Совет был таков: как можно полнее используйте то, что у вас есть.
– Группа на месте, – сообщил техник-свинья, запихивая наушник в завиток уха, похожего на изделие из слоеного теста.
– Они что-нибудь нашли?
– Это насос… Опять его фокусы.
– Заглушите насос? – приказал Скорпион. – Откачаем конденсат потом.
– Заглушить насос, сэр? – переспросил техник. – Но это плановая откачка…
– Я знаю. Ты еще скажи, что этот насос двадцать три года не останавливали.
– Останавливали, сэр, но всегда включали запасной. А сейчас запасной в ремонте, его вернут через несколько дней. Все бригады заняты – проверяют источники других акустических сигналов.
– А если остановить, что будет?
– Ничего хорошего. Без дублирующего насоса через несколько часов конденсат затопит три или четыре уровня.
– Ну и черт с ними. Звук с этих ярусов можно будет ловить и фильтровать? У нас хорошая аппаратура?
Техник задумался, но Скорпион знал, что профессиональная гордость в конце концов возьмет верх.
– Думаю, проблем не будет.
– Тогда держи хвост пистолетом. Не бесконечен же этот конденсат. К тому же у нас есть и другие насосы, подключим их.
– Слушаюсь, сэр, – ответил техник, скорее подчиняясь дисциплине, чем доводам Скорпиона.
Техник сообщил своей команде о решении пожертвовать несколькими уровнями. Он был вынужден трижды или четырежды повторить приказ, прежде чем рабочие поняли, что начальник говорит всерьез и что сам он подчиняется воле Скорпиона.
Тот понимал причину сомнений. Откачка конденсата на борту «Ностальгии по бесконечности» – дело серьезное, и остановка насоса чревата тяжелыми последствиями. Стоит затопить уровень выделениями капитана, и его будет непросто привести в порядок, сделать пригодным для обитания людей. Но гораздо важнее калибровка оружия. Бездействие насосов представляло собой меньшее зло, нежели выключение прослушивающего оборудования в этой части корабля. Если затопление нескольких ярусов – это цена отражения атаки пустившихся в погоню волков, то Скорпион готов платить.
Потускнели лампы; даже постоянный фоновый гул насосов притих. Гипометрическое орудие выстрелило.
Разогнавшись, орудие превращалось в столб из бесшумно кружащихся деталей, в сверкающий смерч. В вакууме оно вращалось с устрашающей скоростью. Расчеты показали, что один-единственный неправильно установленный лепесток способен вдребезги разнести «Ностальгию по бесконечности». Скорпион вспомнил, с какой тщательностью собирали орудие сочленители, и теперь понимал, в чем причина такого усердия.
Инструкция по калибровке выполнялась неукоснительно. Поскольку действие орудия зависело от допусков атомарного масштаба, невозможно было, по словам Ремонтуара, изготовить два совершенно одинаковых экземпляра. Подобно изготовлявшимся когда-то вручную ружьям, каждая пушка имела индивидуальную отдачу, которая требовала тщательной регулировки и компенсации. Тут не обойтись простой пристрелкой; надо найти приемлемую причинно-следственную зависимость, укладывающуюся в интервал математического ожидания. И когда эта зависимость рассчитана, воздействие орудия теоретически может быть направлено куда угодно – так ружье способно в любой момент выстрелить в любую сторону.
Скорпиону уже довелось видеть гм-орудие в деле. Ему не требовалось понимать принцип действия, достаточно было знать, что оно боеспособно. Он ощущал акустические удары, когда сферические объемы атмосферы Арарата изымались из бытия (или, если точнее, куда-то перемещались и там распределялись). Он видел, как в море исчезла полусфера воды, – и по сей день содрогался, вспоминая вопиющую противоестественность этого события.
Как объяснил Ремонтуар, в технологическом отношении гипометрическое оружие ведет себя непредсказуемо и очень опасно. Даже точно изготовленное и отрегулированное, оно тем не менее способно обратиться против своего владельца. Ситуация отчасти напоминала попытку схватить кобру за хвост и натравить ее на врагов, надеясь, что змея не свернется кольцом и не укусит поймавшего ее.
Беда в том, что Скорпиону и его беженцам без этой змеи не обойтись.
