Рейтинговые книги
Читем онлайн Леонид Леонов. "Игра его была огромна" - Захар Прилепин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 122 123 124 125 126 127 128 129 130 ... 197

Из Люнебурга отправились в Дрезден, на машине, сквозь дождь, торопясь преодолеть расстояние до темноты: война ещё не ушла настолько далеко, чтоб не опасаться вовсе ничего. По Германии бродили тысячи дезертиров, избежавших суда и ожесточённых.

В Дрезден Леонов заезжал давным-давно, по дороге к Горькому; и вот пришло грустное время вернуться туда ещё раз.

Леонов не забудет напомнить в статье об этом городе, что Дрезден в своё время был славянским городком Драждяны. Смысл напоминания понятен: с этой нацией надо быть осторожным, она может убить, она это делала не раз.

Дрезден 1945 года оказался вдрызг разбомблённым.

В числе иного увидели разрушенный памятник Мартину Лютеру. На постаменте Лютера уже не было, зато там примостился весёлый красноармеец: его фотографировали.

«Лютер лежит безрукий, на боку, — напишет Леонов. — Он как бы отвернулся от неба, потому что и небо отвернулось от него. Рядом стоят его медные сапоги. В зеленоватой глазнице скопилась дождевая вода. Он как бы плачет. Не верю тебе, Мартин Лютер. Небось и поверженный ты ещё полагаешь втайне, что немецкий гвоздь самая превосходная штука на свете!..»

Сразу по возвращении из Дрездена Леонов представлен к награде: ему вручают орден Отечественной войны 1-й степени за корреспондентскую деятельность последних лет. Награждение приурочено к выходу десятитысячного номера «Правды».

Это как минимум объяснимо: так сложилось к концу войны, что голос Леонида Леонова стал одним из самых главных писательских голосов, разговаривавших со страниц крупнейших газет с народом.

Вскоре Леонов снова едет в Германию.

В Нюрнберге Леонов был в большой компании: художники Кукрыниксы, с которыми встречался ещё на Украинском фронте, писатели Борис Полевой, Ярослав Галан с Западной Украины, драматург Всеволод Вишневский, с которым, к слову сказать, никаких хороших воспоминаний у Леонова связано не было: Вишневский, да-да, приложил руку к проработкам Леонова (а чуть ранее — Булгакова).

Однако услышанное и увиденное в Нюрнберге заслонило любые прежние обиды, они казались смешными на фоне вот этого, раскрывшегося настежь, ужаса.

Каждый день, к десяти утра, литераторы, художники, журналисты, расположившиеся в «Гранд-отеле», шли к зданию областного суда Баварии, где работал Международный военный трибунал.

Подсудимых было двадцать человек, в перерывах между заседаниями можно было подойти к барьеру, и Леонов увидел их всех близко, в упор.

«Вот Герман Геринг, — напишет он в те дни, — с перстеньком на руке и лицом притоносодержательницы».

«С ним рядом Гесс, с Адамовой головой, как на аптекарской склянке с ядом».

«Дальше следует Риббентроп, утративший наконец свою прежнюю мужскую прелесть: мешки под глазами и брови взведены как у балаганного пьеро».

Кто-то в компании писателей и художников сетует:

— Какой помятый вид у Риббентропа.

— Ничего, — отвечают ему, — отвисится.

Отдельный день был посвящён просмотру немецких кино-документов. Бравые нацисты маршируют и, в крике, выбрасывают вперёд стремительные руки.

Леонов слышит, как Геринг, глядя на экран, спокойно шепчет: «Неплохо, неплохо…»

Потом собравшиеся в зале суда видят войну и старательно зафиксированные картины массовой человеческой смерти.

Борис Полевой вспомнит, как в «русском крыле» судебного помещения писатели обсуждали увиденное и услышанное:

«— Кошмарно… Чудовищно… Непостижимо… — рубит взволнованный Всеволод Вишневский, ставя после каждого слова жирную точку, какими вообще богата его речь. — Нюрнберг — он ведь всегда славился своими палачами… Седое средневековье… Железная дева — Стальные башмаки… Венец Иисуса… Все это здешнее, но такого… Ужас… Кошмар… Бред…

— Мефистофель в роли Фауста, — комментирует западноукраинский писатель из Львова Ярослав Галан, человек очень образованный, очень молчаливый и замкнутый.

— Что вы, батенька, зачем вы таким сравнением обижаете весёлого, энергичного немецкого чёрта, — отзывается Леонид Леонов. — Да Мефистофеля бы стошнило от всего этого. Вурдалаки — вот кто они. У вас в украинском языке есть такое слово — „вурдалак“?

— Да, есть. Вурдалаки есть у всех славянских народов, — столь же серьёзно, академическим тоном отзывается Галан. — Да, вы, пожалуй, рекомендовали более уместное сравнение».

Трибунал приговорит 11 из 20 человек к смертной казни. Спустя год их повесят в одном из местных спортзалов.

Глава девятая ДЕПУТАТ РУССКОГО ЛЕСА

Верховный Совет

Когда говорят о Леонове как о патриархе советской литературы и, тем более, о «литературном генерале» советской эпохи — то отсчёт, строго говоря, нужно вести с 1946 года, не раньше.

Именно в этом году начинается взлёт его карьеры общественной — вовсе, скажем наперёд, не застраховавшей его от нескольких серьёзных неприятностей, связанных с литературным трудом.

О том, что кандидатура Леонова рассматривается в качестве кандидата в депутаты Верховного Совета СССР, сам писатель узнал ещё в 1945-м; и дал согласие.

Надо понимать, что значило это депутатство.

В Верховный Совет первого, 1938 года, созыва (полномочия которого вместо четырёх положенных лет ввиду начавшейся войны продлили до 1945-го) были избраны несколько литераторов, но в качестве главных лиц выступали двое из них: Алексей Толстой и Михаил Шолохов. Именно их лица мелькали на страницах газет, именно на них власть делала ставку, прославляя два этих имени накануне выборов. Толстой и Шолохов работали как тягловая сила, тащившая за собой весь остальной список. Так Верховный Совет стал своеобразной табелью о рангах.

Кроме вышеназванных, в 1938-м были избраны Владимир Ставский — по очевидным причинам, как главный литературный чиновник; дагестанский поэт Сулейман Стальский — в подтверждение статуса СССР как многонациональной державы; Александр Корнейчук — приближённый к Сталину драматург, писавший пьесы по личному указанию вождя, и несколько подобных персон.

После смерти Алексея Толстого в феврале 1945 года новым «главным писателем земли Советской» неизбежно становился Леонид Леонов.

Пресловутые «выборы» в Верховный Совет безусловно являлись полностью срежиссированным действием, однако власть стремилась к тому, чтобы в глазах советских людей происходящее было максимально легитимным. В первый послевоенный год в Верховный Совет должен был прийти литератор именно что народный, общепризнанный. После «Нашествия», «Взятия Великошумска» и десятков яростных публицистических статей, прочитанных миллионами, таковым был Леонов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 122 123 124 125 126 127 128 129 130 ... 197
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Леонид Леонов. "Игра его была огромна" - Захар Прилепин бесплатно.
Похожие на Леонид Леонов. "Игра его была огромна" - Захар Прилепин книги

Оставить комментарий