Круто получилось, — Дейл протёр гитару. — Я песню недавно написал про рыцаря. Думаю, тебе понравится, — Дейл подмигнул Мажору.
'И вот он восстал из пепла. Вырвался из ада.
Герой, который не видывал этот мир.
Он не дрогнет перед врагом, такова его награда.
Он будет сражаться, пока хватает сил.
Смерть его была столь внезапной.
Клинок прошёл насквозь, оставив шрам вовек.
И теперь он станет воином опасным.
Теперь он дьявол, а вовсе не человек.
Трепещите враги и друзья в одночасье.
Теперь он видит ложь и не верит никому.
А он хотел лишь в жизни только счастья.
Но до счастья не дотянуться одному.
Нашёл он друга в жизни, и тот решил напрасно…
Что достоин завершить миссию одну.
Эшафот так манил его, и ему стало ясно.
Габриэль не мёртв, ведь жизнь дарована ему.
Договор с некромантом был предельно чётким.
Жизнь за жизнь — гармония всего.
Эльф приклонил колено и стал ребёнком робким.
«Да пусть будет так. Ты достоин счастья больше моего».
И вот палаш со свистом сделал тонко.
Голова покинула тело под гравитацией Земли.
Он не жалел, а желал лишь только…
Чтобы рыцарь ощутил прекрасные деньки.'
* * *
Они пели песни до полтретьего ночи. Все ребята попрощались. Чипа и Дейла забрал дядя Витя, как и обещал. Мажор вызвал такси. Владимир и Эдик пошли домой пешком. Йети шёл на пару метров впереди, прокладывая путь и защищая от, якобы, бандитов. Невского эта ситуация забавляла. Йети всегда вынюхивал дорогу наперёд.
— Владимир, — начал разговор Эдик. — Мне Николай Аркадьевич рассказал ваш план. Общий план, — уточнил толстячок.
— Вот как? — сделал удивлённое лицо Владимир и продолжил наблюдать за радостным Йети.
— И весь ваш план зависел только от тебя? — Эдуард даже остановился.
— В этом твоя проблема, Эдуард. Ты видишь только то, что хочешь видеть. План зависел не от меня. Он зависел от всех нас. Если бы не ты, то никто не смог бы создать мощное средство, которое сможет повалить такого монстра, как Арчи. Если бы не Серж, то кто смог бы сделать меткий выстрел в движущуюся мишень, которая может тебя убить в одну секунду? Николай Аркадьевич, единственный из нашего окружения, кто смог выйти на последнюю лабораторию. Остальные погрешности — это только погрешности, которые ведут к общему результату. Главное, что всё получилось, — Невский похлопал друга по плечу.
— А если бы ты не справился?
— Тут я тебе не позавидовал бы. Ты вместе с профессором остался бы навечно в лаборатории и работал до конца жизни. Позднее у тебя бы нашли чип в ноге и, скорее всего, расстреляли за шпионаж без суда и следствия. Профессора взяли бы под строгий контроль. Примерно как-то так бы было, — Владимир громко цокнул. — Это мои предположения.
— Не очень оптимистичные, — тяжело вздохнул Эдик.
— Из-за этого нужно уметь работать в команде и полностью доверять ей.
— Я же не знал даже одной десятой части плана. И ты говоришь: работать в команде?
— Просто ты не готов к пыткам и даже к моральному давлению. Мы стараемся огородить тебя от всего этого. Когда человек ничего не знает, то…
— Ничего и не скажет, — закончил Эдик. — Я действительно не уверен, что ничего не скажу. С вашей стороны — это правильно, но я чувствую некую недосказанность.
— Такова цена твоей жизни и твоего здоровья. Иногда приходится чем-то жертвовать. Даже дружбой, — Владимир предложил пойти дальше.
— Не знал, что вы с Николаем Аркадьевичем близкие друзья.
— Завидуешь? — рассмеялся Невский. — На самом деле мы не друзья. Учитывая, какого он года рождения, то смело можно сказать, что мы товарищи. Просто Белов владеет такими связями и информацией, что проще его держать поближе. К тому же он знает, что будет с ним, если он предаст меня.
— И что же?
— Долгая мучительная смерть со всеми возможными пытками, придуманными людьми за последние три тысячи лет, — просто ответил Невский.
— Последние три тысячи лет? — удивился толстячок.
— Подарили сборник: «Тысяча и одна казнь». Очень интересное чтиво. Могу дать почитать.
— Думаю, что мне будет это не интересно.
— Жаль. Мог бы многое узнать о пределах человеческого организма.
— Всё равно спасибо, но я, пожалуй, лучше откажусь, — Эдик призадумался. — Сарказм?
— Сарказм, — честно ответил Невский.
— Я поражаюсь тебе, Владимир. Учитывая, через что ты прошёл… Ты остаёшься тем же оптимистом, и твой сарказм остаётся при тебе. Как тебе это удаётся?
— Всё просто. Могу рассказать тебе небольшой секрет, как я перестал бояться зубных врачей. Дело в том, что я до какого-то времени страдал зубной болью до изнеможения. Эта боль меня преследовала всегда и везде, особенно ночью. Отец был в командировке, а мама уехала на какую-то выставку. Я был предоставлен себе на целых три дня. Боль не унималась. Тут ничего не поделаешь, особенно если тебе шесть лет. Тогда я пошёл на отчаянный шаг. Я просто выбил больной зуб отцовским ножом и камнем. Крови тогда было море, как мне казалось, но зато я избавился от ноющей боли раз и навсегда. И знаешь, о чём я думал?
— Что скажут мама и папа? — сделал догадку Эдик.
— Нет. Я просто сказал себе, что лучше испытать единовременную адскую боль, но в последствии избавиться от длительной боли. И это получилось. Теперь подходим к твоему вопросу. Все трудности, они приходят и уходят. Никогда не задерживаются. И переживать из-за них –слишком глупо. Хотя порой хочется рвать и метать. Просто не нужно останавливаться на чём-то, что приносит тебе дискомфорт, — Владимир улыбнулся.
— Иногда я забываю, что ты только школу закончил. Порой твои слова, сказанные вовремя, делают тебя очень умным человеком.
— Так себе комплимент, — Невский остановился. — Вот мы и дома. Постарайся не шуметь и учти, что мой отец спит чутко. Как бы на тебя Йети не натравил. Я пока покормлю пса.
— Вы так поздно его кормите? — удивился толстячок.
— Приходится. Метаболизм у него бешенный. Мне порой кажется, что мы динозавра держим, — Йети оскалился. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил Эдик и тихо поплёлся в дом.
Владимир сел на скамейку и положил заготовленную еду в миску. «Йети, еда!». Пёс сразу
