В то утро, когда скончался Петр II, родные графини Натальи Борисовны Шереметевой съехались к ней в дом так рано, что она еще спала; когда она проснулась, ей объявили о смерти императора. Это известие поразило ее ужасом: «Ах, пропала, пропала! – твердила она, – я довольно знала обыкновение, что все фавориты после своих государей пропадают: чего было и мне ожидать?» Вечером того же дня приехал ее жених, и они возобновили друг другу клятву, что их ничто не разлучит, кроме смерти.
Долгоруким между тем становилось все опаснее и опаснее. Бирон о них публично отозвался, что не оставит дома этой фамилии. Каково было тогда княжне Наталье Борисовне!
Родные не переставали убеждать ее, чтобы она кинула Долгорукова, но она была непреклонна и не хотела оставить человека, которому дала слово любить его неизменно и навсегда. Попробовали было отложить свадьбу, но и это не помогло; тогда все отступились от непоколебимой девушки: она может выйти замуж, но никто из родных не повезет ее к венцу. «Сам Бог отдавал меня замуж, а больше никто», – говорит она в своих записках.
Старший брат ее был болен оспой, младший, боясь заразиться этою болезнью, жил в другом доме; все родные оставили ее, и только две старушки, дальние ее родственницы, решились проводить ее из Москвы в село, в котором жили Долгоруковы и где назначена была в апреле свадьба.
Свадьба была самая скромная и ничем не походила на пышное обручение, на котором была вся императорская фамилия, все чужестранные министры и весь генералитет.
Обручение было в доме Шереметева накануне Рождества Христова; совершал его архиерей с двумя архимандритами. Кольца жениха и невесты стоили 18 000 рублей. Родственники жениха одарили невесту богатыми дарами: часами, бриллиантовыми серьгами и пр. галантереями, а брат невесты подарил жениху шесть пудов серебра, старинные великие кубки и фляги золоченые. На третий день, когда княгиня Наталья Борисовна с мужем собралась ехать с визитами к родным молодого, приехал из Сената секретарь и объявил отцу князя, чтоб он со всем своим семейством немедленно ехал из Москвы в дальние деревни, из которых без указа никуда бы не выезжал.
Отправились они в дорогу в самую распутицу, на тяжелых городских лошадях с неопытными кучерами; ночевать им приходилось иногда прямо в поле, даже на болоте, и не раз несчастной женщине приходилось испытывать смертельный страх; однажды им пришлось ночевать в деревне, которая ожидала нападения разбойников.
Скоро их нагнал капитан гвардии и объявил им высочайший манифест, что они, князья Алексей и Иван Долгоруковы, состоя при Петре II, не хранили его здравия, не допускали его жить в Москве, но под видом забав и увеселений увозили его в дальние места; несмотря на его младые лета, которые еще к супружеству не приспели, довели его до сговора с дочерью князя Екатериною, расстроили его здоровье, разграбили императорские дорогие вещи на несколько сот тысяч рублей, которые у них отобраны, и потому за все эти продерзости и преступления лишаются они чинов и кавалерий.
Объявленные преступники по приезде в деревню поместились в крестьянской избе. Здесь думали они прожить в забвении, но забыты Бироном они были только три недели. После этих дней приехал сюда гвардейский офицер с солдатами, расставил караульных у всех дверей и объявил князю указ, которым повелено сослать его с женою и детьми в Березов и держать их там безвыездно за крепким караулом.
По приезде на место ссылки у нее родился сын Михаил. Более девяти лет прожили в Березове несчастные князья Долгоруковы. Князь отец и жена его там скончались.
В 1739 году муж Натальи Борисовны был схвачен ночью и увезен из своего семейства под строгим караулом. Это новое гонение Бирона было уже окончательное.
Всех Долгоруких свезли в Новгород, там их судили, пытали в разных преступлениях и, наконец, осудили и казнили 8 ноября. Князьям Василию Лукичу, Сергею и Ивану Григорьевичам отрубили головы, а князя Ивана Алексеевича колесовали.
Все они умерли героями, с твердостью. Князь Иван Алексеевич во все время страшной казни молился Богу.
О несчастной судьбе своего мужа Наталья Борисовна не знала до восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны; в ее царствование последняя была возвращена в Петербург. Здесь она не могла привыкнуть к светской жизни и удалилась в Киев, в монастырь, где и окончила свою трудную и скорбную жизнь схимницею Зиюля 1771 года.
Несчастья и житейские напасти не щадили княгиню Наталью Борисовну даже и тогда, когда она была под схимой. Один из ее сыновей, князь Димитрий Иванович, воспитанный в Москве, статный красавец, одаренный прекрасным сердцем, влюбился в одну бедную и незнатную девушку. Родственники вооружились против этого брака. Он долго боролся с чувством сильной любви, но сердце превозмогло рассудок и он сошел с ума – ему было только двадцать лет; под присмотром матери он жил в Киеве и в Никольском монастыре проходил монашеский искус. Жизнь пустынная успокаивала его, но не исправляла рассудка; мать его, ни о чем уже не помышлявшая, как о душе и спасении ее, захотела постричь его – она просила на то дозволения у Екатерины, но царица не согласилась на это, и князь остался только послушником, ходил в церковь, постился, надел власяницу и вскоре умер.
Родной внук этой Наталии Борисовны был известный поэт своего времени, князь Иван Михайлович Долгоруков, прозванный современниками «губаном» и «балконом» за непомерно широкую нижнюю челюсть и толстую губу. Он десяти лет был полковником – этот чин выпросил ему у короля Польского, Станислава Понятовского, дядя, барон А. Н. Строганов, командовавший тогда Кирасирским полком где-то на границе с Польшею. Четырнадцати лет князь поступил в Московский университет; он так отлично говорил по-латыни, что на этом языке объяснил римскому императору Иосифу II устройство одной машины, которую ему там показывали. Двадцати лет он поступил в военную службу, сперва в московский гарнизон и затем в гвардию. Служба гвардейская сделала его известным великому князю Павлу Петровичу, наследнику престола. Князь очень понравился ему за свое остроумие. Долгорукий часто играл на тогдашних благородных спектаклях; актер он был очень талантливый и раз, играя у принцессы Гольштейн-Бек, был принят даже за известного актера Офрена, до того игра этого любителя была превосходна. Слава первоклассного актера довела его до двора цесаревича в Гатчине; здесь в спектакле, который давала великая княгиня Мария Феодоровна для сюрприза своему супругу, ему привелось играть роль отца в драме «Преступная честность».
Долгоруков, чтобы не попасться на глаза великому князю, проживал в какой-то нежилой комнате дворца, выходил гулять только по ночам и питался чуть ли не одним печеным картофелем. Этот спектакль утвердил вполне славу хорошего актера за Долгоруким. В награду за спектакль ему хотели подарить золотые часы, но ему выпала еще лучшая награда: он жил в Гатчине еще три дня, обедая и ужиная за столом великого князя; с этого времени начинается его личное знакомство с великим князем, и в это же время он познакомился со своею будущей женой Смирной, играя с нею в придворных спектаклях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
