Когда до каменоломни оставалось около мили, Уильям остановился и приказал двум своим воинам спешиться и идти вперед.
— Там могут быть часовые и собаки, — предупредил он. — Держите луки наготове.
Чуть позже дорога свернула влево и неожиданно уперлась в отвесную стену изуродованного холма. Вот и каменоломня. Все тихо-спокойно. Возле дороги воины Уильяма держали испуганного мальчишку — очевидно, подмастерье, которого оставили часовым, — а у его ног с пронзенной стрелой шеей истекала кровью собака.
Отряд двинулся дальше, стараясь производить как можно меньше шума. Уильям натянул поводья и оглядел местность. С тех пор как он был здесь в последний раз, холм заметно уменьшился. Деревянные подмостки поднимались вверх на недоступную высоту и спускались в вырытую у подножия холма яму. Каменные блоки различных форм и размеров лежали сложенными возле дороги, а рядом стояли готовые к отправке две массивные телеги с огромными колесами, груженные камнем. Все, даже кусты и деревья, было покрыто серой пылью. Большой участок леса («Моего леса!» — со злостью подумал Уильям) был вырублен, и здесь же стояли десять-двенадцать деревянных домишек с маленькими огородиками, а возле одного из них был построен свинарник.
Наверное, мальчишка-часовой (как и его собака) спал, когда его схватили. Уильям повернулся к нему.
— А ну-ка, парень, говори, сколько здесь мужчин?
Хоть мальчик и казался испуганным, он был не робкого десятка.
— Так ты лорд Уильям? — храбро проговорил он.
— Отвечай на вопрос, щенок, а не то вот этим мечом снесу тебе башку!
Парнишка побледнел, но ответ его был дерзким:
— Ты хочешь украсть у приора Филипа эту каменоломню?
«Да что это со мной? — недоумевал Уильям. — Я не могу запугать даже этого тощего сопляка! Почему люди думают, что им позволено мне дерзить?»
— Это моя каменоломня! — прошипел он. — Забудь о приоре Филипе — сейчас он тебе не поможет. Так сколько там мужчин?
Но вместо ответа мальчишка повернул назад голову и что было мочи завопил:
— Помогите! На помощь! На нас напали!
Уильям взялся за меч. Он медлил, внимательно следя за домами. Из-за двери одного из них выглянула испуганная физиономия. Забыв о подмастерье, он выхватил у стоящего рядом рыцаря горящий факел и хлестнул своего коня.
Подняв высоко над головой факел и слыша за спиной гулкую дробь копыт коней своих рыцарей, Уильям мчался к домишкам каменотесов. Дверь ближайшей хибары распахнулась, и из нее высунулся, протирая со сна глаза, мужик в исподнем. Поверх его головы Уильям швырнул пылающий факел. Он упал на застеленный соломой пол, и огонь мгновенно начал распространяться во все стороны. Уильям издал победный клич и поскакал дальше.
Он несся среди горстки домишек, а следом за ним с гиканьем мчались его воины, бросая факелы на крытые соломой крыши. Двери начали распахиваться, и на улицу высыпали объятые ужасом мужчины, женщины и дети, которые с воплями старались увернуться от могучих копыт. Они в панике метались возле своих разгоравшихся жилищ. На краю этой свалки Уильям остановил коня и какое-то время наблюдал за происходящим. Из горящих построек выгоняли домашний скот, и обезумевшая свинья, не разбирая пути, носилась среди всеобщей суматохи, а посредине всего этого стояла корова и раскачивала из стороны в сторону своей тупой головой. Даже молодые мужчины, которые обычно быстры до драки, были растеряны и напуганы. Определенно, раннее утро — самое подходящее время для подобного рода набегов: когда человек полуголый, он менее агрессивен.
Выскочивший из одной из хибар смуглолицый черноволосый мужик принялся отдавать команды. По всей видимости, это и был Черномазый Отто. Его слов Уильям не слышал, но по жестам догадался, что Отто приказывает женщинам хватать детей и бежать прятаться в лес, однако что он говорит мужчинам? Через минуту Уильям понял. Двое молодых мужиков мотнулись к стоявшему в стороне сараю и открыли запертую снаружи дверь. Они заскочили внутрь, а мгновение спустя появились, держа в руках тяжелые молотки. Очевидно, это был их склад инструментов, и сюда Отто посылал и других мужчин. Так, значит, они собирались драться!
Три года назад Отто отказался постоять за Филипа. Что же изменилось теперь?
Как бы там ни было, его надо убить. Уильям зловеще улыбнулся и обнажил меч.
Уже шесть или восемь мужиков были вооружены кувалдами и длинными топорами. Уильям пришпорил коня и помчался к толкавшимся возле сарая ремесленникам. Они бросились врассыпную, но Уильям взмахнул мечом и рубанул по державшей топор руке одного из каменотесов. Топор упал.
