Это не было реальностью. Луко знал, что это — иллюзия. Но это не было чем — то спроецированным в его разум — оно шло изнутри него самого.
— Капитан! — раздался чей — то очень далёкий крик с незнакомыми женскими модуляциями. — Капитан, сосредоточьтесь! Отриньте это! Услышьте меня!
Сотни слоев войны были навалены друг на друга. Луко заставил себя смотреть на кровопролитие и страдания, чтобы пройти сквозь все воплощения, пока не наткнулся на одну, отличавшуюся от прочих. Одиночная круглая комната, населенная призраками пыточная на космическом корабле. Он увидел самого себя, лежащим на палубе, бьющимся в конвульсиях во власти уничтожителя душ Панпсихиона. Он заставил себя подняться на колени, тоже самое сделал Луко, на которого он сейчас смотрел. Он огляделся по сторонам и увидел лицо сестры Эскарион призрачно мерцающее над траншеями и горящими крепостями.
Луко, шатаясь, побрел к измельчителю душ. Его молниевые когти рассекли переплетения стоек и проводов. Вниз пролился ливень из кристаллов, разлетавшихся вдребезги при ударе о палубу.
Сестра Эскарион последовала за ним в этом разрушении. Она вонзила силовой топор в ядро машины, лицо её исказила гримаса при попытке вытащить оружие обратно. Луко не мог точно оценивать дистанцию и направление, поэтому неистово крушил всё вокруг себя, разбрасывая куски машины во все стороны.
Тысячи войн расслоились и пропали. Крепости обратились в пыль. Грязь высохла и улетучилась, оставив пустыню без битвы на ней. Панпсихион стал доминирующей реальностью, а потом и вовсе единственной, и Луко смог, наконец, сбросить наваждение со своего разума.
Космодесантники лежали вокруг в разных степенях потери сознания. Варника же был на ногах, как и сам капитан. Имперские Кулаки были разбросаны, стонали и медленно приходили в себя, возвращаясь в собственные реальности.
Один не двигался. Паллас, кривясь от боли в собственной голове, присел рядом с Имперским Кулаком, считывая жизненные показатели с брони павшего воина.
— Он погиб, — сказал Паллас.
— Как его звали? — спросил Грэв, с трудом выговаривая слова в перерывах меду приступами кашля. Он стоял на коленях, согнувшись пополам.
— Горван, — отозвался один из Имперских Кулаков.
— Прекс? — позвал Луко. — Сержант?
Эскарион дотронулась до наплечника капитана и указала в сторону стены с выходом из лабиринта отсеков. Прекс сидел у стены с болт-пистолетом в руке, его цепной меч валялся на полу. Голова откинута так, что была видна огромная дыра в затылке. Мозги Прекса были размазаны по стене за его спиной, расплескавшись по мозаикам в узоре, характерном при болтерном ранении.
Никто не сказал вслух, что Прекс застрелился. Это было очевидно.
— Что же он увидел? — спросил Паллас.
— Не думай об этом, — ответил Варника. — Давайте двигаться дальше. Сестра, позаботься об их душах.
Ударный отряд пересек Панпсихион, заполнив помещением хрустом обломков психической машины под подошвами бронированных сапог. Эскарион, склонив голову, последовала за космодесантниками к двойным дверям на дальней стороне комнаты, бормоча молитвы об усопших.
Сарпедон упёрся в палубу своими уцелевшими когтями и приложил все силы, чтобы раздвинуть двери мостика. Взрывостойкие двери, автоматически захлопывавшиеся в случае абордажа «Фаланги» скрипнули и слегка поддались. Гидравлические шланги лопнули, сопротивление уменьшилось, и двери раздвинулись достаточно, чтобы в щель мог протиснуться космодесантник.
— Деният! — крикнул Сарпедон, вступая на мостик «Фаланги».
Мостик был дворцом, выстроенным чтобы восславлять когда — то правившего здесь капитана — Рогала Дорна, примарха легиона Имперских Кулаков, первого властелина «Фаланги». Под его командованием этот корабль затмевал небеса самой Терры во времена, когда Гор осаждал дворец Императора. Внушительный, украшенный золотом трон, высотой в три этажа, доминировал на мостике. По краям лестничных пролётов, которые вели к увеличенному в размерах кафедральному трону, располагались изображения захваченных или открытых вооружений врагов во времена Великого крестового похода.
Гигантский смотровой экран, занимавший большую часть изогнутой стены напротив трона, демонстрировал панораму Сокрытой области, с одиноко светящейся звездой Кравамеш на краю. Кравамеш потемнела и тлела, черные тучи неслись по её жжёной оранжевой сфере, словно подпитывание варп-ворот, позволивших Абраксу прийти в реальный мир, истощило силы звезды. Под экраном находились дюжины рулей, каждый из которых контролировал жизненно-важную систему «Фаланги», даже когда они были не задействованы, вокруг должны были суетиться шумные члены экипажа под надсмотром Имперских Кулаков. Ныне же лишь мёртвые тела нескольких членов экипажа, срубленных огнём, лежали на своих постах.
