течение ночи с 3 на 4 августа Париж был оживлен шумом, светом и движением. Все лояльные граждане были призваны явиться с оружием в руках на улицу Сент-Антуан перед отелем Сен-Поль на следующее утро, чтобы поддержать Дофина. Они жгли костры на перекрестках и организовывали вооруженные патрули. Поздно вечером того же дня живодеры Дени Шомон и Симон Кабош в сопровождении королевского секретаря Гийома Барро попытались перехватить инициативу. Они захватили ратушу Отель-де-Виль с отрядом из 400 наемных солдат и арбалетчиков и начали укреплять его для последней решительной обороны. Рано утром около 1.000 человек появились на Гревской площади, чтобы поддержать их. Но вскоре
кабошьены оказались в значительном меньшинстве. Около 2.000 — 3.000 вооруженных сторонников Дофина собрались на ночь у церкви Сен-Жермен-л'Осеруа под сенью Лувра, ожидая схватки на следующее утро.
Иоанн Бесстрашный пытался лавировать и отчаянно пытался избежать открытого конфликта на улицах, который мог привести только к гибели его парижских союзников. Но в то же время он не хотел поддерживать восстание кабошьенов, которое окончательно уничтожило бы шансы на сделку с другими принцами. Он тщетно пытался убедить обе толпы разойтись. Вернувшись в отель Сен-Поль, он обнаружил, что несколько тысяч горожан уже собрались на улице в ответ на призыв Дофина. Они несли знамена с надписью "Мир". К концу утра Дофин, надев поверх доспехов тунику с гербом Франции, выехал из ворот Нового отеля. У Иоанна не было другого выбора, кроме как присоединиться к нему. В сопровождении герцога Бургундского и престарелого герцога Беррийского Дофин поскакал на запад. За ними следовал купеческий прево и ликующая масса вооруженных парижан. Процессия двигалась по улицам и вдоль берега Сены, как наступающий прилив миновала ратушу и пронеслись к Лувру. Овладев крепостью, парижане освободили герцога Барского и герцога Баварского, а затем, перейдя по мостам через Сену, открыли Консьержери и освободили находившихся там узников. Тем временем вооруженные лоялисты начали заполнять Гревскую площадь и смешиваться с кабошьенами. Кто-то призвал тех, кто за мир, встать справа, а всех, кто хочет войны, — слева. Таким образом всем стало ясно, что подавляющее большинство было за мир. Почти все люди, которых кабошьены собрали на площади, отказались поддерживать их и перешли направо к остальным. Внутри здания ратуши у Шомона и Кабоша сдали нервы. Они вышли, делая вид, что присоединяются к толпе, а затем скрылись в переулках.
Как только Дофин вернул себе власть над столицей, был отдан приказ арестовать лидеров восстания. Поисковые отряды выслеживали их всю ночь. Но большинство из них уже успели скрыться. Тома Легуа и его сыновья, Сент-Йоны и другие короли Большого мясного рынка бежали из города, а за ними последовали живодеры Шомон и Кабош. Их сообщники в администрации, секретарь короля Гийом Барро и канцлер Эсташ де Лэтр, сбежали вместе с ними. Жан де Труа скрылся, когда толпа разграбила его дом и вынесла мебель. Большинство беглецов направились в Бургундию, под защиту Иоанна Бесстрашного[445].
Бурное завершение восстания кабошьенов стало катастрофой и для Иоанна Бесстрашного. Вынужденный вести переговоры о мире с арманьякскими принцами в июле, он все еще мог спасти кое-что из своей политической власти в ходе торга, который, как ожидалось, должен был последовать за их возвращением в Париж. Его парижские союзники были бы защищены амнистией, которую предусматривал договор и остались бы в городе, представляя собой скрытую угрозу для его врагов, которую Иоанн умел использовать с пользой. Как бы то ни было, потерпевшее неудачу восстание кабошьенов позволило Дофину уничтожить союзников герцога. Их деятельность была сведена на нет в течение нескольких дней. Более тридцати специальных комиссий, с помощью которых кабошьены и их союзники навязывали свою волю городу и правительству в течение последних шести месяцев, были упразднены. Их сторонники были систематически отстранены от должностей, которые они получили при королевском дворе и в администрации. Герцог Бургундский был смещен с поста капитана Бастилии и заменен Людвигом Баварским. Лувр был передан в руки герцога Барского. Жан де Труа был смещен с поста капитана отеля Сен-Поль. Герцог Беррийский, ставший теперь не более чем символом, был восстановлен в должности капитана Парижа. Три из четырех парижских эшевенов были уволены. В результате этой чистки герцог Бургундский оказался в опасном положении, когда Дофин начал действовать против своих приближенных. Жан де Ньель, человек, оправдывавший убийство Людовика Орлеанского в Шартре и дважды навязанный Дофину в качестве канцлера, был уволен и заменен Жаном Жувенелем. Несколько советников Иоанна Бургундского были арестованы или сбежали. Король уже предложил лидерам арманьякской коалиции вернуться в Париж, а Карл Орлеанский собирал на Луаре небольшую армию, чтобы сопровождать их. Как только арманьяки овладели бы столицей, Иоанн оказался бы беззащитным среди своих врагов[446].
В течение двух недель после подавления восстания положение герцога Бургундского в столице стало опасным. Его слуги докладывали, что за Бургундским отелем следят вооруженные люди, а сам он считал, что его собственный арест — лишь вопрос времени. В отчаянии 23 августа он предпринял последнюю попытку и уговорил Карла VI, который лишь смутно осознавал происходящее, поехать с ним на охоту в Венсенский лес. Похоже, герцог намеревался бежать на север в Артуа, прихватив короля с собой. Для охраны моста через Уазу в Пон-Сент-Максансе был выставлен отряд латников, чтобы обезопасить их путь к отступлению и пресечь любую погоню. Новый канцлер Дофина Жан Жувенель, обнаружив, что король исчез из своих апартаментов, поднял тревогу. Жувенель поскакал за ним с отрядом латников, а Людвиг Баварский повел другой отряд к Шарантонскому мосту, чтобы предотвратить их переправу через Сену. Они настигли короля в лесу близ Венсена и отвезли его обратно в Париж. "Я всего лишь везу короля на охоту", — протестовал Иоанн. "Вы слишком далеко завезли его", — ответил Жувенель. Иоанн не стал возвращаться в город вместе с Жувенелем и королем и поскакал прямо в Понт-Сент-Максанс с горсткой людей, которые его окружали. Оттуда герцог направился в Лилль. В Париже он больше не появлялся почти пять лет[447].
31 августа 1413 года, через неделю после бегства герцога Бургундского из Парижа, Карл Орлеанский вошел в город через ворота Сен-Жак. Его сопровождали брат Филипп, герцоги Анжуйский и Бурбонский и граф Алансонский. У ворот под звуки труб их встречали герцог Беррийский, купеческий прево, новый канцлер Франции и толпа горожан, одетых в специально изготовленные ливреи с девизом Le droit chemin (Верный путь). Арманьякские лидеры с триумфом проехали по улицам, впереди них ехал человек на лошади, бросавший в толпу мелкие монеты для поддержания аплодисментов. К концу сентября к
