Варвара Федосеевна и Оксана принесли чайную посуду, кизиловое варенье, круглый слоеный пирог. Пригласили гостя к столу.
— В армии служил? — усаживаясь за стол, спросил Петр Филиппович.
— Не довелось, — вздохнул бармен. — Есть у меня тетя, единственная родственница. И я у нее единственный родич. Сочли возможным освободить от воинской повинности.
— Понятно, — сказал Шепелюк, хотя в объяснении Вартанова ему было далеко не все понятно. Он хотел ему рассказать, как все четыре года войны носил на себе тяжелую ребристую плиту миномета, пронес ее до самого Берлина, сколько перекопал земли, отрыл окопов на нескончаемом пути войны, но передумал — бармен вряд ли поймет как надо.
Эдик достал из сумки коньяк, небрежно обронив, что предпочитает только «Наполеон». Вместо чая попросил черный кофе. Оксана пошла на кухню приготовить кофе, а Петр Филиппович спросил, кивнув на массивную бутылку:
— У нас продается?
— Ну что вы! Презент от иностранных моряков. Они частые гости в баре.
— Смотри, чтобы они тебя не задарили, — усмехнулся Петр Филиппович.
Умудренный жизненным опытом, фронтовик Шепелюк почувствовал какую-то скрытую цель прихода Эдика. А Оксаной тот только прикрывался. Спросить прямо, что ему нужно, не торопился, решил выждать, а поэтому терпеливо выслушивал «жениха», не перечил, кое в чем даже поддакивал.
— Зачем тебе подрабатывать? — говорил он. — Место у тебя доходное. Презенты получаешь. Чего еще? Сыт, пьян и нос в табаке.
— Жить надо красиво, как сказал старик Эзоп.
— Что значит — красиво? — поинтересовался хозяин дома.
— Если откровенно — хотел подработать на машину. В наш век это не роскошь, а средство для передвижения. — Тут Эдик мечтательно улыбнулся. — Представьте: мы с Оксаной — впереди, а вы с Варварой Федосеевной — позади. За грибками, на рыбалку, куда угодно...
— Да, заманчиво...
Оксана принесла чашку кофе, поставила перед Эдиком.
— Мерси, — поблагодарил он.
Затем бармен открыл бутылку «Наполеона», с профессиональной ловкостью протер салфеткой горлышко, попросил соответствующие рюмки, но их не оказалось. Пришлось разливать в обычные, «водочные». Эдик предложил выпить за знакомство. Петр Филиппович, Варвара Федосеевна и Оксана только пригубили, а Эдик выпил всю рюмку, запил несколькими глотками кофе и, не спросив разрешения, закурил.
— Так как, Петр Филиппович, принимаете меня на поденную работу? — подмигнул Эдик Оксане, которая подливала ему кофе и помалкивала в присутствии родителей.
Гость хотел добавить коньяку в рюмку Петра Филипповича, но тот накрыл ее ладонью.
— Я же сказал: поденщиков не принимаем. Увы...
— Тогда приду Толику помогать безвозмездно, так сказать, на благо отечества. Посмотрю. Может, понравится. Можно? В порядке эксперимента?
— Приходи.
Эдик оживился. Тут же рассказал случай, как однажды подкалымили в порту какие-то грузчики и получили от иностранцев по нескольку пар джинсов.
Оксана увидела, как помрачнело лицо отца, кстати, люто ненавидевшего джинсы, и поторопилась выйти с чашками на кухню, опасаясь, что неминуемо разразится буря, и очень жалея, что пригласила бармена в гости.
Шепелюк, однако, вел себя спокойно.
— Дело, конечно, рискованное, — сказал он. — Насколько я понял, товар иностранцы должны доставить, а грузчики — принять. Остальное — дело техники, то есть того, кто сидит на кране.
— Петр Филиппович! — восторженно провозгласил Вартанов. — У вас не голова, а компьютер. Все шито-крыто, только если бригадир глаза закроет. А? Предлагаю запить это дело. По глотку «Наполеона»?
