Я не посмел обернуться, потому что знал: после дня верховой езды, восхождения и магии, которую швырнул в меня Оросий, у меня не осталось ни сил, ни устойчивости. Но я не удивился. Мы с Сархаддоном были связаны какой-то таинственной нитью, так что он всегда появлялся в минуту моего. поражения. И вот он здесь, с шестью сакри и двумя магами по бокам. Худощавый, он выглядел скромно в своем красно-белом одеянии, затмеваемый сакри в масках, блеском Императорской гвардии и неоспоримым величием императора. Но его невозможно было не замечать.
– Железная метла, – молвил Сархаддон, оставляя свою охрану, чтобы встать рядом с торжествующим императором. – Метла, против которой не устоят даже ваши священные Цитадели. В Океании уже идут чистки, король освобождает свои кланы от их зла. Он делает все возможное, чтобы не осталось скверны на его земле. И теперь, когда у вас есть император истинной веры, зло, против которого мы так долго боремся, будет, наконец, повержено. – Он сотворил знак пламени над императором, и Оросий признательно наклонил голову.
– Ну и что ты получаешь от этого пакта дьявола? – спросила Палатина дрожащим голосом.
– Истинную веру, истинную Империю и вас. – Оросий улыбнулся. – По моему указу, изданному совместно с генерал-инквизитором, вы все приговорены к смерти по всей Аквасильве. Но я приостановил этот приговор. Не будет никакой реставрации фараона. Все вы, включая ее, теперь принадлежите мне. Завтра утром она произнесет свою речь отречения в Тандарисе, когда я объявлю о назначении вице-короля, который будет служить мне, а не себе. Но мы слишком задерживаемся. Сархаддон, у тебя есть все, за чем ты приехал?
– О да, – ответил инквизитор. – Но позвольте еще минутку, прежде чем наши пути разойдутся.
– Разумеется.
Сархаддон подошел и встал передо мной.
– Я слуга только истинной веры, – тихо проговорил он. – Я не потерплю ереси никакого рода. Мой долг – очистить мир от нее вместе со всем, что ее сопровождает. Рантас даст тебе свое наказание, но я не могу придумать ничего более подходящего, чем передать тебя в руки брата, кто является всем, чем тебе следовало бы быть. Мне искренне жаль, что ты упустил свой шанс искупления, но я рад, что ты пострадаешь от рук истинного слуги Рантаса. Я избавлю твоих родных в Лепидоре от рассказа о твоих страданиях. Они узнают только о твоей смерти, хотя сообщения о ней могут быть недостаточно точными.
Он снова отвернулся:
– Ваше величество, наша священная работа на сегодня закончена. Если вы пожелаете первым сесть на корабль, я последую за вами.
– Благодарю, Сархаддон, – сказал император. – Ведите пленников – мы отправляемся сию же минуту.
Двое гвардейцев открыли большую, тяжелую дверь в конце террасы. Из расположенного за ней коридора разлился свет. Император размашисто зашагал вперед, а еще двое гвардейцев схватили меня и почти поволокли за ним. Было больно, но не так сильно, как было бы при ходьбе.
Коридор был широк, хорошо освещен и, как мне показалось, пробит в сплошной скале. Идти пришлось недалеко, и вскоре он вывел нас на открытое пространство с подъемником – широкой, плоской платформой с водостоками по краям и сложным цепным механизмом, проходящим через ее середину.
Зачем строить здесь лифт на огненном дереве, удивился я, когда меня втащили на платформу и помогли встать прямо. Ее размеры позволяли взять только двенадцать человек, поэтому часть пленников, люди Сархаддона и остальные гвардейцы остались ждать, пока она вернется.
Затем мы начали спуск в шахту, стены которой на несколько дюймов отступали от краев платформы. Вниз, вниз и вниз, пока верх шахты не превратился в крошечный квадратик света, и очень близко стал слышен грохот прибоя. Скала здесь, внизу, была сырой, зеленой от плесени, и воздух был очень влажным. Все молчали, и единственным звуком, кроме шума моря, был лязг цепи, которая вытравливалась звено за звеном.
Наконец лифт остановился у двери, вырезанной в стене шахты. Дверь вела в огромную пещеру, странно напоминавшую ту пещеру в Рал Тамаре, куда Мауриз и Телеста привели нас для маскировки. Какая это была пустая трата времени! А теперь этот человек, который всего несколько часов назад печально говорил с Палатиной о родине и разделял ее ненависть к императору, который похитил меня, чтобы уничтожить Оросия, предал нас ему.
У деревянного пирса стояли два «ската», один такой большой, что у него даже имелись сходни, спущенные на причал, к которому он был пришвартован. Поверхность «ската» была гладкой, совсем не затронутой разрушительным действием моря, и на крыше был нарисован имперский дельфин. Лифт поехал наверх, а нас подвели к сходням.
– Могу я идти сам? – спросил я Оросия, не дожидаясь, когда гвардейцы втолкнут меня внутрь.
– Если тебе хватит сил, – ответил император, махнул им, чтобы отошли. Я зашатался, увидел выражение на его лице и схватился за край люка, чтобы не упасть.
– Он не слабее, чем был бы ты, – заявила Равенна. – Чудовище.
– Тогда пусть она тоже идет сама, – небрежно проронил Оросий. – Следуйте за мной.
«Скат» внутри оказался роскошным, с маленьким, одноуровневым колодцем и просторной рулевой рубкой, достойной называться мостиком. Нас проводили в эту рубку, огромную, с рядами мягких кресел. На спинке каждого был вышит дельфин. В центре располагались более широкие резные кресла вычурного вида. В одно из них сел император.
– Я все еще могу тебе доверять? – спросил он, указывая на кресло позади себя.
– Насколько мог и раньше. А Равенне ты не доверяешь? Она так опасна, что с дюжиной легионеров в рубке ты боишься ее развязать?
– Предпочитаю оставить ее так.
– Я пнула его в живот, – с вызовом пояснила Равенна. – Четыре часа назад. Вот он и мстит своим просвещенным способом. – Девушка села в кресло рядом со мной, хотя связанные руки мешали ей как следует откинуться назад.
– Здорово, – восхитилась Палатина. – Оросий, я не верила, что ты можешь еще больше деградировать, но, очевидно, я ошибалась. Это что, оправдание для ее смертного приговора?
– Я бы не советовал вам ничего говорить, – ответил император ломким голосом. – У вас нет иммунитета, члены вы моей семьи или нет.
С чувством полной опустошенности я сидел в императорском катере, ожидая, пока эскорт Оросия спустится и задраит за собой люк. Слишком быстро рухнули все планы, масштабы катастрофы еще до меня не дошли. Что бы император ни планировал сделать со мной, с любым из нас, мы были живы и останемся в живых. Конечно, если это не было очередным пустым обещанием, чтобы доставить нас в Селерианский Эластр, а потом судить и казнить, как врагов его нового ордена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
