следующей части. См. четыре главы «Разговоров вестников»: «Совершенный трактат об этом и том», «Исследование об этом и том», «Второе исследование об этом и том», «Третье исследование об этом и том». Эти понятия занимают также место первостепенной важности в работе:
Друскин Я. Трактат формула бытия // ОР РНБ. Ф. 1232. Ед. хр. 9.
642
Цитируется Г. Орловым в «Предисловии»: Друскин Я. Вблизи, вестников. С. 9.
643
Друскин. (Дневник).
644
Там же.
645
См. примеч. 60 к наст. главе.
646
Мы цитируем по варианту, который нам предложила Л. Друскина и который дается в нашей публикации. Однако в этом первом отрывке, на основе публикации Орлова, мы заменили в последней фразе первого параграфа слово «происхождение» на «происходящее», поскольку нам кажется, что оно более соответствует контексту.
647
«(Бесконечная прямая) нигде не пронзает нас, ибо для того, чтобы пронзить что-либо, должен обнаружиться ее конец, которого нет» (Хармс Д. «Бесконечное, вот ответ на все вопросы...» // Cahiers du monde russe et sovietique. Vol. 26/3—4. 1985. P. 307—308 (публ. Ж.-Ф. Жаккара). См. часть «Ноль и бесконечность» 2-й главы.
648
Проблема последовательности является основополагающей мыслью философского диалога чинарей, чему доказательством служит то, что ей отводится особое место в записях Липавского. В маленьком трактате, названием которого служит это слово, он указывает на существование четырех типов «последовательности»: 1) «преобразование», 2) «изменение», 3) «охватывание» и 4) «движение» (Липавский Л. Последовательность // ОР РНБ. Ф. 1232. Ед. хр. 65). См. его же: «Время», «Объяснение времени», «Определенное (качество, характер, изменения...)», «(О преобразовании)», «Созерцание движения» // ОР НРБ. Ф. 1232. Ед. хр. 59, 62, 63, 64, 66.
649
Друскин рассуждает о скуке в тексте «О желании», к которому мы вернемся немного дальше. У Хармса скука, обычно связанная с творческим бессилием, занимает огромное место как в его дневниках, так и в прозаических текстах. Находясь в Курске во время ссылки, он пишет: «Я люблю быть один. Но вот прошел месяц и мне мое одиночество надоело. Книги не развлекали меня, а садясь за стол, я часто просиживал подолгу, не написав ни строчки. Я опять брался за книгу, и бумага оставалась чистой. Да еще это болезненное состояние! Одним словом, я начал скучать» (Хармс Д. «Мы жили в двух комнатах...» // Русская мысль. 1988. № 3730. 24 июня (Литературное приложение. № 6. С. XI; публ. Ж.-Ф. Жаккара). Эта скука — благоприятная почва для страха. Хармс пишет в том же году: «Я ничего не делаю: собачий страх находит на меня» (там же; мы приводим этот текст полностью немного дальше в наст. главе). В прозе писателя именно эта скука часто толкает героев на совершение абсурдных и даже жестоких действий, как это случается с Петей Гвоздиковым в тексте, написанном 9 октября 1936 г.:
«Однажды Петя Гвоздиков ходил по квартире. Ему было очень скучно. Он поднял с пола какую-то бумажку, которую обронила прислуга. Бумага оказалась обрывком газеты. Это было неинтересно. Петя попробовал поймать кошку, но кошка забралась под шкап. Петя сходил в прихожую за зонтиком, чтобы зонтиком выгнать кошку из-под шкапа. Но когда Петя вернулся, то кошки уже под шкапом не было. Петя поискал кошку под диваном и за сундуком, но кошки нигде не было, зато за сундуком Петя нашел молоток. Петя взял молоток и стал подумывать, что бы им такое сделать. Петя постучал молотком по полу, но это было скучно. Тут Петя вспомнил, что в прихожей на стуле стоит коробочка с гвоздями. Петя пошел в прихожую, выбрал в коробочке несколько гвоздей, которые были подлиннее, и стал думать, куда бы их забить. Если была бы кошка, то, конечно, было бы интересно прибить кошку гвоздем за ухо к двери, а хвостиком к порогу. Но кошки не было. Петя увидел рояль. И вот от скуки Петя подошел и вбил три гвоздя в крышку рояля» (Хармс Д. «Однажды Петя Гвоздиков...» // ОР РНБ. Ф. 1232. Ед. хр. 273). Этому тексту предшествует запись:
«Задача.
1) Выдумать задание в 2 минуты:
Заполнить эту страницу в 10 м. на сюжет Мальчик Петя Гвоздиков забил гвоздями рояль (там же). Эта маленькая деталь показывает, с одной стороны, манеру, в которой работал писатель, и с другой — ту быстроту, с какой он мог сочинять такие абсолютно бесподобные миниатюры, как эта.
650
Друскин Я. Вестники и их разговоры.
651
Там же.
652
Друскин Я. О деревьях // Разговоры вестников. Деревья являются, как у философа, так и у Хармса, источником безмятежности и покоя. Друскин писал, что он предпочитает скорее наблюдать за деревьями, нежели преподавать; см. отрывок в примеч. 58 к наст. главе. У Хармса см. стихотворение «Я долго смотрел на зеленые деревья/Покой наполнял мою душу...», упомянутое в части 2-й главы, посвященной Матюшину.
653
Друскин Я. Вестники и их разговоры.
654
Друскин Я. Классификация точек.
655
Там же.
656
Там же.
657
См., в частности: Хармс Д. «Бесконечное, вот ответ на все вопросы...» (см. часть «Нуль и бесконечность» 2-й главы), написанное в то же время, что и глава «Вестники и их разговоры».
658
См. текст Хармса, анализируемый в предыдущей главе в части «Измерение вещей».
659
Хармс Д. «Числа не связаны порядком...» <1933> // ОР РНБ. Ф. 1232. Ед. хр. 374. Черновик, возможно, не окончен. Приводится полностью. О Хармсе и числах см. примеч. 198 ко 2-й главе. Тот же круг идей в следующем отрывке, взятом из другого текста: «Тут все начали говорить о числах. Хвилишевский уверял, что ему известно такое число, что если его написать по-китайски сверху вниз, то оно будет похоже на булочника» (Хармс Д. «Тут все начали говорить по-своему...» (5 октября <1933> // ОР РНБ. Ф. 1232. Ед. хр. 231). На этом же листе мы читаем следующий
