Если подойти к резолюции июньского пленума ЦК с формально-юридической точки зрения, то приходится констатировать: 1) несмотря на многословие, документ носит общий отвлеченный характер, а суровые обвинения совершенно не аргументированы; 2) бросается в глаза ясный отпечаток импровизации, спешки при составлении документа, когда в документе нет ни логической последовательности, ни даже до конца выдержанного одного стиля (перескакивания от одного пункта к другому, частые повторения одних и тех же обвинений в разных местах; 3) в отличие от предыдущей практики "разоблачения антипартийных групп", резолюция говорит о том, с чем не были согласны члены группы, но не говорит ничего о том, какие же положительные мероприятия они предлагали; 4) в резолюции указывается, что за исключение из ЦК Молотова, Кагановича, Маленкова, Шепилова голосовали все его члены, "при одном воздержавшемся — в лице т. Молотова", то есть за свое исключение из ЦК голосовали Каганович, Маленков и Шепилов. (У Сталина хотя все подсудимые в конце концов признавались в своей вине перед ним, но никогда не голосовали за политический смертный приговор над собою, а у Хрущева уже голосуют); 5) за исключение членов ЦК и членов Президиума ЦК у Хрущева голосуют не только члены ЦК, но, оказывается, голосуют и кандидаты ЦК, имеющие по уставу партии лишь совещательный голос, и даже члены Центральной ревизионной комиссии, которые по тому же уставу не имеют и совещательного голоса на пленуме ЦК[402].
Перейдем к существу обвинений. Главные пункты обвинений сводятся к следующему:
Во внутренней политике:
1. Члены группы "на протяжении 3–4 лет", то есть со дня смерти Сталина, "оказывали прямое и косвенное противодействие курсу, одобренному XX съездом", в частности против "исправления ошибок и недостатков, порожденных культом личности". 2. "Они были против расширения прав союзных республик…" 3. "Антипартийная группа сопротивлялась мероприятиям партии по борьбе с бюрократизмом… Эта группа упорно сопротивлялась и пыталась сорвать такое важнейшее мероприятие, как реорганизация управления промышленностью, создание совнархозов в экономических районах…" 4. "Они не признавали необходимости усиления материальной заинтересованности колхозного крестьянства в расширении производства продуктов сельского хозяйства… Они возражали против отмены старого, бюрократического порядка планирования в колхозах и введения нового порядка планирования… Участники антипартийной группы выступали против отмены обязательной поставки сельскохозяйственных продуктов с дворов колхозников…" 5. "Они вели борьбу против призыва партии — догнать США в ближайшие годы по производству молока, масла и мяса на душу населения. Тем самым участники антипартийной группы продемонстрировали барски пренебрежительное отношение к насущным жизненным интересам широких народных масс". 6. "т. Молотов, проявляя консерватизм и косность, сопротивлялся делу подъема 35 миллионов гектаров целины…" 7. "т.т. Маленков, Каганович и Молотов упорно сопротивлялись тем мероприятиям, которые проводил ЦК и вся наша партия по ликвидации последствий культа личности…"
Во внешней политике:
1. "В области внешней политики эта группа, в особенности т. Молотов, проявляли косность и всячески мешали проведению назревших новых мероприятий, рассчитанных на смягчение международной напряженности…" 2. "тов. Молотов неоднократно выступал против тех мероприятий, которые осуществлялись Президиумом ЦК для улучшения отношений с Югославией". 3. "тов. Молотов тормозил заключение государственного договора с Австрией… Он был также против нормализации отношений с Японией…" 4. "Он выступал против разработанных партией принципиальных положений о возможности предотвращения войн в современных условиях, о возможности различных путей к социализму в разных странах, о необходимости усиления контактов между руководящими деятелями СССР и государственными деятелями других стран, что необходимо в интересах достижения взаимопонимания и улучшения международных отношений". 5. "По многим из этих вопросов мнение т. Молотова поддерживалось т. Кагановичем, а в ряде случаев т. Маленковым".
Происхождение, источник такой позиции группы Молотова резолюция видит в том, что "т.т. Маленков, Каганович и Молотов находились и находятся в плену старых представлений и методов, не видят новых условий, новой обстановки, проявляют консерватизм, упорно цепляются за изжившие себя… формы и методы работы, отвергая то, что рождается жизнью и вытекает из интересов развития советского общества… Как в вопросах внутренней, так и в вопросах внешней политики они являются сектантами и догматиками"… (везде цитировано из "Постановления пленума ЦК КПСС об антипартийной группе Маленкова Г. М., Кагановича Л. М., Молотова В. М.", журнал "Вопросы истории КПСС", № 1, 1957, стр. 4–7). Резолюция отмечает, что Молотов, Каганович и Маленков не только вели борьбу внутри Президиума ЦК за свою линию, но "они прибегли к интриганским приемам и устроили тайный сговор против Центрального Комитета" (там же, стр. 7). К ним присоединился и бывший кратковременный министр иностранных дел и секретарь ЦК по идеологии Шепилов.
