Потому что сама почва неуклонно движется на юг.
2
Рельсы уже протянулись на север от Города примерно на милю. Когда Гельвард с Коллингсом подошли поближе, они встретили движенцев, которые везли тяговый канат к заново смонтированным опорам. День-другой – и Город двинется в путь снова.
Поднявшись вместе с лошадьми на полотно, они приблизились к Городу вплотную. Впереди показалась темная дыра – вход в туннель под северной стеной, единственная официально открытая дорога в городские недра.
Гельвард проводил Коллингса до конюшен.
– Всего тебе доброго, Гельвард!..
Гельвард принял протянутую руку, и они обменялись теплым рукопожатием.
– Вы словно прощаетесь со мной навсегда.
Коллингс пожал плечами в обычной своей безыскусной манере.
– Мы теперь долго не увидимся. Желаю удачи, сынок.
– Вы куда-нибудь уезжаете?
– Я-то остаюсь здесь. А вот ты уезжаешь. Будь осторожен и поразмысли над тем, что увидишь.
Прежде чем Гельвард успел найти ответ, меновщик скрылся в конюшне. Гельвард чуть было не бросился за ним, но инстинктивно понял, что это бесполезно. Наверное, Коллингс и так сказал больше, чем полагалось.
Со смятенным сердцем Гельвард направился по туннелю дальше, к лифту, и вызвал кабину. Когда она появилась, он сразу же поднялся на четвертый уровень и стал искать Викторию. Дома ее не оказалось, он спустился на фабрику синтеза. Ее беременность уже насчитывала восемнадцать миль, но она заявила, что будет продолжать работу до последней возможности.
Завидев мужа, Виктория встала со своего рабочего места, и они вместе вернулись в комнату. До свидания с Клаузевицем оставалось еще два часа, которые прошли в разговорах о пустяках. Правда, когда открыли дверь на площадку, они провели какое-то время на воздухе.
В назначенный час Гельвард поднялся на седьмой уровень и был допущен в штаб-квартиру верховных гильдий. Ему доводилось бывать здесь и раньше, однако достаточно редко, чтобы не испытывать в этом святилище старших гильдиеров и навигаторов благоговейного трепета.
Клаузевиц поджидал его в кабинете, отведенном для разведчиков будущего. Когда Гельвард появился на пороге, глава гильдии тепло приветствовал его и предложил вина.
– Вы неплохо зарекомендовали себя, ученик Манн.
– Благодарю вас, сэр.
– Готовы ли вы к тому, чтобы вступить в наши ряды?
– Да, сэр.
– Хорошо… У гильдии нет возражений против вашей кандидатуры. Вы заслужили о себе весьма лестные отзывы.
– Если не считать стражников, – заметил Гельвард.
– Пусть это вас не тревожит. Стиль жизни стражников не всякому по вкусу.
Гельвард вздохнул с облегчением: отношения, сложившиеся у него со стражниками, внушали ему опасение, что те не преминут наябедничать на него разведчикам.
– Цель настоящей встречи, – продолжал Клаузевиц, – в том, чтобы сообщить вам о дальнейшем. Вам еще предстоит трехмильная практика в вашей собственной гильдии, но, насколько я могу судить, для вас это пустая формальность. Прежде вам придется покинуть Город. Это входит в программу подготовки гильдиеров. Возможно, ваша отлучка будет довольно длительной.
– А разрешите узнать, насколько длительной? – осведомился Гельвард.
– Трудно сказать. Не менее десяти миль. Вернее, бывает по-разному: одни возвращаются через десять-пятнадцать миль, другие отсутствуют миль сто, а то и больше.
– Но Виктория…
– Да, мне известно, что она ожидает ребенка. Когда это произойдет?
– Миль через девять.
Клаузевиц нахмурился:
– Боюсь, что в это время вы будете в отсутствии. Говоря по правде, у нас с вами нет выбора.
– Неужели нельзя подождать до родов?
