И так наездники проворны,
Что кони, кажется, не кони,
А перелетных стая птиц.
Их не поддерживает ветер,
Земля едва их ощущает,
И воздух и земля не знают,
Они бегут или летят.
Дон Фернандо
Так поспешим же к ним навстречу,
Вперед направим мушкетеров,
За ними с копьями и в латах
Пусть выйдут конные бойцы.
Начало доброе, Энрике,
Нам обещает этот случай.
Его приветствовать должны мы.
Итак, мужайся.
Дон Энрике
Я твой брат.
Не устрашит меня неверность
Такого случая и даже
Не устрашил бы облик смерти.
(Уходят.) Брито
А что касается меня,
Мне надо быть всегда в засаде.
И стычка же! На копья – копья.
Турнир, скажу вам, превосходный,
Ну, надо мне скорей в тайник.
(Уходит.)
(За сценой слышен призыв к оружию.)
Сцена 10-я
Другой пункт побережья. Дон Хуан и Дон Энрике , сражаются с несколькими маврами.Дон Энрике
Смелей, на них, уже разбиты,
Повсюду мавры отступают.
Дон Хуан
Поля убитыми покрыты
Солдатами и лошадьми.
Дон Энрике
А что ж не видно Дон Фернандо?
Дон Хуан
В пылу борьбы он где-то скрылся.
Дон Энрике
Отыщем же его, Кутиньо.
Дон Хуан
Где ты, повсюду я с тобой.
(Уходят.)
Сцена 11-я
Дон Фернандо , со шпагой Мулея, и Мулей , с одним только щитом.Дон Фернандо
На поле битвы опустелом,
Что общей кажется могилой,
Или театром самой смерти,
Остался, мавр, один лишь ты,
Твои солдаты отступили,
Твой конь струит потоки крови,
Покрытый пеною и пылью,
Он возмущает дольний прах,
И меж коней, освобожденных
От седоков своих убитых,
Тебя добычей он оставил
Моей властительной руки.
И я горжусь такой победой,
Ее желаннее иметь мне,
Чем видеть это поле битвы
Венчанным злостью гвоздик.
Так много пролито здесь крови,
И так украсилось ей поле,
И так несчастие громадно,
Что утомленные глаза,
Проникшись жгучим состраданьем,
Уставши всюду видеть гибель,
Невольно ищут, не глядит ли
Меж красного зеленый цвет.
Итак, твою сразивши храбрость,
Я из коней, бродивших в поле,
Взял одного, и оказался
Таким чудовищем тот конь,
Что, сын ветров, он притязает
Быть у огня усыновленным,
И между пламенем и ветром
Его оспаривает цвет,
Он белый весь, и потому-то
Вода сказала: «Он рожденье
Моих глубин, его из снега
Могла сгустить одна лишь я».
По быстроте он, словом, ветер,
По благородству – пламя молний,
По белизне – воздушный лебедь,
По кровожадности – змея,
По красоте – высокомерный,
По дерзновенности – могучий,
По ржанью звонкому – веселый,
По груди сильной – великан.
Сев на седле и сев на крупе,
Вдвоем с тобой чрез море крови
Мы проносились между трупов
На оживленном корабле,
И между пеною и кровью,
Как бы играя в перламутре,
Он от хвоста до самой челки
В стремленьи бешеном дрожал
И, чуя тяжесть над собою,
Двойною парой шпор пронзенный,
Он мчался, чудилось, влекомый
Теченьем четырех ветров.
Но и такой атлант могучий
Под тяжестью своей сломился,
Затем что тяжкий гнет несчастий
И зверю чувствовать дано;
А может быть в своем инстинкте
Задет, он про себя промолвил:
«Веселым шествует испанец,
Печальным едет в путь араб:
Так против родины я буду
Изменником и вероломным?»
Но будет говорить об этом.
Глубоко опечален ты,
Скрывает сердце, сколько может,
Но ты устами и глазами
Изобличаешь те вулканы,
Что у тебя в груди кипят,
И шлешь ты пламенные вздохи,
И слезы нежные роняешь,
И каждый раз, как обернусь я,
Моя душа удивлена;
Должна другая быть причина,
Которая тебя печалит,
Не мог твой дух одним ударом
Судьбы жестокой быть сражен:
И было бы несправедливо
И дурно, если б о свободе
Так горько плакал тот, кто может
Так тяжко раны наносить.
И потому, коль, рассказавши
Другому о своем несчастьи,
Тем самым горе облегчаешь,
Пока к моим мы не придем,
Раз эту милость заслужил я,
Тебя степенно и учтиво
Я убеждаю, расскажи мне,
Какое горе у тебя.
Скорбь сообщенная бывает
Не побежденной, но смиренной,
И я, виновник самый главный
Превратности твоей судьбы,
Желаю быть и утешеньем
И устранителем причины
Твоих печальных воздыханий,
Коли причина разрешит.
