работы, — сорок четыре года моей жизни, всех, кого любил, терял, находил снова, кого потерял совсем и навсегда. Я почувствовал совсем реально, до боли и стеснения в груди, неискупимую вину перед самыми близкими, о ком писал все теми же буквами, не умея выразить сути, перед теми, о ком не написал, но навсегда сохранил в сердце слово дружеского участия, протянутую руку или оставшуюся во мне страсть.
Эта память живет сегодня в моем сердце, она реально ощутима — опыт утрат и крестов, выросших на политой слезами и кровью земле, которой навсегда принадлежу. А потому так просто одновременно представить себя мальчиком в Третьем доме Советов, греющим руки у раскаленных изразцов, прислушивающимся к раскатам громыхающего в кабинете отцовского голоса; маму, по другую от нас с сестрой сторону за лагерным частоколом, с навечно живым и ясным лицом; любовь к женщине, чья красота воспринималась прежде прямым наваждением, а теперь ощущается светом, возвращающим меня к жизни; и чудо нашего продолжения в смешной длинноногой девочке с прозрачными глазами. Так же сразу и одновременно я вижу свой путь — бегство от себя и свое к себе возвращение сквозь череду дней и лет, сквозь все свои заблуждения, ошибки и неискупимую вину перед близкими. Прости меня, сестра, за самоуверенное нежелание понять твою тягость: упиваясь собственной, конкретной, ничего не стоящей правотой, я судил и судил тебя, позабыв о благодарности за неизменную любовь ко мне, знать не зная всей меры твоей собственной беды.
Простите меня, мои друзья, за все, чем случилось огорчить вас, — это слабость говорила во мне, суетливость, тщеславие, легкомыслие или эгоизм. Простите.
Не судите обо мне, хочется сказать словами Гоголя, не выводите своих заключений из прочитанного — вы все равно ошибетесь, это ведь мне, а не кому-то другому открылось мое назначение. «Рожден я вовсе не затем, — писал Гоголь в „Выбранных местах“, — чтобы произвести эпоху в области литературной. Дело мое проще и ближе: дело мое есть то, о котором прежде всего должен подумать всяк человек, не только один я. Дело мое — душа и прочное дело жизни. А потому и образ действий моих должен быть прочен, и сочинять я должен прочно. Мне незачем торопиться; пусть их торопятся другие!..» И вот сейчас, когда это так ясно прочитано мной, когда так отчетливо увидел себя и всю свою жизнь, когда свет хлынул в комнату, где я живу и работаю, — могу спокойно, с полным осознанием исполненного долга поставить точку.
Май 1971 — февраль 1972
Комментарий[8]
Еще весной и летом… в нас жило… ощущение если не победы, то силы, азарта, даже нового для нас чувства достоинства. — Речь идет о кампании протеста против политических преследований, за восстановление интеллектуальной свободы и других гражданских прав советских граждан. Эта кампания началась в 1965–1966 гг. и достигла пика в первой половине 1968 г. Самым распространенным способом выражения гражданского протеста стали индивидуальные и коллективные «открытые письма».
Ф. С. был активным участником многих протестных акций того времени. Его подпись стоит под одной из наиболее известных петиций 1966 г. — письмом 62-х московских писателей в Президиум XXIII съезда КПСС с предложением взять на поруки осужденных литераторов Андрея Синявского и Юлия Даниэля (см. комментарий к с. 58). В мае 1967 г. он, вместе с Владимиром Войновичем и Владимиром Корниловым, отправил IV съезду Союза советских писателей телеграмму солидарности со знаменитым открытым письмом Александра Солженицына съезду. Тогда же, в 1967 г., Ф. С. поддержал коллективное письмо 167 деятелей науки и культуры в Президиум Верховного Совета СССР с предложением принять законопроект о законодательном обеспечении свободы информации. В 1968 г. он вместе с Валентином Непомнящим и Сергеем Лариным составил письмо протеста против приговора, вынесенного Александру Гинзбургу и Юрию Галанскову (см. комментарий к с. 58); это письмо подписали 24 деятеля советской культуры.