– К сожалению, нельзя. Вам поручается определенное задание, и его надо выполнить. Вам уже известно, что время от времени Город вынужден пользоваться услугами женщин со стороны. Мы взяли за правило отпускать их как можно раньше, но и при этом условии они живут здесь не менее тридцати миль. Один из пунктов заключаемых нами сделок гласит, что мы обязуемся вернуть их в целости в родные поселения. Вошло в обычай поручать сопровождение этих женщин ученикам, тем более что такое поручение представляется важной частью их подготовки. Сегодня у нас есть три женщины, выразившие желание вернуться домой.
За месяцы практики Гельвард волей-неволей приобрел известную уверенность в себе.
– Сэр, моя жена ожидает своего первого ребенка. Я должен остаться с ней.
– Об этом не может быть и речи.
– А что, если я откажусь?
– Вам предъявят копию принесенной клятвы, и вы понесете предусмотренное ею наказание.
Гельвард открыл было рот, чтобы возразить, – и все же сдержался. Для споров о том, сохраняет ли клятва буквальную силу, минута выдалась явно неподходящая. Клаузевиц, по-видимому, с трудом сдерживал себя: едва Гельвард стал отказываться от слепого повиновения, лицо главного разведчика побагровело и он опустился в кресло, положив ладони на край стола. Гельвард проглотил почти сорвавшуюся с языка фразу и вместо нее задал вопрос:
– Сэр, могу ли я апеллировать к вашему сердцу?
– Апеллировать вы можете, только это ничего не изменит. Вы поклялись, что интересы безопасности Города будете ставить превыше личных забот. Неукоснительное выполнение программы вашей подготовки входит в интересы безопасности Города, вот и все.
– Но ведь отъезд наверняка можно и отсрочить! Как только родится ребенок, я выполню любой приказ.
– Нет. – Клаузевиц повернулся и вытащил большой лист бумаги, на нем были карта и какие-то столбцы цифр. – Женщин надо доставить в их родные поселения. Через девять миль, когда ваша жена разрешится от бремени, эти поселения отодвинутся от нас слишком далеко. Они и так уже находятся более чем в сорока милях к югу от Города. Факт остается фактом: настала ваша очередь, и выполнить поручение должны именно вы, и никто другой.
– Это ваше последнее слово, сэр?
– Последнее.
Гельвард отставил нетронутый стакан вина и направился к двери.
– Подожди, Гельвард!..
Он задержался на пороге.
– Если я должен уехать, я хочу по крайней мере проститься с женой.
– У тебя еще будет время. Ты отправляешься через полмили.
Пять дней – это почти ничего.
– Ну?.. – буркнул Гельвард, не ощущая более потребности выказывать собеседнику освященное традициями почтение.
– Садись, сделай милость. – Гельвард неохотно подчинился. – Не обвиняй меня в бесчеловечности: по иронии судьбы предстоящее путешествие как раз и покажет тебе, отчего обычаи Города подчас кажутся бесчеловечными. Таков наш жребий, и мы его себе не выбирали. Понимаю, что ты тревожишься за… Викторию, и тем не менее ты отправишься в прошлое. Поверь, для тебя самого нет лучшего способа разобраться в тех обстоятельствах, в каких находится Город. Именно то, что ты увидишь на юге, раскроет тебе подоплеку клятвы, подоплеку нашей кажущейся жестокости. Ты же образованный человек, Гельвард… Было ли в истории хоть одно цивилизованное общество, на время выменивавшее себе женщин ради единственной незамысловатой цели – осчастливить его одним ребенком?
– Нет, сэр. – Гельвард замялся. – Кроме разве…
– Кроме примитивных кочевых племен, для которых разбой и насилие были средством существования? Ну что ж, мы, может, ненамного лучше их. Наши меновые сделки преследуют одностороннюю выгоду, пусть внешне это вроде бы и не так. Мы выдвигаем свои условия, платим установленную цену и продолжаем путь. Приказ должен быть выполнен. Ты покинешь свою жену в дни, когда она нуждается в тебе более всего, хоть