Мулей
Велик ты в храбрости, испанец,
И так учтив ты, как бесстрашен;
И ты словами побеждаешь,
Как шпагой можешь побеждать.
Когда меня на поле битвы
Ты победил мечом могучим,
Ты жизнь мою своею сделал,
И вот вторично взят я в плен;
Моя душа твоею речью
Побеждена, ты повелитель
И над душою и над жизнью,
Ты и жесток и милосерд,
И побежден тобой я дважды
Оружием и обращеньем.
Ко мне проникшись состраданьем,
Испанец, ты меня спросил,
О чем я пламенно вздыхаю;
Я сознаю, что, если скажешь
Другому о своем несчастьи,
Оно тогда умягчено,
Но сознаю я вместе с этим,
Что тот, кто говорит о боли,
Желает, чтоб она смягчилась,
Моя же боль в моей душе
Царит настолько над моими
Восторгами, что, не желая
Смущенья их и облегченья,
Хотел бы я о ней молчать;
Но нужно мне повиноваться,
И я тебе открою тайну.
Я Фесского Царя племянник,
И называюсь шейх Мулей.
Мой род прославлен многократно
Наместниками и пашами.
Но я был сыном злополучии
С первоначальных дней моих,
И даже на пороге жизни
Родился я в объятьях смерти.
Пустыня, что была великой
Могилой для испанских войск,
Была моею колыбелью:
Узнай, что я родился в Хельве [139] ,
В тот самый год, когда у Хельва
Вы пораженье понесли.
Явился я к Царю Инфантом,
Служить ему. – Но тут начало
Моих печалей и несчастий:
Казни, судьба, меня, казни.
Я красоту увидел в Фесе,
Она, мое очарованье,
Жила близ моего жилища,
Чтоб ближе смерть я встретить мог.
И чтоб любовь была вернее,
Чтоб не могла она порваться,
Росли мы оба неразлучно
С первоначальных наших лет,
И в те младенческие годы
Любовь не молнией явилась,
Когда глубоко поразила
Не силу и не высоту,
А нежность, трепетность, смиренность,
И, чтоб явить свое господство,
Она неравными стрелами
Пронзила юные сердца.
Но как вода своим упорством
На камне след обозначает
Не силою своих ударов,
А тем, что падает всегда,
Так неотступными слезами
Сумел пробить я камень сердца,
Который в долгом равнодушьи
Казался тверже, чем алмаз;
Не силою заслуг особых,
А тем, что я любил безмерно,
Ее заставил я смягчиться,
И, осчастливлен ею, жил,
Хотя недолго, наслаждаясь
Восторгами любви блаженной,
Но отлучился на несчастье:
Довольно этим я сказал!
Другой влюбленный в это время
Меня убил своей любовью,
Он счастлив был, а я несчастен,
Он близко был, я далеко,
И я в плену, а он свободен,
Так велико противоречье
Его судьбы с моей судьбою:
Решай, могу ли я скорбеть!
Дон Фернандо
О, смелый мавр и в чувствах нежный,
Коль ты влюблен, как повествуешь,
И очарован, как сказал мне,
И любишь, как изобразил,
И так ревнуешь, как вздыхаешь,
И так мечтаешь, как боишься,
И так желаешь, как тоскуешь,
Блаженно мучаешься ты.
Один лишь выкуп мне желанен:
Чтобы твоим был этот выкуп.
Вернись к возлюбленной, скажи ей,
Что португальский дворянин
Тебя в рабы ей посылает:
А ежели она захочет
Мне заплатить из чувства долга,
Мое добро бери себе:
Возьми у ней любовь как деньги
И получи с нее проценты.
Смотри, уж конь, упавший наземь,
Передохнул и снова встал;
Я знаю, что зовут любовью,
И знаю, в чем беда разлуки,
Тебя удерживать не стану,
Бери коня и поспешай.
Мулей
Я не скажу тебе ни слова;
Кто дар свой щедро предлагает,
Тот награжден уже тем самым,
Что принят добровольный дар.
Скажи мне, португалец, кто ты?
Дон Фернандо
Не более, как благородный.
Мулей
Кто б ни был ты, я это вижу.
Я буду навсегда твой раб,
Как в счастии, так и в несчастьи.
Дон Фернандо
Бери коня, не медли. Поздно.
Мулей
Когда тебе так показалось,
Что чувствует, кто был в плену
И кто к любви спешит, свободный?
(Уходит.) Дон Фернандо
Великодушно – дать другому
Свет жизни.
Мулей (за сценой)
Храбрый португалец!
Дон Фернандо
Он с лошади мне говорит.
Чего ты хочешь?
Мулей (за сценой)
Я надеюсь,
Что будет день, когда сумею
Я отплатить за это благо.
Дон Фернандо
Да усладит тебя оно.
Мулей (за сценой)