В чем заключается этот "тайный сговор", насколько широк был его круг, кроме названных лиц, и на какие силы они ориентировались, резолюция не сообщает. Но "пленум ЦК" торжественно хвалит самого себя: "Пленум ЦК с огромным удовлетворением отмечает монолитное единство и сплоченность всех членов и кандидатов в члены ЦК, членов Центральной ревизионной комиссии, единодушно осудивших антипартийную группу. В составе пленума ЦК не было ни одного человека, который поддержал бы эту группу" (там же, стр. 7). О выступлениях на самом пленуме членов группы Молотова резолюция не говорит ни слова, как будто они и вовсе не выступали. В этом случае даже непонятно, почему пленум продолжался целых семь дней! Впрочем, резолюция намекает на одно их выступление, именно — в конце пленума. Резолюция отмечает: "Оказавшись перед лицом единодушного осуждения пленумом ЦК антипартийной деятельности группы, когда члены ЦК единодушно потребовали вывода членов группы из ЦК и исключения из партии, они признали наличие сговора, вредность своей антипартийной деятельности, обязались подчиниться решениям партии" (там же, стр. 7–8). И все-таки Хрущев их вывел не только из Президиума ЦК, но исключил и из состава ЦК вообще. Причем Хрущев считает важным подчеркнуть, что это решение "принято единодушно" и слово "единодушно" или "единогласно" в заключительных трех абзацах резолюции повторяется семь раз!
Поверим Хрущеву, что Молотов и молотовцы признали "вредность своей антипартийной деятельности и обязались подчиниться решениям партии", но тогда как же с этим согласовать поступок главы группы — Молотова, который "воздерживается при голосовании", нарушая столь единодушную идиллию на столь "монолитном" собрании? Тут явно не сведены концы с концами. Сталин был более искусным режиссером в таких делах! Хрущевы могут сказать, что мы осуждаем методы Сталина и не заставляем людей заниматься "унизительным самобичеванием". Но "самобичевание" догматиков и "раскольников" было бы более убедительным аргументом, чем многократное "единодушие" Хрущева с самим собою…
Однако, если уж говорить о "сталинских методах" расправы со своими противниками, то они все-таки выглядят более "демократическими", чем модернизированный сталинизм Хрущева. Троцкисты имели возможность открыто выступать со своими контртезисами против Сталина на страницах "Правды". Зиновьев выступал с контрдокладом против Сталина на XIV съезде партии. Бухарин, Рыков и Томский открыто излагали свои взгляды как в "Платформах", так и в речах на пленумах и продолжительное время имели право находиться и в ЦК и в партии, не будучи согласны со Сталиным. Тем временем партия месяцами, даже годами дискутировала об их программах, гока очередной съезд (а не пленум ЦК!) не принимал решения "о несовместимости пропаганды их взглядов с принадлежностью к партии", а вот Хрущев, в узком кругу своих аппаратчиков, не запрашивая так называемую партию, за семь дней решает судьбу людей, которые создали и самого Хрущева и эту "мудрую и великую партию".
Остановимся на трех главных пунктах обвинений против группы Молотова: 1) группа выступала против смягчения международной напряженности; 2) группа выступала против развенчания Сталина и за сталинские методы правления; 3) группа выступала против поднятия жизненного стандарта населения.
Если группа выступала против всего этого, а руководство Хрущева такую политику осуждает, то это должно было бы означать автоматически, что Хрущев: 1) выступает за нормализацию международных отношений; 2) усиливает курс на дальнейшее развенчание Сталина и отказывается от сталинских методов правления; 3) пересматривает сталинскую экономическую политику "преимущественного развития тяжелой промышленности", как основы основ советской экономики, и восстанавливает нормальную пропорцию в финансировании тяжелой, легкой и пищевой промышленности. Происходит ли все это? Изменилось ли что-нибудь во внешней и внутренней политике Кремля с тех пор, как оттуда изгнаны молотовцы? Во внешней политике курс Молотова пока что остается в абсолютной неприкосновенности. Даже больше — определенные факторы говорят за то, что этот курс имеет тенденцию вернуть советскую внешнюю политику к исходной позиции — к "чистым методам" сталинской эры. Новое руководство Кремля продолжает молотовскую политику более последовательно, чем сам Молотов. Еще более кричащим является, пожалуй, тот факт, что кремлевская внешняя политика все еще символизируется в лице того мрачного человека, в котором счастливо сочетаются три качества трех основоположников нынешней внешней политики Москвы — твердолобие Молотова, лицемерие Вышинского и абсолютная аморальность Сталина — в Громыко. Даже фонетическое звучание этого имени наводит на печальные размышления: "Громыко" — значит "гром", "громить"! Конечно, он не министр в обычном смысле этого слова, а всего-навсего "дипломатический курьер" Хрущева, но курьер "громовых известий"…
