Они не могли удержать его в тюрьме надолго, потому что не имели для этого достаточных причин. К тому же где-то за стенами камеры ждала Сэйбл, отданная на милость двух спятивших полковников, рассматривающих ситуацию только со своей колокольни.
Хантер вдруг подумал с веселой злостью, что ему жаль первого, кто надумает сунуться к нему.
Сэйбл спустилась по ступеням веранды, не удостоив конвоиров и взглядом. Она направилась прямо к гарнизонной тюрьме, но не прошла и половины расстояния, когда в ворота форта въехал насквозь пропыленный взвод кавалеристов. Во главе его рысил на своем жеребце Ной Кирквуд, которого она сразу узнала, несмотря на толстый слой пыли.
Новоиспеченный капитан осадил жеребца поблизости от Сэйбл, которая продолжала свой путь, не обращая на него внимания.
— Мисс Кавано!
Она даже не замедлила шага, лихорадочно подыскивая уничтожающий ответ на упреки, которые Ной, конечно же, приготовил для нее. К счастью, он никогда не видел ребенка у нее на руках и потому вряд ли мог затронуть эту тему. Во всяком случае, она очень на это надеялась.
— Мисс Кавано!
На этот раз Сэйбл соизволила остановиться и обернуться. Ной подъехал ближе и обратился к ней:
— Вы поставили меня в крайне затруднительное положение своим бегством из форта. Так она и знала! Упреки!
— Вы все время в чем-то меня обвиняете, Ной, — возмутилась она, на правах старой знакомой с легкостью называя его по имени (чего никогда не сделала бы прежде). — А ведь я спасла вам жизнь!
— И чуть было не подвели под трибунал!
— Трибунал! С вами случилось бы кое-что похуже трибунала, если бы я не оказалась вместе с вами в лагере пауни.
— В качестве пленницы, — усмехнувшись, напомнил Ной.
— Ну и что? Я была вам полезной и в качестве пленницы, не так ли? Если бы не мы с Хантером, вас могли бы отдать разве что под небесный трибунал.
Ной поморщился. Он не мог не признать правоты Сэйбл, но полагал, что это не извиняет ее последующего поведения.
— Из-за вас мы две недели прочесывали пустыню.
— Если бы я хотела быть найденной, вам бы не пришлось столько трудиться.
— Однако ситуацию вы создали щекотливую, мисс Кавано. Белая женщина — незамужняя и весьма привлекательная — на территории резервации!
— Так вы хотели защитить меня от опасности? Уверяю вас, Ной, я не нуждалась ни в вашей помощи, ни в помощи армии в целом.
— Неужели? — Капитан хлопнул себя по колену, от чего в воздух поднялось облако пыли. — Я бы так не сказал, судя по тому, что мы нашли в хижине Мак-Кракена. Кровь была повсюду!
Ненадолго к Сэйбл вновь вернулся ужас ощущения, что Хантер и Быстрая Стрела мертвы. Но она не позволила даже тени пережитого горя отразиться на лице.
— Что же там случилось? — настаивал Ной.
— А почему бы вам не расспросить мистера Мак-Кракена?
Не ожидая ответа, она круто повернулась и продолжила путь к тюрьме. Строение внешне выглядело вполне безобидно. Это был всего лишь амбар — правда, сложенный из толстенных бревен, с хорошо укрепленными решетками на окошках. Завернув за угол, Сэйбл замерла на полушаге.
Хантер выглядывал из окна своей камеры, и в каком виде! Опершись локтями на подобие подоконника, он высунул наружу руки, в одной из которых был зажат веер засаленных карт. Нет, что за невозможный тип! Она, значит, сходит с ума от беспокойства, а он проводит досуг за игрой в карты! И с кем! Перед окном, оседлав скамью, устроился рыжеволосый великан с ручищами, похожими на бревна. Как раз в этот момент Хантер бросил ему одну из карт и засмеялся.
Сэйбл облегченно вздохнула.
— Играем в азартные игры, мистер Мак-Кракен?
— Ой-ой-ой! — воскликнул тот, поднимая взгляд от карт. — Когда она называет меня мистером, лучше быть готовым ко всему.
Здоровяк поднялся со скамьи, улыбаясь от уха до уха.
— Дугал Фрейзер к вашим услугам, мадам, — пророкотал он, как пушинку, сдвигая в сторону тяжелую скамью. — Вы уж не больно его ругайте, потому как это я предложил игру-то начать.
Про себя он подумал: «Вот она, причина, по которой парень совсем сбился с панталыку. Оно, конечно, и слава Богу!»
Пока Хантер представлял Сэйбл бывшему старшему сержанту, она купалась в его взгляде, как в теплом солнечном луче.
— Как твоя сестра? — спросил Хантер мягко, протягивая к ней руку сквозь толстые решетки окна.
— Похудела и побледнела, но духом не пала, это я знаю точно. — Сэйбл взяла руку и ласково сжала ее, дав себе слово не упоминать о том, что прочла в дневнике матери (у Хантера было полно проблем и без истории из прошлого семьи Кавано). — Лейтенант Кирквуд только что вернулся. Теперь он в чине капитана. Через несколько минут мне придется уйти: отец требует моего появления в приемной Мейтланда.
Хантер переступил ногами, и цепи на лодыжках отозвались клацаньем.
— Как это нелепо! — возмутилась Сэйбл. — С тобой обращаются, как с индейцем, вставшим на тропу войны!
— Не обращай внимания на эти мелочи, любовь моя. Как видишь, со мной все в порядке. В тюрьме у конфедератов было намного хуже.
— Неужто она знает? — ахнул Дугал Фрейзер, перебегая взглядом с одного на другого.
— Да, понимаешь, она связала меня сонного и до тех пор била дубиной по голове, пока я не рассказал все, — ответил Хантер с трагическим вздохом.
— Бессовестный лгун!
— Язва!
— Животное!
— Я люблю тебя, Сэй.
— Я знаю. — Волей-неволей ей пришлось ухватиться за прутья решетки — таким жадным, таким волнующим был его взгляд. — Я все про тебя знаю, Хантер Мак-Кракен.
К этому времени Дугал уже чувствовал себя достаточно неловко, а тут и вовсе поспешил ретироваться. Никто не заметил его ухода.
— И зачем только мы вернулись сюда, Хантер?
— Потому что нужно уметь встретиться со своими проблемами лицом к лицу, а не бегать от них.
— Ты не мог найти более подходящего времени взяться за ум, — сказала она с досадой.
— А кто виноват? Ты ведь из кожи вон лезла, чтобы я стал таким, — усмехнулся Хантер и коснулся ее щеки.
Сэйбл тотчас накрыла его руку своей, повернулась и прижалась губами к ладони. Неизбежная группа зевак, собравшаяся шагах в десяти, оживленно зашепталась. Хантер подумал: если она может так вести себя на виду у всех, то и он сможет провести в тюрьме еще денек-другой, если придется.
— Итак, — прошептала Сэйбл, предварительно убедившись, что ее эскорт находится вне пределов слышимости, — как же мы возьмемся за твое освобождение?
— Очень просто. Передай обоим полковникам, что я готов побеседовать.
— И что это должно значить? — поинтересовалась она, выгибая дугой бровь, высветленную солнцем пустыни. — Когда тебя выведут, ты расшвыряешь конвойных и сбежишь, перекинув меня через седло?