Уильям галопом пронесся мимо и развернул коня. Он тяжело дышал, но чувствовал себя прекрасно: в пылу сражения нет страха — только восторг. Его воины следили за происходящим, глядя на своего господина в ожидании приказаний. Уильям сделал им знак следовать за ним и вновь поскакал к ремесленникам. От шести рыцарей они уже не смогут так легко увернуться. Уильям зарубил двоих из них, и еще несколько мужиков пали от мечей его воинов, правда, он мчался слишком быстро, чтобы точно сосчитать погибших, и не знал, все ли мертвы или лишь ранены.
Когда он в очередной раз развернулся, Отто уже организовал силы ремесленников, а как только рыцари снова бросились в атаку, каменотесы рассеялись среди пылающих строений. Уильям с досадой понял, что это была умная тактика. Мужикам стало легче избегать схватки с преследовавшими их рыцарями, когда они оказались разрозненными, да и кони шарахались от пламени горящих домов. Уильям погнался за седовласым ремесленником, державшим в руке кувалду, но несколько раз промахнулся, и в конце концов тот спрятался от него, вбежав в дом с горящей крышей.
Отто оказался крепким орешком. Он не только руководил каменотесами, но и воодушевлял их. Если его убить, остальные наверняка сразу все сдадутся. Уильям натянул поводья и поискал его глазами. Большинство женщин и детей уже исчезли, но посредине поля боя остались стоять, плача и держась за ручки, два пятилетних малыша. Хамлеевы рыцари рыскали между домов в поисках мужиков. К своему удивлению, Уильям увидел, что на земле, стеная и истекая кровью, распластался один из его воинов. Уильям даже растерялся: со своей стороны он никак не ожидал потерь.
Обезумевшая женщина металась от дома к дому, зовя кого-то. Наконец она увидела двух малышей и подхватила их на руки. Убегая, она чуть было не столкнулась с рыцарем Жильбером де Ренном. Жильбер поднял меч, чтобы зарубить ее, но вдруг из-за дома выскочил Отто и взмахнул топором. Старый мастер умел обращаться с этим орудием, и, пройдя через бедро Жильбера, лезвие топора вонзилось в деревянное седло. Отсеченная нога шлепнулась на землю, и визжащий Жильбер упал с коня.
Он отвоевался навсегда.
Жильбер был славным рыцарем. Разозлившись, Уильям пришпорил коня. Женщина с детьми исчезла. Отто пытался выдернуть свой топор из седла. Он поднял глаза и увидел приближающегося Уильяма. Если бы он сразу же побежал, то еще успел бы спрятаться, но он продолжал стоять и тянуть топор. Наконец лезвие вышло, но Уильям был уже рядом. Он взмахнул мечом. Отто не дрогнул и поднял топор. В последнее мгновение Уильям понял, что топор каменотеса нацелен на коня и он покалечит животное прежде, чем Уильям окажется достаточно близко, чтобы достать Отто мечом. В отчаянии он изо всех сил натянул поводья, и его боевой конь, остановившись как вкопанный, встал на дыбы. Удар пришелся в шею, и лезвие топора глубоко вошло в могучие мускулы животного. Фонтаном брызнула кровь, и конь пал. Прежде чем огромное тело успело придавить его к земле, Уильям выскочил из седла.
Он был в ярости. Боевой конь стоил целое состояние и прошел с ним через всю гражданскую войну. Просто в уме не укладывалось, что он мог погибнуть от топора каменотеса.
Уильям перепрыгнул через труп животного и в бешенстве ринулся на Отто.
Старый каменотес был серьезным противником. Держа топор обеими руками, он ручкой, сделанной из сердцевины дуба, парировал удары хамлеевского меча. Уильям бил все сильнее и сильнее, заставляя его отступать. Несмотря на свой возраст, Отто имел крепкие мышцы, и атаки Уильяма едва ли слишком сильно его задевали. Уильям схватился за рукоятку меча двумя руками и обрушил его изо всех сил. И снова клинок вонзился в дерево топорища. Затем Отто начал напирать, и Уильяму пришлось отступить. Но Отто все наседал.
Внезапно Уильям испугался за свою жизнь.
Отто поднял топор. Уильям отскочил назад, но его пятка за что-то зацепилась, он споткнулся и стал падать через труп своего коня. Шлепнувшись в лужу теплой крови, он все же смог удержать в руках меч. Над ним с поднятым топором стоял Отто. Грозное орудие уже низвергалось на него, но обезумевший от страха Уильям в последнее мгновение перекатился в сторону, почувствовав, как рассекающее воздух лезвие топора обдало его легким ветерком. Он вскочил на ноги и, сделав выпад, вонзил меч в каменотеса.
