центре поляны вздымалась огромная куча бревен и хвороста, а на куче, подпертая слегами, стояла сплетенная из ивовых прутьев клетка в форме огромной неуклюжей куклы. Клетка была забита орущими и дергающимися людьми. Ведьмак четко слышал лягушачьи вопли, хриплые, скрипучие стоны Соловья-разбойника. Видел белое как полотно, искривленное паническим страхом лицо полуэльфа Ширру, прижатое к ивовой плетенке.
– Друиды! – заорал Геральт, вкладывая в крик все силы. – Госпожа фламиника! Я – ведьмак Геральт!
– Не поняла, – отозвалась снизу высокая худощавая женщина с прихваченными на лбу венком из омелы волосами цвета серой стали, ниспадающими на спину.
– Я Геральт… Ведьмак… Друг Эмиеля Региса…
– Повтори, я не расслышала.
– Гера-а-а-альт! Друг вампира!
– Ах! Ну, так и надо было сразу же!
По данному стальноволосой друидкой знаку дубочуд опустил их на землю. Не очень нежно. Они упали, не в силах подняться. Мильва была без сознания, кровь текла у нее из носа. Геральт с трудом встал на колени, наклонился к ней.
Стальноволосая фламиника, стоявшая рядом, кашлянула. Лицо у нее было очень худощавое и даже костлявое. Неприятно напоминавшее череп, обтянутый кожей. Ее васильковые глаза смотрели добро и мягко.
– У нее, кажется, сломаны ребра, – сказала она, глядя на Мильву. – Но мы сейчас это подправим. Наши целители незамедлительно окажут ей помощь. Я сожалею о случившемся. Но откуда было знать, кто вы такие? Я не приглашала вас в Caer Myrkvid и не давала согласия войти в наши владения. Правда, Эмиель Регис поручился за вас, но присутствие в нашем лесу ведьмака, платного убийцы живых созданий…
– Я немедленно уйду, уважаемая фламиника, – заверил Геральт, – как только…
Он осекся, видя друидов с горящими лучинами, подходящих к костру и забитой людьми ивовой кукле.
– Нет! – крикнул он, сжимая кулаки. – Стойте!
– Эта клетка, – сказала фламиника, словно и не слыша его, – должна была служить зимней кормушкой для голодающих животных и стоять в лесу, заполненная сеном. Но когда мы схватили этих мерзавцев, я вспомнила о гнусных сплетнях и наветах, которые распространяют о нас люди. Хорошо, подумала я, вы получите вашу Ивовую Бабу. Вы сами придумали этот вызывающий ужас кошмар, ну так я вам его обеспечу…
– Прикажи им остановиться, – выдохнул ведьмак, – почтенная фламиника… Не поджигайте… У одного из бандитов есть важные для меня сведения…
Фламиника скрестила руки на груди. Ее васильковые глаза по-прежнему были мягкими и добрыми.
– О нет, – сказала она сухо. – Нет и нет. Я не верю в институт коронного свидетеля. Избежать кары – ненормально.
– Стойте! – рявкнул ведьмак. – Не подкладывайте огонь. Стой…
Фламиника сделала рукой короткий жест, а дубочуд, все еще стоявший поблизости, затопал корнями и положил ведьмаку ветку на плечо. Геральт с размаху сел.
– Подкладывайте огонь! – приказала фламиника. – Досадно, ведьмак, но так должно быть. Мы, друиды, ценим и почитаем жизнь в любом ее проявлении. Но даровать жизнь преступникам – обычная глупость. Преступников отпугивает только ужас. Поэтому я покажу им пример ужаса. Очень надеюсь на то, что мне не придется этот пример повторять.
Хворост занялся мгновенно, костер вспыхнул, забился пламенем. Вырывающиеся из Ивовой Бабы рев и вопли поднимали волосы на голове. Разумеется, это невозможно было услышать в усиливающемся треске огня и какофонии, но Геральту почудилось, что он различает отчаянный хрип Соловья и высокие, полные боли крики полуэльфа Ширру.
«Он был прав, – подумал ведьмак, – смерть не всегда бывает одинаковой».
А потом – далеко не сразу – костер и Ивовая Баба наконец милостиво вспыхнули адом гудящего огня, в котором не могло выжить ничто.
– Твой медальон, Геральт, – сказала стоявшая рядом с Геральтом Ангулема.
– Не расслышал, – откашлялся он, прочищая стиснутое кошмаром горло. – Что ты сказала?
– Твой серебряный медальон с волком. Он был у Ширру. Теперь ты его потерял насовсем. Он расплавился в этом жару.
– Что делать, – ответил ведьмак после короткого молчания, глядя в васильковые глаза фламиники. – Я больше не ведьмак. Я перестал быть ведьмаком. На Танедде, в Башне Чайки, в Брокилоне, на мосту через Яругу. В пещере под Горгоной. И здесь, в лесу Мырквид… Нет, теперь я уже не ведьмак. Придется, видно, обходиться без ведьмачьего медальона.
Глава восьмая
Король безгранично любил свою супругу, а она всем сердцем любила его. Такая любовь просто не могла не окончиться трагически.
Флоуренс ДеланнойСказки и предания
ДЕЛАННОЙ, Флоуренс, языковед и историк, родился в 1432 году в Виковаро, в 1460–1475 годах – секретарь и библиотекарь при императорском дворе. Неутомимый исследователь народных легенд и сказаний, автор множества трактатов, считающихся памятниками древнего языка и литературы северных регионов Империи. Из его произведений самыми значительными являются: «Мифы и легенды народов Севера», «Сказки и предания», «Неожиданность, или Миф Старшей Крови», «Сага о ведьмаке», а также «Ведьмак и ведьмачка, или Неустанные поиски». С 1476 года – профессор академии в Кастелль Граупиане, где скончался в 1510 году.
Эффенберг и ТальботEncyclopedia Maxima Mundi, том IV
С моря дул сильный ветер, хлопал парусами; мелкий дождь, будто мелкий град, колол лицо. Вода в Большом Канале была свинцовая, изморщенная ветром, исклеванная оспинками дождя.
– Сюда, милсдарь. Извольте сюда. Лодка ждет.
Дийкстра тяжело вздохнул. Он уже по горлышко был сыт морским переходом, облегчение принесли те несколько минут, когда он чувствовал под ногами твердый и неколебимый камень набережной, и теперь ему делалось дурно при одной только мысли о необходимости снова подниматься на покачивающуюся палубу. Но делать было нечего – Лан Эксетер, зимняя столица Ковира, принципиально отличалась от других столиц мира. В порту Лан Эксетера прибывшие морем путешественники высаживались с кораблей на каменные набережные только для того, чтобы тут же пересесть на очередное плавсредство – изящную многовесельную лодку с высоко задранным носом и лишь чуть менее задранной кормой. Лан Эксетер стоял на воде в широком устье реки Танго. Роль улиц здесь выполняли каналы, и все городское сообщение осуществлялось на лодках.
Он вошел в лодку, поздоровавшись с реданским послом, ожидавшим у трапа. Отвалили от набережной, весла размеренно ударили по воде, лодка двинулась, набрала скорость. Реданский посол молчал.
