о вымирании
Хорошо вымирать в дурной компании.
Моностих Кл. Лемминг
Газета Г. Кнабе вспоминал: Соболевский был единственный, кто читал по-гречески, как мы по-французски. Не расшифровывал, а как газету.
Галлюцинация В академической поликлинике психоневролог спросила: как спите, не бывало ли видений или голосов? Я сказал: несколько лет слышу глухую, будто из‐за стены, музыку вроде гимна СССР. Она явно оказалась неподготовлена к этому и не переспрашивала.
Гамлет
…Я стою, забывши счет столетий,
Я стою и зябну на посту.
Еще в Ветхом молвил Ты Завете,
Что уронишь светоч в темноту… —
Это стихотворение К. Бальмонта «Мировая пыль» из сб. «Зарево зорь». Собственно, в подтексте «…Я вышел на подмостки» – не только лермонтовское «Выхожу один я на дорогу», но и его же «Не могу на родине томиться…» и «Я рожден, чтоб целый мир был зритель / Торжества иль гибели моей».
«Гениальные вещи не являются ни по заказу, ни по самозаказу».
Генофонд Наиболее расово чистые культуры – эндогамные, каннибальские.
Гиппопотам Из потомства Готье–Гумилева («Гиппопотам с огромным брюхом / Лежит в яванских тростниках…») – наш ответ Элиоту:
Да! Мы душой гиппопотамы.
Нам утро, вечер – два крыла.
Недаром демонов упрямых
На свет земля произвела.
И далее:
Сродни лежанкам и полатям,
Мы сброд бесстрашный и лихой.
Полено красное мы схватим
Вот этой голою рукой…
П. Орешин
Глаголы движения «Ты уже вошел в историю, чего ты теперь по ней бегаешь?» – говорила Раиса Максимовна Горбачеву в телевизионных «Куклах».
Глокая куздра Примеры из палайского языка в книге Мунэна: «Эти кувани в ташуре да будут… Эти верлахи в куволимах да будут… Ты! таццу (императив) эти картинанта! Ты! таццу эти иттинанта!» Таков же любой жаргон и любой иностранный язык для начинающего.
…Глуповата «Поэзия должна быть глуповата» – «Может быть, Пушкин имел в виду, что поэзия, по Вяч. Вс. Иванову, подчиняется правому полушарию?» – спросила Н. Он считал, что поэзия чужда рассудку и забывал лишь добавить: такому, как мой. Из рецензии: «Чем старше становлюсь, тем меньше, перечитывая, нахожу хороших стихов и тем лучше нахожу эти немногие».
Глуповата В «Месте печати» напечатали «Оммаж Проперцию» Паунда – он мне показался глупее, чем раньше. Почему? Из-за графики: все строки с больших букв, концы длинных строк переносятся не в конец, а в начало следующей строки, поэтому кажется, что это не стихи, а проза сверхкороткими – как у Дорошевича или Шкловского – абзацами; лишь потом замечаешь, что в конце их часто не точка, а запятая. А от прозы инстинктивно ждешь большей содержательности. Многозначительность Паунда достигалась прихотливым расположением строчек, а оно и стерлось.
Глухой глухого звал Текст – если он диалог, то с глухим или глухих. Текст меня не слышит никогда, а я его не слышу, если не имею филологической подготовки.
Годить Было очередное постановление о совершенствовании литературной критики и проч., В. Е. Холшевников спросил: «Вам это ничего не напомнило?» – «Нет». – «Как начинается „Современная идиллия“?» – «Заходит ко мне однажды Молчалин и говорит: „Надо, братец, погодить“. – „Помилуйте, Алексей Степаныч, да что ж я и делаю, как не всю жизнь гожу“?» – «А дальше?» Дальше я не помнил. «А дальше сказано: до сих пор ты годил пассивно, а теперь должен годить активно». Придя домой, я бросился к Щедрину: точно так, только не столь лаконично.
«Щедрина нужно было держать в козьем копыте», – сказал сын, памятуя, как Александра Македонского отравили стиксовой водой. Он поносил всю русскую литературу, потому что чувствовал, что сам бы мог ее так написать («Ну хотите, я вам буду один каждый месяц писать по такому журналу? только вот драму Островского не напишу – эх, драма, драма, и куда тебя занесло!»), только поэтому и не считал это нужным. Он это называл: «Как будто вся русская словесность есть сочинение госпожи Анны Дараган». Я утешался мыслью: а вот «Анну Каренину» не написал бы, – а потом понял, что написал бы, и все ее переживания оказались бы неопровержимым небокоптительством. От реплики Стрижа-критика: «Здесь есть что-то седое…» – пошел весь стиль «Арабесок» Белого, который вряд ли читал эту строчку. Из «Мелочей жизни» вышли «Сентиментальные повести» Зощенко. «Побольше цитируйте Щедрина в „Записях и выписках“, – сказал мне А. Осповат, – вы не думайте, его никто не читал». Может быть, и правда: 29 июня 1999 года по телевизору сказали, что вице-премьер Аксененко распорядился подготовить ему бумаги о повышении производительности труда на следующий год на 20%. Точно так старший помпадуров сын писал в сочинении: предложу статистику, по которой всего будет вдвое и втрое. Впрочем, гувернер сделал пометку: «А что с сими излишками будет сделано?» («Испорченные дети»).
Гоморра «Что ни дом, то содом, что ни двор, то гомор» (Даль).
Гордость «У таракана, ежели он в щи попадет, вид меланхолический, покоряющийся неизбежности, но гордый» (М. Шагинян – З. Гиппиус, 30 нояб.1910 г.).
Гордость Переписка О. Фрейденберг с Б. Пастернаком – переписка гордости с уничижением паче гордости.
Гордыня – в том, чтобы искать самый высокий алтарь, чтобы принести всего себя в дар. Все равно как книга, которая рвется раскрыться кому-то сразу всеми страницами.
Гортанный А. А. Зализняк писал, что всякий незнакомый язык описывается как гортанный. Так римляне всех варваров считали белокурыми и синеглазыми, даже цейлонцев (В. Кролль).
Грамматика «Они не существуют: они не спрягаются в страдательном», – писал Пастернак. А еще ведь есть и мучительский залог.
Графология Лурье ревновал Ахматову к ее почерку: не позволял посылать в журналы стихи от руки, только на машинке. Кокто поразил Эйзенштейна тем, что, увидев его, вскочил, бросился к столу и стал писать его почерком. Ничего особенного: не только Гиппиус в письмах Волынскому тоже писала его почерком, но и Цветковская в письмах Бальмонту. У Т. М. была знакомая старушка, угадывавшая характеры по почерку, я послал ей тетрадь конспектов по античности – тут и русский, и латинский, и прямой, и косой… Вернула: «Вот если бы частное письмо…»
Груз культурный: Эйдельман (жовиальный моветон, похожий на маленького слона навеселе) из побывки в Стэнфорде вывез 29 кг ксероксов.
Груша Почему у Некрасова дедушка Яков кричит: «По грушу! по грушу! Купи, сменяй!»? Потому что Некрасов брал эти крики не со слуха, а из книжной записи (какой?), не очень толковой: на самом деле коробейник, вероятно, кричал «пó-грошу! пó-грошу!»
