размах, что я не могу проследить за всеми случаями выселения.
– Организуйте протестные выступления, – посоветовал Махеш Капур.
Сандип Лахири разинул рот. Он даже вообразить не мог, как это он, представитель власти, будет организовывать какие-либо массовые волнения; тот факт, что это предлагает бывший министр, превосходил его понимание. Но сочувствие к согнанным с места крестьянам, лишившимся имущества и средств к существованию, заставляло его наседать на Махеша Капура, который считался их защитником. В глубине души он надеялся, что тот и сам вмешается, осознав, как тяжело приходится людям.
– Вы разговаривали с Джхой? – спросил Махеш Капур.
– Да, сэр.
– И что он говорит?
– Сэр, как известно, мы с ним не сходимся во взглядах. Если меня что-либо огорчает, уже по этой причине он радуется. А поскольку значительная часть его доходов поступает от землевладельцев, то…
– Ладно-ладно, – прервал его Махеш Капур. – Я подумаю об этом. Я только что приехал и не успел еще вникнуть во все детали, поговорить с избирателями…
– С избирателями, сэр? – Лахири обрадовался тому, что Махеш Капур рассматривает Рудхию в качестве возможной замены своего обычного городского избирательного округа.
– Там будет видно, там будет видно, – произнес Махеш Капур с неожиданным добродушием. – Пока еще рано говорить наверняка. А вот и наш дом. Давайте зайдем, выпьем чаю.
За чаем Сандип Лахири и Ман смогли наконец побеседовать. Ман с разочарованием узнал, что охоты в ближайшее время не предвидится. Сандип не любил охоту и организовывал ее только по обязанности.
Он считал, что в этом году необходимость охоты отпала. Прошли дожди – пусть даже не слишком сильные, – и природная пищевая цепь восстановилась, а угроза нападения волков снизилась. Некоторые деревенские жители приписывали улучшение ситуации заступничеству Лахири, который лично организовал охоту. Этот факт наряду с доброжелательным отношением Лахири к вверенным ему людям, его способностью быстро разобраться на месте в возникшем конфликте (даже, к примеру, под каким-нибудь деревом в деревне), его справедливостью при разрешении финансовых вопросов, отказом поддерживать незаконное выселение того или иного арендатора и твердостью в поддержании законности и порядка в подокруге сделал Сандипа Лахири чрезвычайно популярной фигурой у местного населения. Что, однако, не мешало некоторым юнцам посмеиваться над его «кола топи».
Спустя некоторое время Сандип попросил разрешения удалиться:
– Я договорился о встрече с господином Джха, сэр, а он не из тех, кому нравится, когда его заставляют ждать.
– Что касается выселений, – сказал Махеш Капур на прощание, – то я хотел бы посмотреть список пострадавших в нашем подокруге.
– Видите ли, сэр… – замялся Лахири. Такого списка он не имел и к тому же сомневался, этично ли было бы передавать его кому-либо.
– Неточность и незавершенность, – прокомментировал Махеш Капур и поднялся, чтобы проводить молодого человека до двери, прежде чем тому придет в голову пожаловаться еще на какие-нибудь непорядки.
14.3
Визит Сандипа Лахири к Джхе обернулся полным фиаско.
Джха был важной политической фигурой, другом главного министра и председателем верхней законодательной палаты штата; он привык к тому, что глава подокружной администрации советуется с ним относительно всех значительных событий на его территории и возникающих проблем. Лахири же, со своей стороны, не видел необходимости докладывать партийному функционеру обо всем, что происходит в Рудхии, и о своих действиях. Он совсем недавно окончил университет, где твердо усвоил принципы либерализма а-ля Ласки[113], а также основы конституционного права, согласно которым партия и государство существуют независимо друг от друга, и старался держаться на расстоянии от местных политических заправил.
За год работы в Рудхии он, однако, убедился, что полностью избежать их опеки невозможно. Когда Джха начинал кипятиться, приходилось являться к нему на ковер. Лахири относился к этим визитам как к локальной вспышке какой-нибудь эпидемии или другой досадной неожиданности, требующей его присутствия. Эти встречи отнимали у него время и действовали на нервы, но были непременной составляющей административной рутины.
По логике вещей, это Джха должен был бы посещать офис молодого руководителя, но бесполезно было ожидать этого от пятидесятипятилетнего партийца. Поэтому Сандип Лахири продолжал ездить к нему – из уважения к его возрасту, а не высокому партийному посту. Он привык к грубости Джхи и заранее придавал лицу глуповато-растерянное выражение, скрывавшее его подлинные мысли. Однажды, когда Джа даже не предложил ему сесть – якобы по рассеянности, но, более вероятно, из желания продемонстрировать подчиненным свое превосходство над представителем местной власти, – Сандип с таким же рассеянным видом сам взял стул и сел, улыбаясь Джхе невинно и благожелательно.
На этот раз, однако, Джха пребывал в благодушном настроении; белая конгрессовская шапочка была небрежно сдвинута набекрень, лицо его расплывалось в широкой улыбке.
– Вы тоже садитесь, садитесь, – предложил Джха по-английски. Поскольку они были одни, строить из себя большого начальника он не стал.
– Благодарю вас, сэр, – ответил Лахири с облегчением.
– Выпейте чаю.
– Спасибо, сэр. Я выпил бы, если бы только что не сделал этого.
Покружив, беседа наконец воспарила.
– Я читал циркуляр, который выпустили, – сказал Джха.
– Циркуляр? Какой?
– О сборе средств для Дня независимости.
– А, ну да, – отозвался Лахири. – Я как раз хотел попросить у вас помощи в связи с этим. Вы пользуетесь у людей большим уважением, сэр, и, если бы вы обратились к ним с призывом делать взносы, это существенно облегчило бы задачу. Мы могли бы собрать значительную сумму и устроить людям настоящий праздник – раздавать сладости, накормить бедняков и так далее. Я рассчитываю на вашу помощь, сэр.
– А я рассчитываю на вашу, – ответил Джха, широко улыбаясь. – Поэтому я вас и позвал.
– Мою, сэр? – Сандип улыбнулся в ответ беспомощно и настороженно.
– Да-да. Понимаете, у Конгресса тоже есть планы относительно Дня независимости. Мы возьмем половину средств, которые вы соберете, и сделаем свой отдельный праздник – большой праздник, чтобы помочь людям и так далее, понимаете? Этого мы от вас и ожидаем. Другую половину вы можете использовать по своему усмотрению, – великодушно добавил он. – Естественно, я призову людей делать взносы.
Именно этого Сандип и боялся. Ни один из собеседников не упомянул о том, что за несколько дней до этого двое приспешников Джхи обращались к Лахири, прощупывая почву в этом отношении, но их предложение было ему не по душе, о чем он им и сказал. Сейчас же он лишь молча улыбался. Его молчание насторожило партийца.
– Так я буду ждать половину суммы, да? – спросил он с некоторым беспокойством. – Деньги будут нужны нам скоро, потребуется дня два, чтобы организовать все, а вы еще не начали их собирать.
– Ох, не знаю… – отвечал Сандип, вскинув руки в беспомощном жесте,