20 мая 1968 г. Секретариат Правления Московского отделения Союза писателей вынес 35 своим членам взыскания «за политическую безответственность, выразившуюся в подписании заявлений и писем в различные адреса, по своей форме и содержанию дискредитирующих советские правопорядки и авторитет советских судебных органов, а также за игнорирование факта использования этих документов буржуазной пропагандой в целях, враждебных Советскому Союзу и советской литературе». В зависимости от представлений Секретариата о степени прегрешений того или иного «подписанта» (иронический термин тех лет, обозначавший человека, поставившего свою подпись под письмом протеста), взыскания варьировались — от «строгого выговора с предупреждением и занесением в личное дело» до простых «предупреждений без занесения». Ф. С. было «поставлено на вид».
Участие в «подписантских» кампаниях 1966–1968 гг. стало для Ф. С., как и для многих других, первым шагом в диссидентство — гражданское и литературное: подписи под письмами в защиту еще многих гонимых, статьи в самиздатских журналах и альманахах, литературные публикации за рубежом. Выговор же 1968 г. оказался первым звеном в цепочке санкций, завершившихся изгнанием из Союза писателей в марте 1980 г. (за подпись под протестом против высылки А. Д. Сахарова из Москвы), конфискацией его литературного архива в августе 1982-го с последующим уничтожением конфискованных бумаг и, наконец, арестом в январе 1985 г., годичным пребыванием в Лефортовской тюрьме и приговором к пяти годам ссылки. Из ссылки он был освобожден в июне 1987 г., в ходе массового помилования политзаключенных при Горбачеве.
…21 августа — день завершения процесса. — Вторжение в ночь на 21 августа 1968 г. войск СССР и других стран Варшавского договора в Чехословакию положило конец не только демократическим реформам в Чехословакии, но и надеждам на аналогичные реформы в Советском Союзе.
…в наследство от отца. — Отец Ф. С., Григорий Самойлович (Цви) Фридлянд (1897–1937), родился в Минске, учился в Петербурге, принимал активное участие в революционных событиях 1917 г. и в Гражданской войне, с 1921 г. член ВКП(б). В начале 1920-х учился в Институте красной профессуры, специализировался в области новой и новейшей истории Западной Европы. Преподавал в ряде высших учебных заведений Москвы, был первым деканом исторического факультета МГУ. Один из организаторов и член президиума Общества историков-марксистов, член редколлегии журнала «Историк-марксист». Автор ряда учебных пособий для вузов, множества научных трудов — в первую очередь по истории Великой французской революции.
31 мая 1936 г. был арестован; резолюция членов Политбюро ЦК ВКП(б) Сталина, Молотова, Ворошилова и Кагановича о вынесении ему смертного приговора датируется 27 февраля 1937 г.; решение оформлено приговором Военной коллегии Верховного суда СССР 7 марта 1937 г. Расстрелян 8 марта 1937 г.
…книгу отца о Марате… — См.: Фридлянд Ц. Жан-Поль Марат и гражданская война XVIII века. М., 1934. Переиздана в 1959 г.
Полонский (настоящая фамилия Гусин) Вячеслав Павлович (1886–1932) — известный советский литературный критик, публицист, историк. Участник революционного движения с 1905 г. В 1921–1929 гг. редактор журнала «Печать и революция», в 1926–1931 гг. главный редактор «Нового мира». В партийной печати подвергался критике за «непролетарский подход к литературе».
Сергеев Владимир Сергеевич (1883–1941) — историк античности, профессор, научный сотрудник Института истории АН СССР, заведующий кафедрой древней истории МГУ и МИФЛИ. Автор первых советских учебников для вузов по истории Древней Греции и Рима.
…он тоже был героем одной из отцовских