— Нет, нет, спасибо, — отказался Шепелюк. — У меня от коньяка голова болит.
— Так когда мне можно прийти в помощники студенту-заочнику?
— Что с тобой делать!.. Я должен в бригаде подготовить твое появление, чтобы не было лишних разговоров. Не советую болтать языком за этой штукой. — Петр Филиппович постучал чайной ложечкой по бутылке. — Позвони через недельку.
Эдик, поблагодарив хозяев за хлеб-соль, пригласил Оксану погулять по вечернему городу, но та отказалась.
Избегала встреч и в последующие дни, несмотря на назойливое преследование бармена.
30
Вечером, когда рабочий день уже закончился, в кабинете генерала Гаевого раздался телефонный звонок. Алексей Иванович снял трубку.
— Товарищ генерал, — услышал он, — докладывает дежурный, майор Евдокимов. К вам пришел заявитель, товарищ Шепелюк Петр Филиппович, бригадир грузчиков из порта.
— По какому вопросу?
— Говорит, что хочет лично вам изложить этот вопрос.
— Проводите ко мне.
— Есть.
...Петр Филиппович несмело поднимался за дежурным на второй этаж. Ни разу ему не приходилось обращаться в КГБ. Но вот закрались сомнения, подозрения... После некоторого колебания решил рассказать о странной просьбе к нему бармена из «Бригантины».
Порог кабинета Шепелюк переступил с полной уверенностью, что его поймут в таком солидном учреждении и посоветуют, как дальше быть.
Алексей Иванович усадил его напротив себя у письменного стола и спросил:
— Как там портовики справляются с планом?
— Наша бригада идет с превышением плана, а вот за весь порт затрудняюсь сказать. Хозяйство большое. Вагонов часто не хватает, краны простаивают. Дел много. Все зависит от людей, от того, как каждый относится к порученному. Чего стоит человек, видно по тому, как он трудится, а не как говорит.
Петр Филиппович вспомнил далекие фронтовые будни, свои тогдашние наблюдения на этот счет. Воевал он рядовым минометчиком, но приходилось и в разведку за «языком» ходить. Успех во многом зависел от того, с кем пойдешь. Такого принципа он придерживался и теперь, при комплектовании своей бригады портовых грузчиков.
— На каком фронте пришлось воевать? — спросил генерал.
— На волоколамском направлении, под Москвой, а после ранения — на Первом Белорусском.
— А я на Северо-Западном. Летом сорок третьего на Курской дуге был. Жарко приходилось. Да и под Старой Руссой... Так я вас слушаю, Петр Филиппович. Что привело вас к нам?
— Не знаю, с чего и начать. В общем, так. На прошлой неделе к нам домой напросился знакомый моей дочери Оксаны — Эдик, по фамилии Вартанов. Молодой такой парень, высокий, с усиками, одним словом — щеголь. Работает барменом в ресторане. Ну, думали мы с моей Варварой Федосеевной, пришел свататься. Но не тут-то было. О сватовстве ни слова. Думаю, зачем же пришел? Оказывается, желает устроиться в мою бригаду. Думаю — ладно. Слушаю дальше. Выходит, ему надо подработать на машину. Это ему-то подработать! Золотая цепь на шее, коньяк «Наполеон» приволок, говорит, только такой предпочитает. Гадаю, куда это гнет парень. Оформляться как положено не собирается. В бригаде работает крановщиком его дружок Анатолий Красноштан. Пришел он к нам, как говорят, с улицы. Хлопцы в бригаде ушлые, один к одному, их не проведешь. Парень оказался разболтанным, но принес справку, что учится заочно на третьем курсе. Посоветовались и решили принять заочника в бригаду, чтобы сделать из него человека. Скоро уже год как трудится. Возни с ним много, но мы его держим, присматриваем за ним всей бригадой. Когда надо, причесываем по-рабочему. Из разговора с барменом я понял, что замышляет он какое-то грязное дело. Может, операцию с джинсами или еще что. А я, видите ли, должен закрыть глаза.