Одно тело лежало на полу рядом со своим креслом. В кресле у пульта контроля связью сидела сгорбившаяся престарелая фигура, костлявые пальцы бегали по тумблерам. Человек обернулся на голос Сарпедона, демонстрируя старое морщинистое лицо, расколотое улыбкой.
— Лорд Сарпедон, — сказал старик, — так долго я ждал этого. Из всех частей будущего, предначертанного Властелину Денияту, вы сверкаете ярче других в его плане. Я — Отец Гиранар, удостоенный чести возглавлять свою паству.
Сарпедон с опаской крался по мостику, пробегая глазами по монументальным скульптурам, находившимся в тенях по краям мостика, полированные комплекты древней брони, мерцали по периметру подножия трона.
— Где Деният? — спросил он.
Гиранар поднялся на ноги, правда, учитывая его согнутое тело, он едва ли стал выше от этого. Указывая дрожащим пальцем, он сделал пару шагов в сторону Сарпедона.
— Я благословен тем, что дожил, чтобы увидеть это. Я не смел и надеяться, что это случится при моей жизни, что нити сплетутся, что тот, о ком писал Деният, приведет его орден к осуществлению наших мечтаний. Но ты стоишь передо мной, лорд Сарпедон. И все мы стоим в точке пересечения судеб. Сарпедон приподнял топор Меркаэно, стремительно преодолел разделявшее их расстояние, сделав быстрый выпад перед Гиранаром.
— Я задал вопрос — где Деният?
— Не стоит угрожать тем, кого просто несут вихри судьбы, которыми мы правим, — раздался синтезированный голос, исходящий откуда — то из — за трона. — Люди, подобные Отцу Гиранару, не ведают своей судьбы и бессильны её изменить. Но ты и я, Сарпедон, мы — другие. Мы — авторы своих судеб. Это значит, что человек подобный тебе прокладывает каналы, по которым потом потечёт будущее. А человек подобный мне — решает, каким это будущее будет.
Силуэт дредноута Космодесанта с грохотом вышел из — за трона. Цвета и геральдика Испивающих Души ярко блестели на нём, словно он только что вышел из кузни старого ордена. Ракетная установка и силовой кулак были смонтированы под его массивными плечами, печати чистоты развевались на его угловатом саркофаге.
— Иктин всё мне рассказал, — сказал Сарпедон, — я знаю, почему ты здесь. Ты собираешься провести «Фалангу» по всей галактике, рассеивая по пути полчища Абракса.
— Так и есть, — ответил Деният, — а он сказал тебе зачем?
— Он пытался, — сказал Сарпедон. — Но я не мог поверить в подобную вещь, сказанную устами космодесантника, даже такого развращённого как Иктин. Так что я хотел бы услышать это от тебя.
— Всё просто, Сарпедон, — ответил Деният. Корпус повернулся таким образом, что голова дредноута, выполненная в форме увеличенного в размерах шлема космодесантника, уставилась на гигантский экран и простирающуюся на нём пустоту. — Галактика испорчена. Люди её прокляты, а правители — жестоки. Совпадает с твоими выводами, правда ведь? Империум тёмное и беспощадное место, просто рассадник отчаяния, дающий силам варпа шанс творить зло в нашей вселенной. Империум должен переродиться через страдание. Великое страдание, в масштабах превосходящих всякое воображение недалёких умов. Благодаря моему плану, который претворяли в жизнь многие, включая тебя, Абракс и «Фаланга» объединятся, чтобы принести такое страдание, что Империум перекуётся в более сильный и справедливый.
— А ты будешь им править? — уточнил Сарпедон.
— Конечно, — ответил Деният, зелёные линзы глаз саркофага вновь сфокусировались на Сарпедоне. — Кто же ещё сможет?
— Ты же понимаешь, — сказал Сарпедон, — что я должен попытаться остановить тебя. Возможно, я погибну, без сомнения это с большой долей вероятности входит в твой план. Но это не важно, если есть хоть малейший шанс на то, что люди Империума смогут избежать подобной судьбы, то я обязан попытаться его использовать.
— Ну конечно, — ответил Деният, — ничего другого я не ожидал. Ты верно служил мне, Сарпедон, хотя и исполнял свою роль неосознанно. Необходимость убивать тебя причиняет мне немалую боль. Но ты насмерть будешь сражаться за тот самый Империум, который ты же учил презирать, поэтому я должен убедиться, что ты не помешаешь мне в будущем.