По счастью, не все аспекты применения гипометрического оружия были непредсказуемы. Дальность выстрела составляла несколько световых часов, а кроме того, существовало четкое соотношение между скоростью вращения орудия (измеряемой в параметрах, о которых Скорпиону не хотелось думать) и радиальной досягаемостью в заданном направлении. Сложнее было предугадать точку возникновения всеуничтожающей сферы и ее размер.
Процедура испытания пушки не представляла сложности, если целью была планета: запустив орудие, его операторы просто регулировали частоту вращения таким образом, чтобы эффект выстрела проявился на безопасном расстоянии, а затем по возможности определяли мощность и направление выстрела. После того как орудие разряжалось, они в предполагаемой зоне поражения искали любые признаки того, что сферический объем пространства-времени – вместе с находящейся в нем материей – в один миг исчез из бытия.
В космосе калибровка гипометрического орудия давалась сложнее. Не существовало датчиков, способных зарегистрировать исчезновение нескольких атомов межзвездного газа из нескольких кубических метров вакуума. Единственное логичное решение сводилось к тому, чтобы провести калибровку гм-орудия внутри корабля. Разумеется, это было в высшей степени опасно: если сфера коснется сочленительского двигателя, корабль будет мгновенно уничтожен. Однако, по словам Ремонтуара, калибровка в полетных условиях уже производилась, и довольно успешно. Во всяком случае, ни один корабль при этом не погиб.
Единственное, чего они не сделали, – это не выбрали цель внутри корабля, предпочтя точку на корпусе, вдали от важнейших систем. Предстояло задать такие исходные параметры, чтобы за бортом образовался микроскопический шар. Пушка стреляла снова и снова, всякий раз слегка меняя скорость вращения, и каждая новая сфера возникала все ближе к корпусу корабля. За его пределами сферы были невидимы, следить за их приближением можно было лишь умозрительно, то есть невозможно было угадать, вырвет следующий выстрел кусок обшивки или поразит случайный атом в сотне метров от субсветовика. Ситуация напоминала спиритический сеанс с вызыванием злого духа, когда его появления ждут с ужасом и нетерпением.
Зона пристрелки орудия была ограничена собственно корпусом корабля; в нее входили системы автоматического контроля. Всех, кто еще не погрузился в криосон, перевели как можно дальше от пушки. После каждого выстрела, сопровождаемого судорогой отдачи, когда тончайший механизм ужимается до самого дна шахты, техники Скорпиона анализировали поступившие данные, убеждались, что необходимый эффект достигнут, сканировали сеть микрофонов и барометров в поисках следов исчезновения сферического куска корабля диаметром примерно метр. Процесс калибровки продолжался, техники снова и снова регулировали орудие и тщательно изучали результаты выстрела.
Свет снова померк.
– Что-то есть, – крикнул техник через несколько секунд.
Скорпион увидел, как на экране появилось несколько мигающих красных огней.
– Сигналы идут из…
Но закончить техник не успел. Его слова утонули в нарастающем вое, какого Скорпион никогда не слышал на борту «Ностальгии по бесконечности». То был не рев воздуха, вырывающегося из близкой пробоины, не треск ломающихся переборок. Это походило на глухой, полный муки вопль живого существа, получившего страшную рану.
Постепенно крик затих – так вдали смолкает рокот грома.
– И правда, что-то есть, – проговорил Скорпион.
Он отправился посмотреть своими глазами. Последствия оказались еще хуже, чем он опасался: исчез не метровый кусок корабля, а огромная сфера в пятнадцать метров. Срезы переборок и палуб на ее границе блестели полированным серебром. Из поврежденных труб лилась зеленая жидкость; в пустоте, рассыпая искры при ударах о металлические поверхности, качались электрические кабели.
Могло быть и хуже, сказал себе Скорпион. Зона поражения образовалась далеко от обитаемых уровней, важнейших систем жизнеобеспечения и управления кораблем, а также от борта. Было отмечено небольшое понижение давления воздуха, но по большому счету корабль понес пустяковый урон. Тем не менее капитан кричал. Несомненно, была задета его малоизученная нервная система, и он испытал боль. Трудно было судить, насколько она сильна, прекратилась ли сразу или продолжается до сих пор. Возможно, она даже была несравнима с человеческой. Об этом страшно было даже подумать. Если капитан так кричал, утратив лишь крошечную часть своего тела, что будет, когда корабль получит более серьезные повреждения?
А ведь это вполне может случиться.
Скорпион пошел к операторам орудия, крайне взволнованным, судя по их лицам и жестам. Они ожидали самое малое выволочки.
